– В том-то и дело, что нет! Но они также, как и я, получили от него переводы на крупные суммы денег! Знаешь, они очень клевые девчонки! Я с ними встретилась в кафе, мы посидели, поговорили, кофе попили и пришли к выводу, что Лавочкин козел и не надо по нему убиваться. А деньги пусть шлет, коли охота.
– Очень правильный вывод, – одобрила я.
– Знаешь, мы тут с девчонками подумали и решили... – она замолчала.
– Что?
– Ну, что это Лавочкин «Патриота» ограбил. Знаешь, Ася, в тихом омуте черти водятся!
Я засмеялась. Анжелкин союз с любовницами своего мужа меня рассмешил.
– А что ты смеешься?! Откуда у него столько денег? Он, конечно, неплохо зарабатывал массажом, но не столько! И опять же – его снова видели в городе на шикарной машине, в темных очках, разодетым в пух и прах! Возле него какая-то бабка крутилась, прислуга, наверное! Асечка, ты не представляешь, как тяжело осознавать, что отец твоего ребенка – криминальная личность! Убийца и грабитель! Слушай, ты только не сдавай его милиции, ладно?! Может, он каждый месяц будет мне такие суммы присылать? Ведь убитых уже не вернешь, а Верке моей расти и расти...
– Анжел, успокойся! Я абсолютно уверена, что Лавочкин никого не убивал и никакой банк не грабил. Я гарантирую тебе, что происхождение его денег гораздо прозаичнее. Я пока не знаю – какое, но, поверь, к ограблению «Патриота» он не имеет ни малейшего отношения!
– Да?! – Мне показалось, что Анжела на том конце погрустнела. – Ну вот, а я-то губу раскатала, что мой муж – знаменитый гангстер!
– Не переживай, тебе там и без Лавочкина гангстеров хватает! Как Хася? Пошла?
– Откуда ты знаешь?
– Что-то мне говорит, что такие люди долго инвалидами не бывают.
– Да уж, – Анжела вздохнула. – Представляешь, сидим как-то вечером, по телевизору сериал смотрим. Вдруг Хася с кровати на ноги вскакивает! «А не попить ли нам, девчонки, чайку!» – говорит. И на кухню как сайгак – прыг, прыг! – поскакала. Верка моя в рев, она привыкла, что Хася существо неходячее. Маня Хасю на кухне догнала, в волосы вцепилась и давай по квартире таскать. «Ах ты, дрыньдень симулянтская, Хасечка! Сколько денег на твои памперсоны угрохано!» В общем, шум, гам, соседи милицию вызвали. Парни в погонах приехали, а старухи помирились уже, сидят на кухне в обнимку и плачут: «Ох, старость не радость, то ноги отстегнуться, то уши откажут, то голова с плеч убежит...» Милиционеры посмеялись, да уехали. А бабки устроили торжественное выбрасывание в окно оставшихся памперсов. Верка им помогала.
– Весело ты живешь! – Я опять засмеялась.
И одновременно с тем, как нажала отбой, вдруг услышала в кабинете шефа какой-то шум. Сердце ухнуло вниз, я забыла сделать очередной выдох. Это же надо быть такой дурой – рассиживать в пустом, темном, выжженном офисе, в котором нет даже дверей. В лучшем случае сюда забрался какой-нибудь бомж, в худшем...
Я хотела убежать сломя голову, но что-то остановило меня. Включив яркий фонарик в мобильном, я подошла к двери с надписью «Генеральный директор».
– Кто там? – спросила я, но мне никто не ответил.
Я вдруг подумала, что хуже Андрюшки там быть никого не может, и смело открыла дверь.
За столом сидел Константин Жуль. Яркий лучик фонарика выхватил шефа из полной тьмы почти целиком. Вид у Жуля был очень несчастный. И одежда какая-то необычная – розовая рубашка с воротником апаш и синие джинсы. Наверное, мама его с утра одевала.
Константин посмотрел на меня и грустно сказал:
– Вот и все, Ася, что осталось от моего бизнеса. Даже света нет!
– Ты выпил?
– С чего ты взяла?
– С того, что сама напилась с горя.
– Надеюсь, не в «Трех поросятах»?
– Только не говори, что официанты плюют там в бокалы.
– Нет, они туда писают. На спор – заметит клиент, или нет. У меня знакомая девушка раньше в этом кафе кассиром работала. Скажи, Аська, зачем ты сюда пришла?!
– Вспомнить свою счастливую скуку!
– Вот и я тоже. Как же мы хорошо жили! Тишина, спокойствие, ни одного клиента! Ты в приемной шарф вяжешь или ухом мою дверь полируешь, Нарайян по сети гуляет, свежим виртуалом дышит, а я... я по мобильнику: бла-бла-бла, бла-бла-бла! Красота!
– А где Нара?
– Дома сидит с синяками и ссадинами. У него под глазом фингал, на лбу шишка, в душе раздрай. Тетки- манифестантки его сильно побили. Спрашивается – за что?! Сидел себе человек тихо, не трогал никого... Ась, как ты думаешь, он не ринется другую работу искать?! Нет?! Я ведь аккуратно плачу! И сетью он бесплатно сколько хочешь, пользуется. Где еще такие условия?! Ну и что, что побили, не каждый же день бьют...
– Да уже получается, что каждый. Но я думаю, Нара с нами останется. Где еще за такую веселуху так регулярно платить будут? – Я уселась в клиентское кресло. Ни стол, ни другая мебель в кабинете шефа от огня почти не пострадала. Только воняла безумно.
– Скажи, Костя, ты с рекламным щитом разобрался?
– Нет! – Жуль театрально схватился за голову. – Целый день на это угрохал, но так ничего и не понял! Парни в рекламном агентстве, в котором мы заказали щит, все как один твердят, что в последний момент мы изменили заказ и проплатили настоящую конструкцию! Даже, говорят, сверху заплатили, за срочность и согласование с гаишниками и с Центром наружной рекламы. На баннере так и оставили ничего не значащий текст: «Да здравствует то, благодаря чему мы, несмотря ни на что!»
Рекламщики сказали, что за такие деньги, которые мы им проплатили, они бы десять щитов успели поставить. – Жуль вдруг включил фонарик в своем мобильнике и направил луч света на меня.
Мы сидели напротив и светили друг другу фонариками в лицо.
Я подумала, что, наверное, отвратительно выгляжу. Я подумала, что никогда в жизни не хотела бы выглядеть красивой так, как хочу сейчас, когда безжалостный луч света уперся мне прямо в лицо.
– Ты очень бледная, – сказал Константин Жуль – Устала?
– Ты тоже не мавр при таком освещении, – усмехнулась я.
– Расскажи, где ты нашла вчера тигра, – попросил он.
Я вкратце, опуская подробности, рассказала ему о вчерашних своих приключениях и открытиях. Рассказала про слежку за Щитом, про то, как перелезла за ним забор, про тигра-людоеда и двух любовничков-нелюдей – Самойленко и Чеберду. И про визит пьяного Педоренко рассказала. Умолчала только о том, как сбежала от Дьяченко через окно, нырнув в крапивные заросли. И о тайне Бубона не сказала ни слова.
Жуль потрясенно молчал.
– Да-а-а, – наконец, протянул он. – Аська, это же просто триллер какой-то! Банкир ограбил самого себя! Фантастика... но красиво! Ни за что бы не догадался! Слушай, жаль, что ты не меня спасла из той клетки! Ей-богу, жаль! Можно было бы такое рассказать прессе...
Я выключила фонарик и встала.
– Ася, ты куда?
– Домой. Не ночевать же здесь! Вонь жуткая, да и декорации не из приятных.
Жуль вскочил и перекрыл мне дорогу. Луч света ненадолго удрал с моего лица, выхватив на ковролине жуткие темные пятна – то ли выгоревшие, то ли от воды, которой заливали пожар.
– Ася! – Он схватил меня за плечи и прижал к себе. Сколько раз я мечтала об этом, заходя в его кабинет, но случилось это в такой странной обстановке и при таких невероятных обстоятельствах! – Аська, я тут подумал... что-то у нас все не клеится... как-то все глупо, нелепо и даже смешно. Я тут на досуге подумал и... – Он отстранил меня от себя и почесал телефоном затылок. Луч света заметался на закопченном потолке. – Я тут подумал и... – снова сказал он.
– Ну? – Я искренне не понимала, к чему он клонит.
– Нам надо пожениться!
