Мы выстрелили одновременно. Было странно и неприятно воевать с бабой. Даже мысль, что баба – профессиональная убийца, не приносила мне облегчения. Я нажал на курок с чувством, что обижаю слабого, и успел закатиться за кресло, прежде чем вторая пуля разорвала его кожаную обивку. Мы оба промазали только потому, что выстрелы совпали с очередным толчком. Марина укрылась за кадкой, я за креслом. Мы опять разрядили свое оружие – я сделал еще одну дырку в кадке, она еще раз продырявила кресло. В такой диспозиции мы могли бы развлекаться, пока у одного из нас не закончатся патроны. Мне так не понравилась эта перспектива, что я громко выругался. Марина ответила тем же из-за своей кадки, и я еще раз подумал о том, как мог я считать ее медлительной и жеманной.
За спиной у Марины тихо открылась дверь. Я хотел заорать: «Элка, беги!», но в проеме увидел громилу с перебинтованной головой. Лицо его тоже скрывала повязка, и был на свете только один человек, который ходил в таком виде по городу. Только один человек мог зайти во время землетрясения в здание тогда, когда все бежали подальше от опасных, старых и ненадежных стен. Громила в бесшумном прыжке долетел до Марины, сцепил кулачищи в замок, и тюкнул ее со всего размаха по темечку. Марина обмякла, и кулем свалилась на пол, параллельно зеленой пальме. Это был такой простой и красивый ход, что я не удержался и на радостях пальнул в потолок.
– Женька, ты как здесь?!
– Да ух ты... господи, тетрадку почитал и за тобой рванул. Думал, вдруг помощь понадобиться!
– Опять угнал автотранспорт?
– Зачем? Я на такси, мне Сазон денег дал. Таксисту слежка понравилась, он даже в раж вошел. Ты нас здорово погонял по городу, я ему кучу денег отвалил. Только в отделение пройти не смог, потому что здесь охранник сидит, он меня в «травму» отправил, – засмеялся Женька.
Пока он бормотал, я ремнем стянул Марине руки, стараясь не смотреть на золотой якорек – трогательное, женственное украшение.
– Ой, а чего это вы тут делаете? – раздался за спиной у меня недовольный голос Беды.
– Любим друг друга, – рявкнул я.
Элка обозрела картину, увидела расстрелянную кадку, испорченное кресло, комья земли на полу, но не угомонилась. Она сказала:
– Ну и ну!
Я взял Марину на руки и пошел к двери. Женька здорово ее приложил, она никак не приходила в сознание.
– Ну-ну, будем считать это хэппи-эндом, – сказала Беда и двинулась за мной. Завершал нашу процессию Возлюбленный.
Мы вышли на темную, морозную улицу. Толпа была далеко, кое-где уже даже горели костры. Все давно освоили правила безопасности, и никто больше не торчал у подъездов. От толпы вдруг отделился маленький человечек. Он пошел нам навстречу, сначала медленно, неуверенно, потом быстрее, еще быстрее и, наконец, побежал. Чем больше он приближался, тем сильнее мне хотелось бросить свою ношу на землю и раствориться в плохо освещенном пространстве. Краем глаза я заметил, как Женька сиганул за ближайший сугроб. Человечек закричал голоском, пробравшим меня до самых печенок:
– Здравствуйте, здравствуйте! А я вас ищу! Что, имеются жертвы?!
Я все-таки бросил Марину, но не на снег, а на лавочку.
– Вы же в Твери, – обреченно прошептал я, оглядываясь вокруг. Элки нигде не было. Она, вероятно, скрылась вслед за Возлюбленным. Меня все бросили в самый тяжелый момент.
– В Тверь сгонять – плевое дело! За два дня обернулся! – бодро воскликнул Питров. – Я вызвал сюда опергруппу, но, кажется, опоздал! Да?! Опоздал?
– Черт бы вас побрал!
– Зря вы так, – скуксился Петр Петрович, став похожим на обиженного ребенка. – Я, между прочим, свидетельские показания ценные привез!
Ноги у меня подкосились, и я рухнул на лавочку. Прямо на Марину.
– Какие? – прошептал я.
– Осторожнее! – всполошился Питров. – А то мы останемся без обвиняемой!
Марина подо мной зашевелилась и застонала. Я встал, все-таки во мне было сто килограммов веса.
– Вы все знаете? – опять почему-то шепотом спросил я.
– Я профессионал! – надул щеки Питров.
– Устал я сегодня от профессионалов!
– Не знаю, что вы имеете в виду, но я сделал для вас неоценимую вещь. Отыскал Капитолину Андреевну и поговорил с ней.
– Вы сделали это для меня?!
– Вы понимаете, о чем я говорю. – Он сбросил свою веселость, став усталым и жестким.
– Как вы тут очутились, Петр Петрович?
– Вы не даете мне договорить, дружище. Я весь день сегодня слежу за Мариной. Как с самолета сошел, так и слежу. Вот только когда она села в свою «девятку», я ее потерял. Я ж без колес, понимаете... Как нашел – отдельная история. Капитолина Андреевна оказалась свидетелем убийства Грибанова. Она видела, как Марина выстрелила в спину ученика, слышала выстрел. Это, действительно, случилось во время паники, поэтому никто ничего не услышал. Она побежала к завучу, Доре Гордеевне, и все рассказала ей. Но та запугала бабку, приказала молчать, дала много денег и попросила уехать из города.
– Так это Дора Гордеевна открыла дверь тира! – вдруг осенило меня. – Кроме меня и Троцкого, только она знает код замка!
– Да, завуч почему-то очень хотела бросить на вас тень! Тир – это ваша затея, а тут убийство возле склада оружия! Бабы не очень хорошо понимают, что пневматика – это просто игрушки. О, вот и опергруппа приехала! Я как увидел у больницы полный наборчик машин – вашу «ауди», и «девятку» Марины, понял, что без перестрелки не обойдется. Вызвал ребят! Вставайте, душенька, правосудие хочет вас видеть в своих объятиях!
Марина застонала в унисон с сиреной милицейской машины.
– Эх, я так сегодня и не пообедал! – вздохнул Питров.
Как будто мне было дело до того, обедал он или нет!
– Я бы с вашего позволения, того... свалил... – без всякой надежды на успех прогундосил я.
– Но я с вами не прощаюсь, – снова начал излучать свет дружелюбия Питров.
– Об этом я и не мечтаю, – буркнул я и внезапно повторил Элкины слова:
– Будем считать это хэппи-эндом!
Я искал Элку, а нашел Ильича. В стороне от толпы, он сидел на пеньке, завернутый с головой в одеяло и выдавал зубами такую дробь, что с нижних ветвей соседней елки слетал снег.
– Глеб! – окликнул меня Троцкий. – Меня все равно убьют! – Он застучал зубами сильнее.
– Марину забрали.
– Да какая разница! Не будет Марины, будет кто-нибудь другой!
– Ты сам виноват.
– Глеб, придумай что-нибудь!
– Что?! Продай свой нулевой цикл, верни деньги.
– Продай! Это же не готовый дом, его трудно продать! И потом, они деньги возьмут, а меня все равно грохнут! Чтобы другим неповадно было. Они... принципиальные ребята.
– Тогда не знаю, – пожал я плечами. – Ты не видел Элку?
– Петька, спаси!
– Я устал тебя спасать!
– Глеб!
Мне стало жалко его. В своем одеяле он походил на древнюю старушку, которую трясло от немощи.
– Что я могу сделать?
– Поговори с этими парнями из «Эталона».
– Нет!
