— Это подземный путь, — сказал Хёльв. — Наверняка он ведет далеко за пределы замка, может даже за границы Пустоши.
— Или наоборот — прямо в центр Брасьера. То-то нам там обрадуются — мало не покажется.
Ход резко свернул вправо и нырнул еще глубже. Наклон стал крутым, и теперь приходилось крепко держаться за перила, чтобы не упасть. Потом гладкий спуск сменился ступеньками, и невдалеке замерцали призрачные синеватые шары.
— Куда-то пришли, — прошептал Хёльв озираясь. Они оказались на пороге просторного длинного зала, хорошо освещенного фосфорными лампами. Потолок был низким, плоским, кое-где украшенным зеркальной мозаикой. Пол устилали неяркие ковры, в углах стояли фарфоровые вазы, матово белел круглый мраморный бассейн.
Вдоль стен, на одинаковом расстоянии друг от друга, стояли скульптуры. Их было очень много — несколько десятков. Несколько десятков человеческих, эльфийских и гномьих лиц, с любопытством, злостью или равнодушием глядевших на нежданных гостей. Все каменные портреты были разными — грустными, веселыми, задумчивыми, хмурыми, но объединяло их одно — жизнь. Здесь не было мертвых, вычурных поз, неестественных жестов и выражений, свойственных большинству статуй. Казалось, что кудрявая тоненькая девочка, наклонившаяся за цветком, сейчас выпрямится и побежит дальше, а грозно сдвинувший брови гном — досадливо махнет шапкой и разразится ворчливой тирадой. Словно замерли на мгновение спорившие до хрипоты женщины, остановился, чтобы передохнуть, гонявший мяч мальчишка.
— Невероятно, — осипшим голосом проговорил Лэррен. — Оказывается, я видел далеко не лучшие работы Нурра.
Хёльв только кивнул. Не находя слов, он переходил от скульптуры к скульптуре, всматривался в лица.
— Смотри, это баронесса, — сказал он, добравшись почти до середины галереи.
Лэррен подошел поближе и ухмыльнулся:
— Клянусь Подземельями Ристага! В самое яблочко!
Придерживая рукой подол пышного платья, Амель склонялась в реверансе. На ее губах играла улыбка — хитрая, ликующая, злая. Будто бы баронесса торжествовала по поводу какой-то ей одной известной тайны.
— Я понимаю, почему эти работы стоят здесь, а не в домах своих прообразов, — лукаво сказал эльф.
— И я, — согласился Хёльв. — Вряд ли, скажем, вон тот толстый господин захотел бы увидеть такой свой портрет.
Они переглянулись и расхохотались.
— Все же кое-что остается неясным, — проговорил Лэррен отсмеявшись, — Например, имеет ли смысл идти дальше?
Хёльв помрачнел.
— Не идти же, в самом деле, назад? В лапы этой… — Он передернул плечами. — Колдуньи.
Продолжая беседовать, они дошли до центра зала и опустились на пол возле бассейна.
— Вопрос еще в том, — говорил Лэррен, — что мы собираемся делать после того, как выберемся из музея-усадьбы имени Нестора Нурра.
Он перегнулся через бортик, желая зачерпнуть воды, и вдруг застыл.
— Посмотри сюда, — сдавленно позвал он.
У бассейна не было дна. Невысокая мраморная стенка огораживала проем, открывавший вид на нижний этаж.
Несмотря на отсутствие окон, просторное помещение под галереей было светлым: на колоннах, на шкафах с инструментами, на специальных подставках горели десятки ламп. Вдоль стен стояли стеллажи с законченными и почти законченными скульптурами, в углах были свалены холщовые мешки.
— Да это же мастерская! — восторженно воскликнул Хёльв.
— А вот и мастер, — прошептал Лэррен, знаком призывая юношу говорить тише.
Нестор Нурр сидел возле фонтанчика с питьевой водой и вытирал тряпкой измазанные в глине руки. Знаменитый художник оказался широкоплечим, нескладным человеком с крупным носом и глубоко посаженными черными глазами. Кожа на его лице была бугристой, изрытой оспинами, отчего казалась грубо сделанной маской.
Бросив скомканное полотенце в раковину, Нурр поднялся и подошел к накрытой простыней скульптуре. Бережно провел ладонью по угадывающимся под тонкой тканью изгибам. И одним резким движением сбросил покров.
— Что скажешь, Ойна, милая? — спросил он, не поднимая головы.
— Не знаю, — прозвучал в ответ застенчивый голос, по-моему, очень красиво.
Из тени вышла русоволосая девушка, приблизилась к своему изображению и заворожено замерла.
У наблюдавших за сценой сверху Лэррена и Хёльва перехватило дыхание. Сходство было потрясающим. Девушка была изваяна сидящей на валуне в игривой, даже кокетливой позе. Босой правой ножкой она боязливо тянулась вниз словно желая коснуться ледяной речной воды. Чуть влажные волосы кольцами рассыпались по спине. Глаза лучились смехом и беспечностью.
— Спасибо тебе, — робко сказала Ойна и улыбнулась… Нестор улыбнулся в ответ.
— Ты вернул меня, — продолжила девушка, — хотя я думала, что это невозможно.
Нестор подошел к ней и обнял за плечи, погладил по мягким волосам.
Хёльв смутился и перевел взгляд на заставленные скульптурами полки, на растущие возле двери розовые кусты в кадках — и потому первый заметил неладное.
Дверь тряслась, жалобно, еле слышно потрескивая; дрожала мелкой дрожью. Петли ходили ходуном, дергалась ручка. Наконец раздался хлопок, и могучие створки рассыпались пылью.
На пороге стояла седая женщина в длинной накидке и строго, укоризненно смотрела на Ойну.
— Откроем сердца чистоте, — сказала незнакомка и тут же добавила: — Вот я и нашла тебя. Как видишь, это оказалось совсем не сложно.
— Отойди, пожалуйста, отойди, — зашептала девушка, крепче прижимаясь к скульптору. — Амной молю, отойди.
— Не тебе поминать это имя.
Хёльв и Лэррен недоумевающе переглянулись.
— Чего ей надо? Зачем только Нестор ее к себе приглашал? Исключительно неприятная старая ведьма, — сказал эльф на ухо юноше. — И совсем она не из нашего народа.
Незнакомка сделала несколько шагов вперед.
— Отпусти ее, — приказала она, обращаясь к Нурру. — У нее другая судьба.
— Ойна сама пришла ко мне, — ответил тот, — сама просила о помощи.
— Ты ошибаешься, — холодно проговорила седоволосая женщина.
Нестор рванулся вперед, желая то ли толкнуть ее, то ли зажать ей рот ладонью, но споткнулся и упал, в кровь расшибив о каменный пол лицо и локти. Переступив через него, незнакомка подошла к испуганной девушке и взяла ее за руку.
— Мы уходим, — объявила она. — Не ищи нас и не пытайся помешать.
Не обращая внимания на боль, Нестор попытался встать, однако невидимый пресс не давал ему сдвинуться с места.
Уже у самого выхода Ойна обернулась и мельком посмотрела на статую. В быстром взгляде блеснуло торжество — ребяческое, неуверенное, но оттого еще более заметное.
Колдунья остановилась.
— Ах вот как, — сказала она и влилась глазами в каменный портрет.
Статуя вздрогнула и закачалась. Хёльву показалось, что сейчас она упадет, послышался шелестящий вздох, похожий на стон, и сидевшая на валуне каменная Ойна встала, медленно, неуверенно выпрямилась, протянула руки в немой мольбе.
— Не надо! — закричал Нестор. — Не надо!
Воздух завибрировал и поплыл. Заструились горячие незримые потоки. Тонко, на пределе слышимости
