– Не намекаю я, Вань, а говорю то, что удалось разузнать.
– Это неправда, – Иван Терентьевич схватился за свою лысую голову. – Вернее, то, что он с сестрицей крутил – это запросто. Но чтобы расправиться с ней...
– Я этого не говорил.
– Но подумал.
– Нет.
– Да!
– Да, Вань, подумал. Но потом понял, что это не так. Не вяжется это ни с чем и никак. Зачем тогда ему Яну эту мочить? Крылова? Меня? Зачем так глупо и неудачно покушаться на Эльзу? Обыскивать свой дом и дом Крылова? Глупость какая-то. Нет, всё не так.
– А как?
– Не знаю, но скоро скажу.
– Скажи, Вить, быстрее скажи! – Профессор забегал по кухне вокруг палатки, за ним кругами принялся носиться Джерри. – Ромка, конечно, стервец, всегда стервецом был, но не убийца, чего бы там про него ни говорили! Все думают, что раз денег много, значит, по трупам к ним шёл. Нет! Он учился хорошо, работал как вол, пахал! Ну, да, нужно обладать определённой беспринципностью, чтобы делать кое-какие вещи, которые делал он, но ... убийство – это другое! Другое, чёрт тебя, ветеринара, побери!
– Сядь, Вань, выпей. – Гранкин налил профессору водки. – Не бегай и не стучи протезом, соседи внизу спят давно. Я докажу, что это не Ромка твой. Пей! Я найду убийцу, и мы поедем с тобой на рыбалку, и Кирюху возьмём, и Джерри.
– И Севу... – пробормотал профессор, одним глотком выпив водку. Он был очень расстроен. Так расстроен, что пальцы дрожали на тоненькой рюмочной ножке, а в глазах стояла подозрительная влага.
Гранкин проклял себя за то, что ляпнул ему про сына.
– Чёрт с ним, и Севу возьмём, коли ему охота, и Чарли, – согласился Гранкин. – А с лимонами ты, Вань, зря поскандалил. Я их не в нашем ларьке покупал, а у Крылова в офисе с искусственного дерева содрал, хотел тебя порадовать. Наливай!
Они молча выпили, не чокаясь. Глаза у профессора стали сухими, руки перестали дрожать. Джерри залез в палатку и, судя, по храпу, исполнил команду «баиньки».
– Ты, Вить, завтра «мерина» моего возьми, а я себе «Ситроена» из гаража заберу. Только учти, «мерин» не бронированный, будь осторожен.
– Спасибо, Вань. Кстати, эта Яна Геннадьевна курила сигареты «Арома Вог». Это может означать, что в тот вечер, когда погибла Ада, она могла находиться рядом...
Пока Виталя говорил это, профессор уронил на стол голову и захрапел в унисон с Джерри. Он удивительно быстро засыпал, этот Иван Терентьевич.
– Баиньки, – усмехнувшись, прокомментировал Гранкин происходящее и встал. Всё-таки, у профессора на удивление крепкие нервы.
Виталя прошёл в свою комнату и вытащил из-под подушки тетрадь.
Впереди целая ночь и он дочитает эту историю до конца. Он не имеет права погибнуть и ещё меньше прав имеет на сон. Времени почти не осталось. Гранкин включил настольную лампу и устроился на кровати с ногами.
Сандаловые чётки
«Верку не удивили мои рыжие волосы и тёмные очки на носу. Она молча сунула мне в руки авоську с котом и сонно сказала:
– Анель, зараза, я буду не против, если ты вернёшь мне пару тысяч рублей за моральный и материальный ущерб.
– Я верну, Вер, – пообещала я и пошла вверх по лестнице.
Моя квартира находилась на последнем, четвёртом этаже.
Филимон разжирел на соседских харчах, авоська была очень тяжёлой и сильно оттягивала мою ослабевшую руку. У своей двери я вдруг поняла, что не смогу попасть в собственную квартиру, ведь сумка с деньгами, ключами и документами ушла, испарилась!
Этот удар меня доконал, из глаз брызнули слёзы, и я в отчаянии пнула обивку ногой. Неожиданно дверь приоткрылась, обнажив чёрную пропасть моей квартиры. Я в испуге отпрянула назад, хотя считала себя совершенно опустошённой для каких бы то ни было эмоций. Филимон в сумке хрипло мяукнул, и это добавило жути к сложившейся ситуации. Площадка была плохо освещена тусклой лампочкой. Я стояла и слушала глухой стук своего сердца.
«Не молоти, – приказала я своему мотору, стащив с носа тёмные очки. – Всё самое страшное уже позади. Я просто забыла закрыть дверь, когда уезжала в Крым. Со мной такое уже случалось».
Как-то я уехала на базу отдыха с подружками и забыла закрыть не только входную дверь, но и кран с горячей водой в ванной. Когда из квартиры повалил пар, соседка беспрепятственно попала ко мне домой и выключила кипяток. А потом смеялась надо мной:
– Анель, ты растяпа, но очень правильная растяпа. Если бы ты не забыла закрыть дверь, её пришлось бы ломать!
Я ещё раз прокрутила ту ситуацию в голове, успокоилась и зашла в квартиру. Нащупала выключатель, щёлкнула им, но свет не зажёгся. Вечно перегорающие лампочки – моя вторая проблема после забывчивости. Я прошла в ванную и включила свет там.
В тёмном коридоре я разулась и вытряхнула из авоськи Филимона. Кот плюхнулся на пол безвольной, бесформенной массой, и, вздыбив на загривке чёрную шерсть, попятился вдруг к входной двери. Он зашипел с экспансией, на которую был только способен в свои двенадцать кошачьих лет.
– И где твоя хвалёная наглость, Филя? – усмехнулась я. – Испугался собственной конуры только потому, что в ней перегорела лампочка?
Я на ощупь пробралась в зал и включила свет. Яркая люстра вспыхнула под потолком, и на мгновение я ослепла. Сзади дурным голосом заорал Филимон. Прежде чем прозреть, я успела удивиться странному поведению своего кота и уловить до боли знакомый одуряюще сладкий запах.
Когда очертания всех предметов обрели чёткую ясность, я всё поняла. В центре гостиной, в глубоком кресле восседал Геральд и перебирал в нервных руках сандаловые четки. На нём были кожаные чёрные брюки и чёрная шёлковая рубашка.
Почему-то мне в голову пришла дурацкая мысль, что всем своим видом он смахивает на палача.
Геральд смотрел на меня насмешливо, исподлобья, и тёмные шарики летали в его пальцах справа налево.
«Так вот почему тут пахнет сандалом», – оформилась первая мысль.
«А разве бывают палачи с чётками?» – нагнала вторая.
«И как он здесь оказался?» – отрезвила третья.
Щекам почему-то стало вдруг мокро, дождя здесь быть не могло, значит, это были банальные бабские слёзы.
– Я знала, что ты придёшь, – сказала я и сделала шаг к нему.
Опять где-то хрипло заорал Филимон, и я подумала, что старого маразматика пора усыплять.
– Знала?! – Геральд вскинул красивые брови, и его пальцы замерли на сандаловых чётках. – Ты знала, что я буду ждать тебя здесь?!
Я подошла к нему, села на корточки и положила голову на его чёрные кожаные колени.
– Я очень ждала тебя, день, два, три... Я прождала бы ещё бесконечно долго, если бы не позвонила соседка и не сказала, что мой кот не даёт ей житья. Я знаю, ты меня обманул, я Анель, а не Жанна, но мне наплевать! Лишь бы ты был со мной.
Филимон заорал совсем дурным голосом, и в его руладах мне ясно послышались человеческие слова: «Глупая курица!»
Или это сказала себе я сама?!
Чёрная кожа брюк под моею щекой сильно намокла, потому что слёзы лились из глаз, и не было механизма в моём организме, способного перекрыть им ход.
– Ты продал картины? – Я чуть приподняла голову и заглянула ему в глаза. – Мы теперь уедем в
