холодными глазами прохожих.
Мужчины оглядывались на них. Они остановились под фонарем.
– Мне кажется, вот как я умру. Меня убьют ножом в спину, – сообщила романтическая Рита.
– О! Красиво! И ты знаешь, кто?
– Да, я не выдам его. Это будет на вокзале.
– В спину?
– Но он аккуратно положит на перрон, из жалости, и чтоб я увидела его лицо.
– О! – Одобрительный жест.
– Одна из лучших смертей, когда засыпаешь на морозе, а Снежная Королева, пока единственная, кто занимается падшими, поет и ласкает – все только плачут и улыбаются, и нельзя разбудить такого человека, хоть сердце его и постукивает!
– Ты будешь богатой?
– Буду. Буду приглашать тебя на завтраки в самые лучшие отели мира. Буду приглашать на завтраки и обеды самых интересных людей, но только по одному разу, поболтать за едой. У меня будет свой остров. Такая сухая, чопорная дама в перчатках.
Яя обиделась:
– О-о-о! – Она взметнула свою руку и несколько раз восторженно потрясла ею перед лицом подруги. Рита отшатнулась от нее – была большая вероятность, что Яя заденет ее своими острыми заточенными ногтями.
Они помолчали.
– Пошли к мужчинам, – сказала Яя, приставляя сложенные в щепоть пальцы – обозначение по-глухонемому слова «мужчина».
Какой-то пьяный им встретился в переулке. Он, шутя, загородил им дорогу.
– Куда это вы? – спросил он весело.
Яя обеспокоилась, шарахнувшись от него.
– Что? Что он говорит? – спросила она Риту.
– Спра-ши-ва-ет, ку-да это мы? – перевела ей Рита.
– А, – воскликнула Яя и ответила, оббегая его: – На работу!
«Добыча» была найдена около киоска с горячими бутербродами. «Добыча» была легкой. Мужчина – толстый молодой иностранец, белобрысый, простой. Они вели его под ручки в Яино общежитие. По его молчанию, напряженному, чувствовалось, что попался жадный и недоверчивый. Он шел, но каждую секунду казалось, что готов остановиться, – так он сомневался, тратить ему свои деньги или не тратить. Нужно ли, стоит ли, хочется ли…
Яя, отвлекая, рассказывала ему про свою жизнь:
– Вот юбка! – высоким голосом пропевала она, щепотью худых пальцев задирая ее повыше, прямо к его белобрысым глазам и показывая поношенное качество материи. – Бабушкина! Стоила семь рублей!
Рита кивала. Как бы переводила:
– Бедная жизнь! (Шумно вздыхала.) Где вам еще так повезет? (Добавляла она, оглядывая его некрасивую внешность, хотя он плохо понимал по-русски.)
Тот отчужденно пожимал плечами. Опять думал, похоже, о денежных проблемах.
Прошли мимо церкви. Яя нарочито-показно перекрестилась. Сгримасничала кротость.
Рита же в этот момент увидела, как бездомная черная собака нюхает дохлую крысу; тогда Рита, отстраняясь от иностранца, закомандовала:
– Фу-фу!.. – Повернулась к Яе: – Она, наверно, очень голодная!
Потом Рита посмотрела на иностранца со свертком горячих бутербродов, тот только пожал плечами.
Как раз возле церкви за забором находилось общежитие. Это было одноэтажное здание с решетками на окнах и с табличкой, что в нем выступал Ленин. Яя объявила:
– Это моя тюрьма!
У крыльца надпись: «Общежитие общества глухонемых».
Поднялись по бедной деревянной лесенке.
Яя их пока оставила в темном коридоре, сама первая зашла в комнату. Перед дверью она сняла туфли, как в деревне, и вошла босиком.
Вообще здесь перед каждой дверью стояли горки истрепанных шлепанцев и тапок. Пахло едой. Иностранец абсолютно ничем не интересовался и стоял смирно, с вежливой улыбкой рассматривая Риту.
Тут Яя выглянула. Они затянулись к ней в комнатку с двухэтажной кроватью-«нарами».
– Это – моя! – Яя с улыбкой похлопала по «второму этажу». Иностранец сел на «первый этаж», пригнув голову и уперевшись взглядом в круглое зеркало на стене. Здесь было так тесно, что все близко. Прямо под носом у клиента висела его прозаическая физиономия в отражении, как гиперреалистический портрет. На полке с одной-единственной книгой стоял лакированный, на керамическом овале портрет мужчины, как на могилку – с серьезным и бдительным лицом.
– Это – муж моей соседки из другого города! – сказала Яя, жестикулируя, плюхаясь рядом с иностранцем на «первый этаж», в полумрак. – Но у нее есть любовник из соседней комнаты! – успокоила она.
Иностранец достал кошелек, когда наступила томительная пауза.
– Стой! – вскричала Яя и бросилась зашторивать окно, а потом хлопотливо подбежала к двери и задвинула засов. Теперь все было готово.
– Я тебя, – иностранец вдруг заговорил по-русски, ткнул в Риту пальцем в дверях, когда уходил, – жду у церкви. Да?
– Да-да, – сказала Рита поспешно, чтобы Яя не увидела – та отслаивала деньги, вмятые в простыни.
Он зачесал ладонью редкие волосы, перебросив их на затылок, крякнул и пошел, громко стуча ботинками по деревянному полу.
Гоняясь за выгодой, они всегда соблюдали верность друг другу, и Рита, конечно, не пошла за ним. Она расшторила окно и молча смотрела, как уходят самоуверенные мужчины с мясистыми спинами, пока Яя хрустела деньгами и делила их пополам, сидя в одних чулках в полумраке ниши «первого этажа».
В комнатке за такой короткий отрезок времени сразу воцарился беспорядок, бордельный и грязный. Хотелось поскорее убраться отсюда.
Яя протянула свернутые бумажки, как выдают бухгалтера зарплату в окошке.
– Жа-а-дный, фу! – коротко определила она его, и больше о нем не вспоминали.
Одеваясь, Яя подошла к зеркалу, посмотрелась.
– Ма- а-а-ленькая у меня грудь! – грустно протянула она, вздыхая. Вернулась, села рядом с Ритой, провела рукой по ее груди. Улыбнулась. – Нра-а-а-вится мне! – пояснила она.
ГЛАВА: ЖАЛОБЫ
Рита опускает указательный палец в чай и смазывает виски, щеки… и слышит, как звонит телефон.
– Алеша!!! – говорит она.
– Это говорят от Яи. – По телефону чужой голос. Пауза. Шептание: – Она передает вам, что у нее все плохо!.. – Тут, видно, Яя вырывает трубку и кричит отчаянно, оглушая Риту: – Горе!!! О, горе у меня!!!
– Что случилось? – тоже кричит Рита.
Опять меняется трубка на чужой, старающийся быть «нейтральным» голос и объясняет:
– Она говорит: «Меня уволили с работы!»
– Да вы что? Почему?
– Она говорит: «Девушка, на место которой ее взяли работать, ушла в декретный отпуск. И вот недавно, три дня назад, у нее украли ребенка, так что она опять досрочно возвращается на работу, а вашу подругу увольняют».
Пауза. Голос кхекает:
– Что передать? Говорите! – как телеграфист повторяет он.
– Ну и что она теперь говорит? – отзывается Рита. – Пускай едет ко мне.
– Сейчас. – Голос опять обсуждает что-то с Яей. – Она спрашивает вас: «Когда вы пойдете на работу?»
– Какую работу?
– Она говорит, – продолжает «переводчик», – она знает, какую работу, вечером, сегодня! – Она вырывает трубку…
– Я еду к тебе! – Это уже Яин голос.
– Чай? – спросила Рита, уже зная и умея изъясняться по-глухонемому жестами. (Красивый взмах руки – как будто два сомкнутых пальца отлетают от губ.)
– Да, да, – трясла Яя кудрявой головой, по общежитской привычке снимая на пороге обувь.
– Ужас, – стала она рассказывать прямо из коридора. – Я ехала в метро и видела, как глухие разговаривали между собой про меня и сказали, что я – проститутка!!!
– Откуда они узнали?
– Просто обсуждали меня, не поняли, что я тоже глухонемая и все понимаю! Ужас! Вот я обратно ни с чем? Как я буду жить?
Сели за стол.
Рита: Я думаю, где Алеша, как давно его нет… – Она посмотрела на его пиджак на спинке стула. Яя ревниво скривила лицо.
Яя: Зачем он тебе? – Тут же придумала причину. – Пьет где-нибудь. Уже целую неделю ты страдаешь на моих глазах! Мне больно на тебя смотреть! – восклицает Яя, пытаясь поймать Ритин взгляд. – Он не ценит тебя. Твою любовь. Я знаю!!! – Она говорила простыми фразами, но они убеждали сильнее, чем сложные умные речи слышащих людей. – Ты – красивая. Я тебя люблю. У нас много будет денег. Зачем тебе Алеша?
Рита запоздало горестно соглашалась с некоторыми мыслями подруги: Да…
Яя: Ох ты наивная! Я! Я все знаю. Слушайся меня! – И она острым пальцем с пикообразным ногтем затыкала себе в кружева на груди. Она налила себе заварки в чашку. Посмотрела на Риту наигранно добрыми-добрыми глазами и даже охнула – так ей хотелось быть убедительной. – Ох! Ты моя наивная! Сегодня пойдем к одному глухонемому сутэрнеру…
Рита: Да… Деньги… Если будут деньги я смогу откупить его от долгов…
Яя: Что??? (Закричала презрительно.) Ты будешь их так зарабатывать и… отдавать Алеш-ке? – Ужас и негодование проступили у нее на лице.
Рита: И тогда я уйду…
Опытная Яя сказала: Себе! Себе деньги! Он думает о тебе? Нужна красивая одежда. Будешь красивая. Это еще больше денег. Из денег можно сделать себе счастье!
Пауза.
Яя опять ожила: Наивная, наивная. – Навязчиво повторяла она. – Ты не видела жизни.
Рита: Есть одно платье – он подарил, но я не могу в нем выйти, оно с расцветкой американского флага.
В молчании они попили свой чай.
Яя вдруг спросила:
– А если придет Алеша ночевать, то с кем ты спать ляжешь? С ним, да? – И она стала обличительно прищуриваться, не отрывая взгляда. Рита удивилась. Она тягостно вздохнула:
– Я не верю, что он еще вернется скоро…
– Ты! – сказала Яя, тыкая отточенным ногтем в грудь. – Со мной! Ты ляжешь спать со мной. Да?
– Хорошо, так я его накажу, если он придет.
– Надо сдвинуть нашу кровать покрепче, чтобы не расползалась! – радостно проговорила Яя и поцеловала Риту в
