ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ
Приступая к выполнению задачи, поставленной в названии книги, мы должны предупредить читателя о главных и нелегко преодолимых трудностях, стоящих перед нами.
Во-первых, немало сторон жизни подданных Византийской империи слабо отражено в сохранившихся источниках, а сохранившиеся, повествуя о самых разных слоях населения, не позволяют с необходимой полнотой представить жизнь каждого из них. Некоего же типичного, абстрактного «византийца» не существовало: невозможно дать суммарную и точную характеристику деятельности, быта и помыслов византийского крестьянина и столичного сановника, ремесленника и купца, рыбака и епископа, матроса и писца, гетеры и игуменьи.
Во-вторых, не вполне определенно употребляемое нами условное понятие «византийцы», или «ромеи» (т. е. 'римляне'), как они сами себя называли. Это не только греки, но и прочие христианские подданные императора: и славяне, и армяне, и грузины, и сирийцы. У каждого из этих народов были свои традиции, только им свойственные формы быта, обычаи и нравы. Иначе говоря, и жили они не совсем так, как их соседи, принадлежавшие к иным этническим группам.
В-третьих, в византийском обществе, конечно, происходили изменения. В IX столетии жили все-таки не так, как в XI, а в XI — несколько иначе, чем в XIII. Как ни медленно текло тогда время, оно несло с собою перемены, исподволь пронизывающие весь уклад жизни человека, к какой бы социальной среде он ни принадлежал.
И, наконец, в-четвертых, — что считать главным при рассказе о жизни византийцев: их экономические, социальные и политические институты, особенности их быта или же специфику их социальной психологии, общественных взглядов и представлений, как ни скудны о них свидетельства.
Пытаясь преодолеть первую трудность, мы отказываемся от детальной характеристики условий жизни мелких социальных прослоек и групп и уделяем главное внимание основным классам и сословиям византийского общества. Показав отличия, мы постараемся выявить и общее в жизни византийцев. Как ни разно они жили, они были современниками.
Что касается второй трудности, то мы считаем вполне закономерной обобщенную характеристику образа жизни «ромеев» как подданных одной страны и не рассказываем об особенностях быта других народов, обитавших в ее пределах. Во-первых, греки составляли все-таки наиболее многочисленную часть населения империи, во-вторых, все прочие этнические группы Византии испытали серьезное нивелирующее влияние греко-римской цивилизации.
Третья из названных трудностей особенно серьезна. Принцип историзма мы вынуждены в какой-то мере, нарушать хотя бы потому, что сведения, освещающие ту или иную сторону жизни ромеев в каждый отрезок времени, не являются комплектными: об одной стороне есть яркое свидетельство от XI в., а о другой, к сожалению, — лишь от XII. Поэтому мы расскажем о центральном периоде византийской истории (IX–XII вв.), представляющем собой эпоху становления и торжества в Византии феодализма, наложившего отпечаток на все стороны жизни ромеев любого класса и сословия.
И наконец, мы отдадим предпочтение экономическим, социальным и политическим аспектам жизни византийцев, но постараемся дать представление и об их быте, и об особенностях восприятия ромеями общественных и социальных явлений.
Глава 1
СОЦИАЛЬНЫЙ СТРОЙ
По численности городского населения Византия IX–XII вв. превосходила другие страны средневековой Европы. Однако и здесь сельские жители преобладали над городскими. Деревни, будто ореолом, окружали каждый сколько-нибудь значительный город. Большие села встречались редко. Обычно (особенно на Балканах) в деревнях насчитывалось 10, 20, 30 дворов, а в хуторах (проастиях, метохах, зевгилатиях), принадлежавших частным лицам, церквам и монастырям, и того меньше.
Не только размеры, но и социальный статус сельских поселений были весьма различны.
В наиболее привилегированном положении среди свободных поселений находились деревни стратиотов (IX–XI вв.) — крестьян, внесенных в воинские списки и обязанных по первому зову властей являться с конем, оружием и телегой.
Были деревни, жители которых служили гребцами и воинами-матросами на военных судах; были деревни, приписанные к ведомству дрома (почты и внешних сношений), следившие за состоянием государственных дорог и обязанные обслуживать следовавших по ним официальных лиц. Некоторые деревни привлекались к строительству казенных судов, мостов, крепостей, к выжигу угля для железоплавильных печей и т. п. Подавляющая же масса свободных поселян платила государству многочисленные налоги и выполняла иные разнообразные повинности.
Жители свободных деревень составляли общину. Они сообща решали вопросы пользования лугами, лесами, угодьями, вопросы найма общественного пастуха или сторожа полей, распределения воды, строительства мельницы, моста, устройства водоема. Сообща они праздновали и хоронили, участвовали в крестном ходе, вымаливая дождь, и вели тяжбу с соседней деревней или крупным собственником. На общинной сходке распределялись внеочередные штрафы и налоги, повинности и взносы в казну.
С конца IX в. ускорился процесс феодализации. Стало быстро расти число несвободных сел, феодально-зависимое население которых чаще всего называлось париками и проскафименами. Зависимые поселения представляли собой и небольшие поместья, и крупные села с господским домом, и проастии- хутора, где крестьяне не только вели земледельческое хозяйство, но и разводили скот. Имелись здесь нередко сыроварня, гончарная мастерская, пасека и т. п. Жители больших деревень, зависевших от крупного землевладельца, также составляли общину; они платили подати господину и исполняли повинности в его пользу или одновременно и в его пользу и в пользу казны, если их хозяину не предоставлялись налоговые льготы.
Пахотные участки передавались по наследству; их разделяли межи, канавы, изгороди из жердей и камней, ряды посаженных деревьев. К крестьянскому дому примыкали сад и огород. Дома строили чаще всего из камней или камыша, крыши покрывали черепицей, тростником либо соломой. Близ дома находились хозяйственные постройки, погреба или ямы и большие, врытые в землю кувшины-пифосы, в которых хранили зерно, вино, оливковое масло.
*
Вплоть до конца XI-начала XII в. магнаты-землевладельцы редко проживали сколько-нибудь значительное время вне города. Но постепенно земельная аристократия стала все более заботиться об устройстве своих сельских усадеб и даже о снабжении их оборонительными сооружениями. Сохранилось подробное описание господской усадьбы XI в. в Малой Азии. Вокруг дома с куполом, опиравшимся на колонны, шла открытая веранда. Рядом располагались баня с мраморными полами (как в доме), амбар из двух отделений (в нижнем, включая подвал, хранились продукты, а в верхнем печеный хлеб), особый склад для зерна, соломы и мякины, конюшни, хлева, помещения для работников и слуг. В усадьбе имелась церковь с куполом на восьми колоннах, хорами, мраморным полом, золоченой алтарной преградой. В конце X в. Василия II Болгаробойцу поразили богатство и размеры усадьбы малоазийского магната Евстафия Малеина, пригласившего на отдых все войско императора. Согласно житию Филарета Милостивого, у этого святого было некогда 600 быков, 100 волов, 800 коней, 80 выезженных лошадей и мулов, 12 тыс. овец, и размещались они по 48 проастиям.
Еще богаче был полководец Алексея I Комнина Григорий Бакуриани, многочисленные владения которого находились и под Филиппополем, и в округе Фессалоники.
*
Основными посевными культурами в Византии являлись пшеница и ячмень. Крестьяне нередко предпочитали сеять ячмень как менее прихотливый злак, дававший более стабильный урожай. В славянских
