сделалось красным. Она объясняла ему:
– Это от того, что ты белое с красным мешаешь. Не пей цветного! – Рука Свиньи мелко-мелко дрожала, как у дедушки, и Рита показала ему пальцем на руку, тот не понял, тогда она стала передразнивать его, тоже тряся своей рукой, и наливать ему мимо стакана. Помнила, как тут же без тоста выпила все. До дна. Вытерла губы ладонью, трагически окидывая взором ресторан. И все. С этого момента она ничего не помнила.
На этом месте с Ритой случился провал в памяти. Ничем это не выражалось – она, притихнув, сидела за столом, нашептывая про себя и напевая, и смотрела Свинье умиротворенно куда-то в бровь.
В этот самый момент между Свиньей и Яей произошел следующий разговор.
– А ты знаешь, – «сказал» Свинья, раскачиваясь на стуле, – как убили МАО?
«Говорили» они на глухонемом.
Свинья уже был достаточно пьян, двумя пальцами он перевернул свою рюмку – все, больше не наливать.
На этот вопрос Яя сразу сделала страдальческое лицо.
– Ножом! – Она показала рукой, сжатой в кулак, ударяя себя по всему телу. – Наверно, сто ударов!
Свинья снисходительно засмеялся, похлопал себя по животу.
– Что?. Что?.. – заспрашивала с любопытством Яя, понимая, что она чего-то такого не знает, что знает Свинья. Она стала перегибаться через стол, хватая его за руки и прижимая их к столу. – Что? Что? Что смеешься? – Лицо ее обострилось. Свинья казался совсем пьяным и расслабленным.
– Он был твоим любовником, да? – Он сделал похабный жест. – Всем ходил, показывал тебя, коротышка… – Он вздохнул. – Вот так все было. – Сжатым кулаком он ударил себя три раза в шею и три раза в сердце.
– Откуда ты знаешь? – спросила Яя.
– Это я его убил.
– Ты? – с ужасной гримасой переспросила Яя.
– Я! Я убил! – голосом сказал Свинья и продолжительно посмотрел на Яю.
Та откинулась на спинку стула с блестящими глазами, посмотрела по сторонам. Глаза ее высохли. В занавесках шевельнулся официант.
Яя сказала:
– Зачем ты мне это говоришь? Я могу тебя выдать! – Она испуганно смотрела на него.
– Иди. Выдай. Я убил МАО. Иди говори. – Он перестал улыбаться. – Факты? Факты?! Факты… – с удовольствием запроизносил он голосом, ему нравилось это слово. – Где факты?!!!
Риту в этот момент несло по черному полю, будто бы она ехала в поезде с высунутой на воздух головой. Обхватив руками голову, она не могла ее удержать и только тихо приговаривала: «ох… ох…» – Поезд поворачивало, и она уже видела какие-то башни с курантами, метель на площади.
«Провал памяти» кончился, и Рита обнаружила себя в таком положении: она уже стояла на ногах, а напротив нее дрожал ее новый приятель Свинья с выпученными глазами, и в руках у него блистал ножик. Он балансировал на полусогнутых, как перед прыжком. Он оказался на полголовы ниже Риты и чрезвычайно вертлявый. Его как будто била лихорадка, и он психическим ненатуральным голосом пищал по- блатному:
– Уди-иии! Уди-ии!.. – что означало «уйди» или «отойди». Наступал и делал замахи ножом, очень убедительные и пугающие. С Ритой это было в первый раз, и ей не верилось, что кто-то ее может запросто зарезать. Поэтому вела себя несоответственно ситуации, как человек небывалый или слишком бывалый. Она бесстрашно и высокомерно улыбалась. Яя по-глухонемому нутряно закричала и стала оттаскивать Риту за локоть.
У Риты совсем испарилось чувство самосохранения. Она сказала:
– Ну, зарежь меня! – спокойно, улыбаясь, хотя никак не могла вспомнить, за что они сейчас в такой ссоре.
Свинья все повторялся, как герой из другой пьесы со своей однообразной репликой, на которую не дают правильный ответ по тексту:
– Уди-и-и!!!…
Яя опять вскрикнула, подбежала к столу. Засунула себе под кофту на живот подносик с еще приклеившейся к нему зеленью, и так обезопасив себя, опять вернулась оттаскивать Риту и кричать ей такие, например, доводы:
– Ты еще красивая! Пошли отсюда!
– Чего? – Рита не разобрала слов. Та повторила их внятнее. Рита расстроганно улыбнулась, и в этот момент Свинья всадил нож в крышку стола. Тяжелый, «под старину» стол закачался. Рита же в ответ с мефистофельской улыбкой попыталась вытащить ножик, но тот не вытаскивался, и тут Свинья толкнул ее, не разрешая завладеть оружием.
Так закончилась встреча в ресторане. Неудачный их день.
ГЛАВА: СТЫДНЫЙ РАЗГОВОР РИТЫ С ТАТАРИНОМ МЕЖДУ СТВОЛАМИ ДЕРЕВЬЕВ
В один из дней она встретилась с татарином.
– Что-то у тебя неважная кожа… – сказала Рита ему в этот солнечный полдень. Он дернул плечом. – Ну, что ты дергаешься, не обижайся, и давай я постригу эти твои волосы, хотя не давайся, чтобы тебя стригли посторонние, только любимые!..
Вообще она не хотела с ним долго разговаривать, но татарин, настоявший на этой встрече, тянул время. Прищурившись на солнце, он все шел и шел вперед, и поневоле Рита гуляла с ним сначала вдоль проезжей дороги, потом по мосту, а перейдя его, по небольшому парку с деревьями, как сосны, с высоко поднятыми кронами. Поэтому делалось ощущение, что гуляли они между стволами или узкими необлицованными колоннами. Татарин держал руки в карманах. Длинные, всегда маслянистые волосы его были собраны в пучочек, как у старушки. Он шел невежливо чуть впереди и все тянул, и не задавал свой главный вопрос, и оттого имел злое лицо, и передергивался весь. Рита, утомленная его мрачным укорительным молчанием, остановилась, отстав от него, и, прижав к животу сумочку, собрала со дна ее небрежно рассыпанные деньги.
– Эй! – крикнула она. Тот зорко оглянулся и остановился. Рита вздохнула. Стала подходить к нему с вытянутой рукой, на ладони – деньги. И говорить на ходу:
– Сто лет, давным-давно, если ты не забыл или перестал надеяться, или все ждал и ждал, когда же я вспомню… и вот, я должна была тебе деньги… и вот – отдаю тебе долг!
Тот взял деньги своими желтоватыми пальцами, посмотрел на толщину пачки, правильно ли, как дальнозоркий, отодвигая их подальше от глаз, и сунул их быстро в карман старых брюк. Рита сразу повеселела. Татарин как будто расстроился, потеряв преимущество, и вдруг спросил:
– Откуда у тебя деньги?
Она испуганно посмотрела на него, возмущаясь на его вопрос. Невинно и деланно-лирически стала глядеть вверх и тонким голосом объяснять:
– Я кое-что продала… А что?
Он нахмурился и спросил мягким голосом, чуть дрожащим от волнения:
– Расскажи, – пронзительно глядя прямо в глаза Рите, – как вы их заработали с Яей?
Теперь его глаза не смаргивали на солнце – светились маниакально, мутно-зеленые с вкрапинами. Рита закусила себе губу, глаза стали круглые. Татарин вдруг улыбнулся своим щелевидным ртом, довольный произведенным эффектом.
– Растеряна?– спросил он. Так он и планировал. Но он понимал, что просто она ничего ему не расскажет, и он решил убеждать ее быть с ним честной, но как? Он начал, заложив руки за спину:
– Я-то давно знаю Яю! – сказал он добрым голосом. Он снисходительно заулыбался своей щелью и кротко засмотрелся на свои замшевые чистые ботинки. – А она всегда мне говорила правду, я знал ее раньше, чем тебя! А ты хочешь меня обмануть. – Он опять выждал паузу, но она молчала, с ненавистью глядя на его лысеющую макушку, которую ей в подробностях было видно с высоты своего роста.
– Она никогда ничего не скрывала от меня! – повторил он, но уже наставительно в образе проповедника. – А ты хочешь научить ее обманывать меня! Она всегда мне рассказывала про свою беспутную жизнь. – Он отзывался о Яе как о положительном и благодарном своем ученике и выговаривал Рите за ее непослушание, и глазки его тайно горели. – Да! – воскликнул он посреди парка на маленькой дорожке. – Я все знаю про Яю! Она как ребенок! Она ничего не умеет скрывать от меня! – Он многозначительно поглядел на Риту. Улыбнулся, как святой. – Ведь до знакомства с тобой она уже это пробовала и даже… несколько раз!
– Что пробовала? – сказала Рита, вступая с ним в «переговоры». Она стала шагать нога в ногу с татарином, как бы теперь подчиняясь его законам.
Он же словно не заметил вопроса. Он важно преподавательски продолжал свое – говорил внятно, как гипнотизер:
– Она мне все рассказывала, ведь мы были близки! Один, самый первый, был старый, другой боялся болезней и они ничего не делали… – Выдав эту информацию, он сделал паузу. – А ты хочешь научить ее врать! А ведь это я вас познакомил, а ты так… тайком от меня… скрытно… Я уже не слышу ее рассказов, она не приходит ко мне, чтобы я жалел ее, она презирает мои ужины…
Рита молчала. Татарин решил сказать еще одну «правду»:
– Ведь я же хотел, чтобы она родила мне ребенка! Но она убила ребенка, и мне было очень больно от этого!
– Ты хотел жениться на ней? – медленно спросила Рита.
Он наморщился от плохих воспоминаний:
– Не знаю… Не обязательно. Я бы взял у нее ребенка и отправил бы к своей маме. Она бы воспитала его. – Он нахмурился.
– Как бы взял и отослал?
– Ну, ей только нужно было родить для меня красивого ребенка, и все… Никаких больше усилий, а она… – Он разозлился.
– Так ты ее любил? – проникновенно спросила Рита. – Как же ты позволял ей это делать… для денег?
Татарин упрямо втянул голову в плечи, пошел быстрее. Она поспешила за ним.
– И еще, – зачем ты расспрашивал ее об этом?
Разговор переломился не в пользу татарина. Он хотел описывать свою жизнь в романтических тонах, а получалось совсем недопустимо для рассказа постороннему… Он дернул головой, короткой своей ногой махнул по-чертиному. Каждый желает что-то скрыть.
– Когда она убила
