Душко засмеялся. Засмеялся от того, что они, два товарища с детства, два тупоголовых мента, сейчас произнесли три имени, принадлежащих высокому искусству, и слышало бы этот диалог начальство ихнее, оно бы вряд ли поддержало сие веселье, обматерило бы начальство постовых за то, что умных из себя строят. А они на самом деле только эти три имени на двоих и знают.
– Что случилось, мужик? – отсмеялся Душко.
Лысый даже не шелохнулся в ответ.
– Оглох? – продолжил рядовой и вдруг отчего-то насторожился.
– Во-во, – подтвердил ощущение товарища Хренин. – У него мышцы, как из бетона.
– А у меня автомат, – противопоставил Душко. – Мужик! – прикрикнул он.
Но лысый продолжал сидеть, как вкопанный.
– Да, он, действительно, оглох! – уверенно произнес Хренин, удивляясь, чего это он струхнул маленько. – Мы «скорую» должны вызвать!
Младший сержант поднес ко рту рацию и принялся вызывать «восьмого», сообщая, что на бульвар необходима «скорая», пострадавшему отрезали ухо, сильное кровотечение.
– Какой бульвар? – проскрипела рация.
Хренин огляделся, кивнул вопросительно Душко, тот пожал плечами.
– За «Пушкинским» кинотеатром, – нашелся мент.
– Страстной, лимита! – сообщила рация. – Пол?
– Чей?
– Пострадавшего, – со вздохом уточнил «восьмой». – Твой я знаю, или поменял? Ха-ха!..
– Мужской, – с обидой почмокал по рации Хренин.
– Лет сколько?
Старший сержант быстро обошел лавку и поглядел на пострадавшего.
– На вид тридцать пять – сорок.
– Ждите, – приказала рация. – И протокол не забудьте правильно составить! Чтобы доктора расписались!
– Есть, – вяло отозвался Хренин и отключился от общения.
Он походил взад-вперед, казалось, забыв про лысого, а потом произнес сакраментальное:
– Москвичи поганые!
Душко с удовольствием подлил масла в огонь:
– Лимита, она и есть лимита! Правильно тебе сказали!
– А ты-то кто?! – вытаращил глаза Хренин. – Самая последняя лимита! Я-то хоть предпоследняя, а ты рядовой привокзальный ментяра! И всю жизнь тебе рядовым быть!
– Чего это?
– А того, что я на тебя рапорт напишу!
– У меня автомат, – опять предупредил Душко.
Он не заметил, как побледнел Хренин, как глаза его налились кровью, как заколотило мелким ознобом тело младшего сержанта. Душко в этот момент отвлекся на девушку, выбегающую из бутика. Она показалась ему прекрасной и свежей, как ананасовый сок за девять долларов в отеле «Мэриот», куда он зашел как-то в штатском и попробовал из высокого стакана при нем выдавленный нектар.
– Вам в хайболе? – высокомерно поинтересовался бармен. – Или в обычном?
– В обычном, – нахмурился Душко. В армии таких наглых в натуре матрасами ночью обкладывали и били нещадно.
Он до этого ананас видел только по телевизору, а тут свежий сок из него.
Махнул стакан одним глотком, как водку, и от зажима даже не почувствовал вкуса.
– Еще, что-нибудь? – предложил бармен.
– Хватит.
– Тогда девять долларов.
У Душко аж желудок свело. В кармане брюк располагались смятыми две десятирублевки. Он вытащил из пиджака удостоверение МВД и показал его, не раскрывая.
– На работе я. Начальство заплатит.
Бармен отлично знал эту породу нищих ментяр, прекрасно видел, что деревенская дешевка врет, но предпочел не поднимать скандала, а отпустить убогого с миром. За смену он не дольет пару литров сока, унесет с собой семь килограммов ананасов, а наутро жена сдаст их в ближнюю палатку, хоть и за рубли.
Разглядывая удаляющуюся девушку, Душко думал, что предложи ему, то он и ее как следует не распробует, уверенный, что второй раз ему от такой не обломится… Он хмыкнул над собой, дважды уверенный, что и первого раза не будет, и тут услышал выстрел…
