юного организма.
Мария Николаевна смотрит на Анастасия Григорьевича нарочито безумным взглядом. Она в замешательстве замечает, что он отвечает ей точно таким же взглядом, передразнивая ее (утрированно выкатив глаза). Она тут же отводит взгляд на мать.
Мать: Да… (После некоторой паузы.) Придется отцу его наказать. (Переводит взгляд на мужа.) Она продолжает, немного подумав. Впрочем, он уже донаказывался.
Анастасий Григорьевич брезгливо кривит рот и резко передергивает плечами.
Мария Николаевна (улыбаясь, оглядывает всех): Что-то случилось, Ирина Викторовна?
Мать (встает): Пойдемте покажу.
Отец (встает): Не выноси сор из избы.
Мать: Ладно, ладно. Мария Николаевна своя. Сядь.
Женщины выходят из комнаты. Отец садится, быстро смотрит на Николая, желая понять, подсмотреть его реакцию.
Мать и учительница стоят в комнате дочери. На кровати лежит ее труп. Голова, шея и грудь покойной залиты кровью. Кровью пропитаны подушки. Выше подушек, на стене множество кровяных брызг, пятен и подтеков. У стены между окнами стоит стол, накрытый серой скатертью. Рядом со столом стоят два стула. На спинке одного висит окровавленное полотенце. На той же стене висят часы-ходики.
Мать и учительница некоторое время смотрят на труп, после чего Ирина Викторовна поворачивается к трупу спиной. Она нежно смотрит в глаза Марии Николаевне.
Мать: Я так давно тебя не видела. Я очень волновалась. Что-то случилось?
Мария Николаевна: Нет, не обижайся, все хорошо. Ты должна все понимать.
Мать: Да, конечно. Я так люблю тебя. Мы так редко видимся. Это все невыносимо. Это все так ужасно. Я совсем запуталась.
Мария Николаевна: Ничего невозможно изменить.
Мать: Я хочу завтра с тобой увидеться, давай? (Она вопросительно смотрит на нее.) Выпьем вина…
Она начинает застенчиво улыбаться.
Мария Николаевна: Да… Знаешь, еще я люблю яичный ликер. Однажды я пробовала. Приятно. (Она рассеянно смотрит в сторону окна. Спохватившись.) Как я накрасилась? Мне так идет? Как ты думаешь?
Мать (оценивая, очень серьезно): Да… но мне нравилось, как ты вот здесь проводила линию. (Она проводит пальцем себе по веку, поясняя свои слова.)
Марию Николаевну немного расстраивает такой ответ. Она скользящим, равнодушным взглядом смотрит на подругу.
Мария Николаевна (мерным голосом): Тебе нужно выспаться… Спать, спать, спать… для того, чтобы хорошо выглядеть.
Мать: Да, я как раз сегодня собираюсь выспаться. (После некоторой паузы.) Ты получила мою открытку?
Мария Николаевна (удивленно): Нет. Я получила каких-то лошадей. Но я подумала, что ты не могла дать другой знак. Я почувствовала, что должна прийти.
Мать: Я так хотела, чтобы ты пришла. Но странно, куда могла подеваться эта открытка.
В это время она замечает, как к порогу комнаты приближается чья-то тень. Мать прикладывает палец к губам и разворачивается к постели, где лежит дочь.
На пороге появляется Николай. Он останавливается в дверях и смотрит на труп сестры.
Мать (монотонным голосом): Удивительно способная была девочка. Изумительная память. Я ничего подобного никогда в своей жизни не встречала. Вон ту книгу она помнила наизусть. (Она кивает на стол, где лежит какая-то книга.) Дочь и сын часто ссорились, бывали резки друг с другом. Мы с отцом неоднократно высказывали им свое недовольство, но дружеские отношения между детьми не налаживались. Вот тогда я им принесла эту книгу. Посоветовала прочитать ее детям. После того как дети с увлечением прочитали эту книгу о короткой, но замечательной жизни юных героев, вечером, когда вся семья была в сборе, я привела несколько фактов из взаимоотношений своих детей и сравнила их с взаимоотношениями героев книги. Эти слова, подкрепленные впечатлениями от только что прочитанной книги, произвели на детей гораздо большее впечатление, чем ранее высказанное недовольство по поводу их ссор. Дети стали после этого более внимательно относиться друг к другу. У них снова нашлись общие интересы, хотя возраст их неодинаков. (Немного помолчав, мать и учительница выходят из комнаты. Николай сторонится, чтобы их пропустить.)
Когда они исчезли, Николай подходит на три шага ближе к кровати и останавливается.
Голос за кадром: Труп лежал на правом боку, прикасаясь правой лопаткой к стене. До пояса труп был закрыт одеялом. Левая рука трупа была вытянута вдоль туловища, правая рука полусогнута в локтевом суставе и ладонью прикасалась к животу. Левая нога была вытянута, правая согнута в колене и пяткой прикасалась к стене.
Мария Николаевна, мать и отец за столом и пьют чай.
Мария Николаевна (держа в руке чашку, говорит в сторону отца): При помощи палки и розги нельзя воспитывать активных и сознательных граждан, уважаемый Анастасий Григорьевич. (Отец пристально, затаив дыхание, смотрит на нее). Применение физических наказаний к детям – это нарушение высокого и почетного звания граждан, нарушение принципа гуманизма. Родители, применяющие физические наказания, причиняют большой вред делу воспитания детей. Вместе с тем они обнаруживают свое полное бессилие в этом деле. Ведь гораздо легче побить ребенка, чем доказать, что его поступок не хорош, и убедить его в том, что так поступать не следует. Для этого необходимо проявлять большое терпение, выдержку и умение. А для того, чтобы ударить ребенка, большого ума не надо.
Мать (немного подумав): Я не делаю ничего особенного в воспитании детей. В общении с ними всегда бываю очень спокойна и справедливость люблю. Дети знают, раз им что сказано, то это надо делать обязательно. Два раза я никогда не повторяю своих требований, причем требую и заставляю делать то, что посильно ребенку. Основное в воспитании, по-моему, порядок в семье, справедливость, спокойный тон. Нужно держать себя в руках.
Мария Николаевна (подхватывая на фразе): Это правильные мысли, никакие беседы и замечания родителей не дадут нужный результат, если вы, родители, не будете показывать детям примеры высоконравственного поведения. (Она смотрит на часы, которые висят на цепочке в вырезе платья) Ну, впрочем, уже поздно. Мне пора идти домой. Меня, наверно, ждут. Муж один в холодном доме. Жалко его. Пойду.
Она встает.
Мать (тоже встает, кричит): Николай! Выйди попрощаться с Марией Николаевной!
Николай стоит на том же месте около сестры.
Закадровый голос: Темно-русые волосы спутались и обильно пропитались кровью…
Николай разворачивается и выходит попрощаться с учительницей.
Мария Николаевна (подходит к Николаю и протягивает руку): Ну, Николай, до завтра. Не опаздывай.
Николай смотрит на протянутую руку, закрывает глаза. Его дыхание углубляется. Наступает пауза.
Мария Николаевна (восклицает): Снова?
Происходящее в глазах Николая мутнеет.
Его галлюцинация:
В ресторане Николай сидит за столиком рядом с невзрачным мужчиной, у которого тонкие свежевымытые волосы.
Николай со своего места замечает быстро приближающуюся Марию Николаевну, неотрывно смотрящую в затылок молодому человеку. На голове Марии Николаевны головной убор, как шляпка мухомора. На ней надет белый официантский фартучек. Подойдя вплотную со спины к соседу Николая, она с радостью разглядывает его бежевые волосы. В руке у нее нож. Она остригает чистую прядь с головы мужчины и счастливо начинает быстро-быстро резать ее ножом на разделочной доске. Мелко порубленные волосы она ссыпает в суп.
Мария Николаевна: Вот теперь это вкуснятина!
Она ставит тарелку перед молодым человеком на белую крахмальную скатерть в белом, светлом от солнца ресторане.
Николай лежит на полу в обмороке. Вокруг него стоят отец, мать и учительница.
Мать (сухо): Придется наказать…
Учительница (решительно смотрит на Анастасия Григорьевича): Не смейте этого делать.
Анастасий Григорьевич (недоуменно): Что делать?
Мария Николаевна (быстро): В семье дети проходят первую школу морали. Нравственное воспитание детей нужно начинать как можно раньше. Бесспорно, сложнейшей задачей нравственного воспитания в полном объеме решаются не в первые годы жизни, а в более зрелые годы жизни. Однако… (В это мгновение она замечает на полотенце, которое она держит врунах, две вышитые буквы «А Г.». Анастасий Григорьевич перехватывает взгляд. Голос Марии Николаевны меняется: она теперь говорит низким и медленным голосом.) Первые семена будущего характера и поведения создаются в самом раннем детстве и… М-да, ну… ладно, Анастасий Григорьевич.
Анастасий Григорьевич (Пристально смотрит на Марию Николаевну и забирает из ее рук полотенце.): Вы так считаете?
Некоторое время все стоят в нерешительности.
Мария Николаевна: До свидания.
Она направляется к двери.
Мать (мужу): Иди проводи Марию Николаевну. Сейчас самое время разгула волков.
Мария Николаевна {приостановившись, говорит, опустив голову в пол): Нет. Волки постепенно исчезли из наших лесов.
Она уходит без провожатого.
Мать склоняется над лежащим в обмороке Николаем. Он открывает глаза. В это время Анастасий Григорьевич, перекинув через плечо полотенце, подходит к зеркалу, висящему около входной двери, критически смотрится в него. Расчесывает волосы.
Мать: Ты куда? Уже ночь.
Анастасий Григорьевич: Пойду на речку. Искупаюсь.
Мать: Какую речку? Лед еще не сошел.
Анастасий Григорьевич: Я знаю место, где есть полынья.
Он выходит насвистывая.
Мать задумчиво смотрит на захлопнувшуюся дверь. Вдалеке за окном слышится вой волка. Николай встает и выходит, покачиваясь, в другую
