Русь, ты вся поцелуй на морозе!
Хлебников, с. 165
п «Как жарко поцелуй пылает на морозе!» (П-293).
Самовитое слово вне быта и жизненных польз.
Хлебников, с. 37
О «красоте Самоценного (самовитого) Слова» говорилось уже в манифесте футуристов «Пощечина общественному вкусу» (1912). Поэзия русского футуризма, с. 618.
Сегодня снова я пойду / Туда, на жизнь, на торг, на рынок,
И войско песен поведу / С прибоем рынка в поединок!
Хлебников, с. 93
Изобретатели и приобретатели.
Хлебников, с. 602, 603
«Изобретатели <…> отделяются от приобретателей в независимое государство
Участок – великая вещь!
Это – место свиданья
Меня и государства.
Хлебников, с. 177
Внутреннее склонение слов.
Хлебников, с. 585
Не следует ли ждать в 1917 году падения государства?
Хлебников, с. 589
** Ну и так далее.
Этими словами Хлебников обрывал чтение своих стихов (В. Маяковский, «В. В. Хлебников», 1922). Маяковский, 12:23.
** Степь отпоет.
По рассказу поэта Дм. В. Петровского, в 1916 г. они с Хлебниковым странствовали в астраханской степи. Петровский заболел и потерял сознание. Хлебников вернулся в Астрахань один, а при встрече сказал: «Я думал, что вы уже умерли. <…> Я нашел, что степь отпоет лучше, чем люди». Петровский Дм. Воспоминания о Велемире Хлебникове. – М., 1926, с. 25.
(1886—1939), поэт
Ходасевич В. Ф. Стихотворения. – М., 1989.
Но звуки правдивее смысла, / И слово сильнее всего.
Ходасевич, с. 152
В тихом сердце – едкий пепел,
В темной чаше – тихий сон.
Кто из темной чаши не пил,
Если в сердце – едкий пепел,
Если в чаше – тихий сон?
Ходасевич, с. 73
Он умер <…> оттого, что не мог больше жить. Он умер от смерти.
Ходасевич В. Ф. Колеблемый треножник. – М., 1991, с. 332
«Он» – А. Блок.
Дело пророков – пророчествовать, дело народов – побивать их камнями.
Ходасевич В. Ф. Колеблемый треножник. – М., 1991, с. 465
Люблю людей, люблю природу, / Но не люблю ходить гулять
И твердо знаю, что народу / Моих творений не понять.
Ходасевич, с. 133
Ни жить, ни петь почти не стоит: / В непрочной грубости живем.
Портной тачает, плотник строит: / Швы расползутся, рухнет дом.
Ходасевич, с. 151
Я, я, я. Что за дикое слово!
Неужели вон тот – это я?
Разве мама любила такого,