волосатые ноги.
Гловер кивнул:
– Конечно! А вы давно подходили к зеркалу?
Вместо ответа Фонтенбло матерно выругалась и закурила сигарету. Гловер заметил, что теперь она держит ее по-мужски, крепко зажав между пальцами.
– Как хотите, а я еду в мэрию. – Гловер решительно направился к двери.
– Я с вами! – остановила его Фонтенбло.
Она не сразу решилась задать мучивший ее вопрос.
– Послушайте, вы не могли бы на время одолжить мне костюм? – в непривычно низком голосе баронессы неожиданно появились еще более непривычные для нее просительные нотки. – И туфли тоже, – поспешно добавила она.
– О'кей, – кивнул Гловер и критически оглядел свой наряд. – Кажется, мне тоже придется заглянуть в ваш шкаф…
Джонсон тоже не забыл пророческих слов мэра и быстро смекнул созвониться сперва с Гло-вером, а затем и Маккейном. Во время недолгого телефонного разговора нежный голос генерала несколько раз дрогнул, выдав нешуточные переживания старого вояки.
Журналист поддержал предложение Гло-вера встретиться в мэрии и договорился с Маккейном, что по пути заберет его из дому – камуфлированный генеральский «Хаммер» в городе знал каждый встречный, и в сложившейся ситуации Маккейну было опасно разъезжать в нем по улицам.
Джонсон ехал к Маккейну на Авеню Ландышей и, глядя на дорогу, тягостно размышлял над тем, как ему поступить.
То, что произошло в Оушн-сити этим утром, можно было назвать коротким, но очень точным словом: «чудо». Причем, Чудо было с заглавной буквы и тремя восклицательными знаками впридачу!!! Это была сенсация, о которой, появись соответствующее сообщение в средствах массовой информации, на следующий же день, да что там день, в тот же час заговорил бы весь мир! События подобной важности случаются на планете раз в сотню, а то и тысячу лет, и как газетчик Джонсон отлично об этом знал.
Настрочить на компьютере статью можно было бы за час-полтора и, при желании, материал о сексуальных чудесах на калифорнийском курорте мог бы попасть в печать еще до обеда. А после…
Джонсон лишь на минуту представил себе возможные последствия такой публикации и сразу чуть не протаранил чей-то минивэн, ехавший впереди.
Журналист резко сбросил газ и вытер пот со лба.
«Раньше со мной подобного не случалось», – подумал Джонсон, и от этой мысли стало не по себе.
Он действительно сейчас не знал наверняка, что делать. Он, Джонсон, который всегда был самым решительным парнем!!!
«С ума сойти! Еще день назад я и секунды не сомневался бы по поводу статьи. Ведь при хорошем раскладе за такой материал можно запросто отхватить Пулитцера!» – но перспектива получения престижной журналистской премии сейчас почему-то не тронула джонсоновское сердце.
– Сдается мне, что лучше все-таки обождать», – наконец не без колебаний решил Джонсон, когда минут через пять его джип свернул на широкое, обсаженное пальмами Авеню Ландышей.
Когда Гловер и Фонтенбло появились в приемной Николса перед ошеломленной Нэнси, та от изумления чуть не упала со стула. Справившись с эмоциями, она сообщила взбешенным визитерам, что мэр должен подъехать с минуты на минуту, и им нет никакой нужды беспокоить его дома.
Странная парочка была тут же препровождена в один из незанятых кабинетов, и только тогда Нэнси решилась позвонить мэру.
Разговор с Николсом был коротким и довольно необычным. Мэр все же пообещал приехать, и это немного успокоило девушку. Понимая исключительную деликатность ситуации Нэнси тут же провела небольшую разведку, и быстро убедилась в том, что Фонтенбло и Гловер не привлекли к себе чужого внимания. Лишь после этого Нэнси спустилась вниз и стала дожидаться приезда босса.
Николс ворвался в мэрию, как демон. По пути на второй этаж Нэнси едва успела сообщить, что, по ее наблюдениям, Фонтенбло и Гловер во всем происшедшем винят только его.
– Посмотрим… – буркнул Николс, и секретарша опять поразилась тому, как сильно изменился его голос.
Из нервного, крайне путаного сообщения Нэнси по телефону Николс понял лишь, что этим утром странные проблемы возникли не у него одного. Но когда мэр вошел в кабинет, по которому, как гиены в клетке, метались незваные гости, его чуть не хватил столбняк.
Необычный вид коллег по Совету привел Николса в смятение, заставив его беспомощно прижаться спиной к стене.
Он стоял с широко раскрытыми глазами и мучительно пытался понять, почему мужчина в черных брюках и кремовой сорочке столь невероятно похож на баронессу Фонтенбло и отчего находящаяся рядом с ним пожилая леди в светло-сером деловом костюме выглядит, как родная сестра Дэнни Гловера. Между тем, Николс отлично знал, что живых родственников у Дэнни нет, и тот собирался завещать все свое немалое состояние местной баптистской общине.
При появлении мэра парочка перестала носиться по кабинету. Оба тут же подскочили к Николсу и некоторое время молча разглядывали его от макушки до шнурков на туфлях. Не обнаружив у вошедшего каких-либо внешних изъянов, они подозрительно переглянулись.
– Он… – мрачно заметила леди в сером.
– Точно, – кивнул ее спутник. – Ты нам дорого заплатишь за эти фокусы! – ласково пообещал он Николсу.
