деньги. – Она выдержала паузу. – Купишь новую машину!
– Зачем машину? У нас уже есть эта машина.
Михаил так занервничал, что не справился с управлением машины, и на повороте они въехали в какую-то колдобину, – машина завалилась и уткнулась в столб. Все, как водится, произошло очень быстро. Тишина. Муж лежал на руле, усыпанный осколками. Причем весь в крови. Фаина, абсолютно невредимая, только глянула на него и сразу выскочила из машины, сражаясь с приступами рвоты. Пока ее тошнило, он пришел в себя, поднял голову, стал выбираться из машины, размазывая по лицу кровь. Когда он вышел, качаясь, Фаина предусмотрительно отбежала еще на несколько шагов в «безопасную» для себя зону. Он прокричал ей:
– Перевяжи меня, Фаня! – и сделал ей навстречу шаг.
– Не приближайся ко мне, не приближайся, а то меня сейчас вырвет опять!
Он остановился и, подумав, сел на землю. Она осталась стоять метрах в пяти от него. Помолчали под уличный шум. Встретились взглядами, и она, вздохнув, сообщила ему:
– Слушай, Миша, какая у тебя, оказывается, вонючая кровь!
Когда она возвращалась домой, было уже поздно. На лестнице Фаина встретила пожилую соседку с помойным ведром. Открывая ключом дверь и улыбаясь, Фаина поделилась с ней:
– Мы с мужем сегодня попали в автокатастрофу. – Соседка ахнула. – Мужа оставили в больнице, – довольным тоном продолжала она, чуть оживившись на этой фразе, – я тоже пострадала. Очень простудилась на аварии – так долго простояла на ветру у машины в одной только кофточке. – Она закашляла.
Соседка, заслушавшись, отпустила ручку своей двери, и та с душераздирающим скрипом отворилась. Фаина увидела внутренность ее квартиры: одинокая узкая постель в перспективе комнаты, коврик, картина на стене, яркая трехрожковая люстра, светившая над всем этим, и чистота.
На Фаину это отчего-то произвело сильное впечатление – она зачарованно смотрела мимо соседки внутрь ее покоев, будто лично для нее случилось откровение. Наконец, оторвала взгляд и как будто пьяным голосом спросила:
– А вы одна?
– Да, я живу одна…
– Как вам, наверно, хорошо!
– Отчего, отчего вы так решили? – пропела соседка польщенно.
– Так. Чисто. Нет совсем грязи. Чисто. Нравится мне. – Вздохнув и кивнув на прощание, она ушла к себе.
Утром, когда Фаина в счастливом одиночестве пила чай, сидя на своем любимом месте и глядя в окно, вдруг во входной двери повернули ключом. Это вызвало у нее мгновенную панику – за три секунды она была выбита из колеи. Вошел счастливо улыбающийся муж. Не успел он еще ничего сказать, как Фаина из кухни спросила его:
– Тебя что? Уже отпустили?!
– Да, – сказал Миша, но вид у него был таинственный.
– Так у тебя там ничего не успело срастись, – перейдя на повышенный тон, заметила ему жена, показывая себе на темя.
Муж потрогал марлю на голове с пятнышком крови, подумал, взял с полки какой-то одеколон и обильно побрызгал то место, где была кровь.
– Чтобы не воняло тебе, – сказал он послушно и, помявшись, все же вошел к ней на кухню. – А ты что такая… грустная?
Фаина, прищурившись, стала приглядываться к нему, не стала говорить запланированные дерзости, а спросила:
– А что ты такой весь таинственный? Что с тобой произошло? Ты где-то еще был?
– Я?.. – невинно, как бы придуриваясь, переспросил ее Миша.
– Я знаю тебя наизусть, – сказала Фаина. – Ну?..
– Ты меня всегда раскусываешь! – с восторгом, но потом резко серьезнея произнес муж. – Я перед тем, как идти к тебе, уже где-то побывал! В общем, я всегда тебе пробалтывался сразу! Фаина, ты дождалась женщину.
– Да?.. – только и произнесла Фаня.
Помолчали.
– Сколько ты ждала этого дня? А? – Так характерно для многих людей – не вовремя снижая пафос сцены, начал Миша.
– Три года, – ответила она. – Я ждала женщину три года.
А когда он стал считать деньги, а при этом Миша всегда открывал балкон, и от ветра денежные бумажки у него в руках шевелились, как живые, Фаина ушла в ванную.
Пересчитав, Михаил подошел к двери ванной и постучал:
– Фаня, хочешь посмотреть на деньги?
– Нет! – ответила она.
– …а то я их прячу, – сказал муж.
– Отстань от меня! – закричала Фаина, бухнув о ванную что-то железное.
До аэропорта он провожал ее в такси. На коленях у нее подрагивал от езды букет цветов.
– Единственное, – говорила она, – не люблю куда-то уезжать.
– Да, ты как кошка, привыкаешь к месту, а не к человеку, – сказал Михаил.
– Дай сигарету, – она закурила. Спичку выбросила в опущенное окно.
Прощаясь у такси, повертев в руках букет, вернула его мужу.
– Жалко его. Завянет. Возьми домой.
– Фаина, скажи мне что-нибудь хорошее на прощание.
– Ну… – подумав, сказала Фаина, – пока.
В чужом городе она поселилась в самой скромной гостинице на окраине. Ближе к сумеркам Фаина вышла из гостиницы.
В кафе она поела, села у стеклянной стены, разглядывая прохожих.
Какая-то женщина подсела к ней за столик, когда она уже допивала кофе. Женщина была пьяная.
Фаня, вставая и оставляя на столе деньги на ужин, зачем-то сказала ей:
– Какая вы жалкая!
– Да, я жалкая, – ответила быстро женщина, мотая головой. Фаине она была неинтересна.
На улице Фаина сначала пошла в одну сторону, потом, остановившись, застыв, вернулась и пошла в противоположную.
К нужному дому она подошла пешком. Дом был многоподъездный. В некоторых окнах уже горел свет. Она шла мимо длинного дома и видела, как в окнах первых этажей сидят и, глядя на улицу, чего-то ждут пожилые женщины.
Она зашла в нужный подъезд. Покрутилась и вдруг, с гневом что-то обнаружив, проговорила:
– Первый этаж?.. – Она еще раз посмотрела на номер квартиры. – Скотина, – сказала она тихо и вышла на улицу.
Окна не горели. Она прошла дальше, к помойкам, у которых работал мусоросборщик. Она спросила у водителя, когда тот выбрался из машины:
– Вы когда приезжаете по утрам?
– В пять завтра… – сказал тот покорно и прошел мимо.
Фаина ушла подальше от дома.
Вернулась она уже глубокой ночью. Было полнолуние. Фаина, подойдя к самому дому, заглянула в низкие незарешеченные окна.
Увидела, что это кухня. Свет горел в ванной комнате. Фаина быстро вошла в подъезд. Ключом открыла замок, довольно легкий и банальный, бесшумно вошла в квартиру. Закрыла дверь. В полной темноте прошла в коридор, прислушиваясь к шуму воды. Постояла так, держа руки в карманах. Вошла на кухню, подняла голову, высматривая стеклянный проем, соединяющий ванную и кухню. Пододвинув табуретку, встала на нее и заглянула в ванную. Быстро спустилась, быстро пошла в единственную комнату, прошлась по ней, вдруг услышала стоны из ванной. Она замерла, слившись с темнотой. Вернулась на табуретку и некоторое время наблюдала через стекло за своей жертвой.
Потом спустилась, опять ее что-то повлекло в комнату. На ходу, не заметив, полой сбила с тумбочки легкую прозрачную вазу, похожую на стеклянную колбу. Мелкие осколки усыпали, блистая, на пол. Фаина спряталась под вешалку, где висели пальто, в коридоре.
Вода в ванной выключилась. Дверь со скрежетом отворилась, показалась мокрая голова женщины, испуганно осматривающейся по сторонам. Наконец, и сама она вышла, завернутая в простыню. Сначала, оставляя мокрые отпечатки ног, заглянула в кухню, потом пошла прямо на Фаину, не видя ее, но в ее сторону, и вдруг наступила на осколки. Женщина коротко вскрикнула, сделала шаг назад, схватилась за пораненную ногу, а Фаину, закутавшуюся в пальто, тут же начало мутить – запах крови долетел до нее за несколько мгновений, и начался ее обычный мучительный приступ.
Женщина, ступая теперь только на пятку, снова вернулась в ванную, включив воду, подставила ногу под кран.
Воспользовавшись этим, Фаина выскользнула из квартиры.
Потом Фаина некоторое время сидела на скамейке под фонарем, курила. Дошла до гостиницы пешком. Постель так и осталась нетронутой. Фаина за всю ночь даже не присела на нее.
Вымыв руки, она разложила что-то из своей сумочки перед зеркалом на столе и начала приготовления.
Специальный лейкопластырь, приклеив на висках, стянула На затылке так, что глаза ее получились раскосыми. Проверяя все это устройство на «прочность», страшно гримасничала лицом, мотала головой. С левой стороны лента отклеивается – она снова сделала из свежей ленты «подтяжку». Опять подергала мускулами лица. Надела парик из темных волос, закрывающий виски. Походила в нем по своему скромному номеру.
Затем опять села; сделала себе макияж, как боевую раскраску – ярко подкрасила черными стрелками глаза, обвела бордовой помадой узкие губы. Выбелила лицо. Долго разглядывала, изучая себя. Фаня стала похожа на идола: не на человека, а на воплощение чего-то… Из-за раскосых глаз, натянутой кожи лицо отчасти лишилось мимики. Маска.
Закончив с гримом, Фаина садится к окну, положив одну руку на подоконник, второй поднося сигарету ко рту. Так она всегда сидела дома. Так до самого рассвета.
Утром, выждав момент, когда с этажа отошла дежурная, она положила свои ключи ей на стол, быстро сбежала по лестнице, не воспользовавшись лифтом.
Фаина – у современного высотного дома. Она стоит сбоку от здания, выискивая взглядом какое-то определенное окно, потом внимательно оглядывает площадку под этим окном. Даже подходит ближе и прохаживается по ней – квадратные асфальтовые плиты.
Множество
