все окна… Ему сказала, что «такая пыль!..».
Мимо них прошел здоровенный парень. Девушки проводили его взглядом.
Соня: Какой здоровый, полный сил!..
Полина: Ты так идеализируешь мужчин, что ты так все возвышаешь?
Соня: Да? Возвышаю? А мне кажется, нормально, и так приятно ходить без трусов…
Полина: Смотри, говорить ты не умеешь, что чувствуешь – ничего не понятно, записать тоже не смогла, надо тебе еще какой-то путь искать… Надо что- то делать, а то ты все страдаешь, страдаешь…
Соня (раздраженно): Да не страдаю я! Мне хорошо. Мне очень хорошо. Я вообще сейчас жду освобождения, понимаешь? Понимаешь? После такого… (она неопределенно помахала рукой в воздухе) …всегда ждет облегчение!.. Я же тебе все объясняю, объясняю, а ты не понимаешь!..
Полина: Всегда говоришь неточно, загадочности какие-то… Почему не говоришь правды? Я, кстати, тебе могу подарить свое белье…
Соня: Да говорю я! Говорю! Отстань от меня!
И она забежала чуть вперед Полины. Теперь Полина видела только ее нервно вздрагивающую спину. Они вошли в какой-то скверик. Молча, друг за другом, пересекали его. Полина только один раз окликнула ее:
– Опять плачешь?
Та только дернула плечом и убыстрила шаги.
Они подошли к дому Сони. На втором этаже старого дома горел свет. Девушки встали под окном. В окне прошлась фигура, принадлежащая ЕМУ. Полина первая нарушила молчание:
– Ну? Что мы тут стоим? Я ничего не понимаю!..
Соня (не сводя с окна глаз): Не окликай его, не окликай!
Полина: Я и не собиралась. Он такой тщедушный, он же не курит?
Соня: Не курит. У него диета. Вообще он приболел… У него нос заложило… – Соня раскрыла свою ладонь – там у нее была монетка, чтобы позвонить. – Стой здесь, я пойду ему позвоню!
Соня перешла дорогу – там был телефон-автомат. Набрала номер телефона, дико как-то улыбаясь:
– А-а-ллё! Это ты? (Говорит очень нежно.) Ну, как ты?
ОН: Ты где?
Соня: Я здесь, на улице, прямо напротив дома. Захотела услышать твой голос. Помнишь, я писала сегодня, ну, что «без него у нее будто бы отрубали крылья на большой высоте, и она испытывала весь ужас падения»?..
ОН: Да болею я, какой такой голос!.. Ушла, ключи унесла, по всей квартире чем-то воняет!.. Что ты опять хочешь?
Соня в это время смотрела на окно во втором этаже опять полными слез глазами.
Соня: Не говори сегодня со мной так, не говори…
ОН: Это я устал, не могла бы ты быть немного понежнее?.. Ну, я читал, читал, что ты писала, ну? Что тебе еще надо?
Соня: Ну, ладно, не буду тебе говорить плохих слов сегодня… а ведь у тебя насморк, как ты можешь чувствовать запах? Ну ладно, не буду говорить тебе плохих слов сегодня… Я, наоборот, хотела все красиво, хотела попросить тебя в последний раз… одну вещь!
ОН (с тайным раздражением): Какую вещь? Что опять?
Соня: Не мог бы ты не присматриваться никуда, не искать ни запахов, ни вони, а выключить свет в нашем окне, подойти… там на кухне на подоконнике я оставила свечку. Зажги ее! Я посмотрю с улицы, как это выглядит. И сразу вернусь домой, к тебе! Пожалуйста, любимый мой!
Он молчал.
Соня: Сделаешь? Не отказывай мне сегодня, не сопротивляйся. Ведь ты же мой?
ОН: Свечку на подоконнике? Опять в сто десятый раз…
Соня: Да! И помаши мне рукой… как бы на прощание, понимаешь? Все в любви должно быть красиво, пойми, это же не трудно!
ОН: Ладно! Если это тебя так возбуждает…
Короткие гудки.
Соня постояла, вернулась к подруге, ждущей на парапете.
Полина: Ну? Я не зову его.
Соня: Сейчас, сейчас…
Свет в кухне погас. Темная фигура подошла к окну. Помахала слабо.
Полина: Что он там махает?
Но не договорила, вспыхнул огонь спички, вдруг внутри кухни все наполнилось взрывом, и к ногам девушек прилетел кусок белой шторы и кусок чего-то неопределенно-кровавого.
Полина, опомнившись, повернула голову на Соню. Кажется, она что-то стала понимать, но тоже не до конца, да и вообще, реально ли понять другую душу до конца?
ЖДАТЬ ЖЕНЩИНУ
НОВЕЛЛА
Фаина курит, перед ней чашка кофе. Сидит она у себя на кухне прямо перед окном и смотрит на улицу, не отрываясь. Не глядя берет новую сигарету, прикуривает от старой – пачка уже почти пустая.
Рядом с ней стоит ее муж Михаил. Он говорит:
– Почему ты никуда никогда не выходишь? Что ты все время сидишь на кухне? Куда ты смотришь все время?
– Зачем мне зря выходить на улицу? Когда будет работа, тогда выйду.
– Так нельзя. – Михаил смотрит на наручные часы. – Остается не так много времени. Ты ведь собралась пойти в ванную или?..
– Да, я хотела побыть одна…
– Иди сейчас, а то не успеешь. Скоро нам нужно будет собираться.
– Я собрана. Ну?!
– Тогда поговорим. Что ты думаешь? Он присел перед ней на корточки. Она заговорила:
– Я предчувствую, что опять получится грязь.
– Да ладно тебе! Разве из людей выходит грязь? Это же не грязь!..
– Нет, везде грязь и все грязь. Зачем ты согласился на мужчину? Ты же знал, что я не могу работать с мужчинами! Ты не стал ждать женщину, а согласился на мужчину. – Она сжимала и разжимала «веером» пальцы с коротко остриженными ногтями. Встала, оглядевшись, заметила: – У нас не убрано. Все грязное. И беспорядок.
– Ты куда? – спросил Михаил.
– Я должна вымыться.
Он взял ее за руку, она отняла ее, трагически-жалобно пропев:
– Ах, оставьте меня!
В сумерки они оказались в назначенном месте. Фаина вышла из машины, Михаил остался за рулем и проследил, как она зашла в подъезд.
Он глянул на часы – время пошло.
Некоторое время Михаил смотрел на окно на третьем этаже. Когда оно распахнулось, он даже вздрогнул от неожиданности. В окне мелькнуло плечо Фаины. Кусок шторы. Потом – спина какого-то невысокого полного мужчины, и тоже пропала; больше Михаил ничего не мог рассмотреть и очень беспокоился.
В это время в комнате перекошенное от злобы лицо Фаины склоняется над человеком, лежащим под подоконником:
– Но ты меня все-таки довел, – с ненавистью произносит она, – и теперь я должна нюхать твою кровь! – Голос ее переходит в ужасный шепот. Мужчина, лежащий вверх белым лицом, загипнотизированно молчит, не отрывая от нее своего взгляда.
– Скотина! – вся кипя, сказала она и выстрелила.
После выстрела она повела себя очень странно – тут же отпрыгнула от тела насколько могла дальше, выказывая спортивные достижения. Зажала руками лицо, нос, ее стало колотить… В конце концов она не сдержалась и ее вырвало.
Бледная, с мокрыми губами, она села в машину, за рулем ее ждал очень нервный Михаил. Тут же тронулись.
– Ну что? – через некоторое время спросил он.
Она не отвечала, не отвечала, потом заговорила сама:
– Я так не хотела. Он меня еще сильнее разозлил. Никогда со мной такого еще не было. Я оскорбляла его словесно, но это не относилось к нему лично, – сообщила она потрясенно.
Ты меня пугаешь, Фаня. Для чего ты с ними разговариваешь вообще? Это уже получается не просто заказ. – Помолчал. – Конечно, он не стал бы прыгать из окна никогда, ты зря надеялась. Мне даже дико, ты что, ему выдвинула два варианта: либо вывалиться из окна либо – что? Как все это выглядело, не могу себе представить! – начал было разглагольствовать он, но осекся, испугавшись своих слов. И, уже заискивающим тоном, добавил: – Мне, конечно, надо было продумать этот момент!
– Какой момент? – спросила она, тихо заводясь.
– Ну, маску тебе какую-нибудь придумать на лицо или респиратор, если тебе так плохо; но вообще странно… Как это ты так остро чувствуешь запах крови? – Муж каждый раз спохватывался и пытался смягчить упрек. – Ты же вроде говоришь, что и не внюхиваешься даже?
Она не отвечала.
– Ну, моя милая, не расстраивайся. – Он помолчал, проезжая светофор. – А, может, это у тебя признак какой-нибудь болезни? Знаешь, отвращение к мясу, например, у некоторых означает внутреннее заболевание, а у тебя отвращение к крови! То есть нет! Рвота от запаха крови, ведь не от вида же крови? Ты же любишь красные платья? Помнишь, я тебе подарил? – Не найдя отклика, муж вздохнул: – Ну что же делать? Надо тебе проветриться. Ведь у тебя раньше такого не было.
– Я не хотела, чтобы из него текла эта кровь, и поэтому – и только поэтому и не почему другому – всегда пытаюсь сделать дело бескровно. Даже от маленькой пулевой раны разит вонью. В крови вся грязь. Но он меня довел, он мне все нервы вымотал, обосрал всю комнату, и я нюхала. Он меня вывел из себя. Он не оставил мне надежды. – В голосе ее слышалось отчаяние.
– Не надо было с ним разговаривать. Ты напугала и его, и меня.
– Всегда так! А на самом деле это ты виноват! – сказала она.
– Я? Интересно, в чем же это я виноват?
– Я говорила, что не хочу больше работать с этими мужиками. С ними всегда грязь! Они не тонкие.
– Не изводи меня! Не ной, пожалуйста, Фаня.
– Ты не нюхал, а я нюхала!..
– Господи, что за странные упреки?..
– С мужчинами всегда не чисто, – перебивает Фаина. – И ты знаешь, что я не могу с ними ладить. С женщинами я лажу, а с мужчинами не могу! Всегда с ним кровь. Кровь! Кровь!
Она помолчала, опять заговорила:
– Никогда не встречала чистой крови. – Задумалась о чем-то, потом снова завелась: – Все равно одно и то же повторяется каждый раз! Я тебя о чем просила? Не бери заказ на мужчин, я не буду их нюхать, не буду, и нет – опять мужик! Ты всегда такой, думаешь только о себе. Я уже наизусть знаю, что ты сделаешь на ЭТИ
