Но я другому отдана;
Я буду век ему верна.
Пушкин, 6:188
И даль свободного романа
Я сквозь магический кристалл
Еще не ясно различал.
Пушкин, 6:190
Иных уж нет, а те далече, / Как Сади некогда сказал.
Пушкин, 6:190
Также в эпиграфе к поэме «Бахчисарайский фонтан» (1823): «Иных уже нет, другие странствуют далече». Пушкин, 4:153.
Блажен, кто праздник Жизни рано
Оставил, не допив до дна
Бокала полного вина.
Пушкин, 6:190
Затем у Н. Некрасова: «Праздник жизни – молодости годы…» (п Н-114).
В нашем романе время расчислено по календарю.
Пушкин, 6:193
Не должно мешать свободе нашего богатого и прекрасного языка.
Пушкин, 6:194
И всюду меркантильный дух.
Пушкин, 6:198
Я молод, жизнь во мне крепка; / Чего мне ждать? тоска, тоска!..
Пушкин, 6:199
Прекрасны вы, брега Тавриды.
Пушкин, 6:199
Другие дни, другие сны; / <…>
И в поэтический бокал / Воды я много подмешал.
Пушкин, 6:200
Иные нужны мне картины: / <…>
Теперь мила мне балалайка / Да пьяный топот трепака
Перед порогом кабака. / Мой идеал теперь – хозяйка,
Мои желания – покой, /
Пушкин, 6:200—201
Тьфу! прозаические бредни, / Фламандской школы пестрый сор!
Таков ли был я, расцветая? / Скажи, Фонтан Бахчисарая!
Пушкин, 6:201
Что устрицы? пришли? О радость! / Летит обжорливая младость
Глотать из раковин морских / Затворниц жирных и живых.
Пушкин, 6:204
Там упоительный Россини,
Европы баловень – Орфей. / <…>
Он вечно тот же, вечно новый.
Пушкин, 6:204
Лишь море Черное шумит…
Пушкин, 6:205
п «А море Черное шумит не умолкая» (Л-104).
Итак, я жил тогда в Одессе…
Пушкин, 6:205
Властитель слабый и лукавый, / Плешивый щеголь, враг труда
Нечаянно пригретый славой, / Над нами царствовал тогда.
