Гурген развел руками. – Такие законы, ничего не поделаешь…
– Ладно, черт с ней, с землей! Не велики деньги…
– Это точно! Сейчас в самом Сухуми земля подешевела, а уж в горах… Чудо, что на нее покупатель нашелся.
– Чудо то, что им оказалась Кара. Зачем ей понадобились старые развалины, в которые она вложила кучу денег? Я понимаю, если бы дом выкупили затем, чтобы устроить в нем… ну… например, цех по производству наркотиков. Или склад контрабанды… Или нелегальную клинику пластической хирургии для беглых преступников! Место-то уединенное…
– Брат, ты насмотрелся дешевых голливудских боевиков! А надо было смотреть мелодрамы! – Гурген похлопал Андрея по плечу. – Кара купила ВАШ дом потому, что когда-то была в нем счастлива! Только в нем и была…
– Она любила НАШ дом… – Андрей опустил голову на сжатые кулаки. – Хотела в нем состариться и умереть…
– Даже так? Х-м… Тогда я скажу вот что – она купила его, чтобы умереть там, где всегда хотела…
– Думаешь, она знала, что ее хотят убить?
– Я предполагаю… Но пока мы очень мало знаем о жизни Кары, чтобы делать какие-либо выводы.
– Значит, мы должны узнать о ней больше!
– Попробуем, но не знаю, как получится… Она темная лошадка. С липовыми документами, но с большими деньгами…
– Не волнуйся, – прервал его Андрей, – я знаю, с чего начать.
– Поделись.
Андрей взял с подоконника альбом Кары, сунул его в руки Гургена.
– Чего это такое? – не понял тот.
– ЕЕ альбом. Просмотри.
Гурген послушно раскрыл его и, листая, стал рассматривать рисунки. В основном это были портреты. Портреты разных людей, встреченных на улице, в ресторанах, транспорте, на пляже – Кара всегда зарисовывала интересные лица. Иногда по памяти, иногда с натуры…
– Никого не знаю, – буркнул Гурген, пролистав альбом до конца. – Только вот этот чувак, – он ткнул пальцем в портрет импозантного мужчины в очках, – кажется знакомым…
– Ну ты даешь, брат! Даже я, гражданин Франции, знаю, кто этот чувак…
– Билл Гейтс, что ли?
– Это господин Архипенко, очень известный политик.
– Тот, который в президенты собирается баллотироваться?
– Он самый. – Андрей перевернул одну страницу назад. – А вот это Фрэнк Синатра. Знаешь такого?
– Что-то слышал… – Гурген начал листать дальше. На политика он больше не посмотрел, а вот портрет красавицы, под которым имелась загадочная надпись «101080», его заинтересовал. – А это кто такая? Тоже артистка?
– Вот о ней я и хотел у тебя спросить… Не знаешь ее?
– Нет. Я бы запомнил такую… – Он, прищурившись, посмотрел на цифры. – Это ее телефон?
– Без понятия, надо выяснить.
– Ну так позвони.
– Весь день только этим и занимаюсь – никто не отвечает.
– Сейчас я адрес узнаю, съездим.
Гурген подвинул к себе телефон, а Андрей пошел в другую комнату, одеваться. Когда вернулся, брат уже закончил разговор.
– Вот тебе адрес, – сказал он, протягивая бумажку. – Я, к сожалению, с тобой не могу поехать…
– Что так?
– Дела, брат. – Он встал, почесал волосатый живот. – Футболочку не одолжишь? Моя вся провоняла.
– А моя на тебя не налезет.
– Это верно. Придется домой заезжать, переодеваться.
– Вози с собой запасную.
– Ой какой умный! – Гурген закатил глаза. – Будто я без него бы не додумался! Эта, – он напялил на себя подсохшую футболку, – запасная.
Андрей улыбнулся, но тут же посерьезнел и спросил:
– Кара со Смирным как переговоры вела: очно, по электронке, телефону или через кого-то?
– По электронке. Деньги на покупку также перевела безналом. Увиделись они только тогда, когда дом был приобретен… Она произвела на Смирного неизгладимое впечатление! Сказал, таких красавиц в жизни не видывал…
– Он в милиции уже давал показания?
– Нет еще. Но он предупрежден о том, что наш интерес к смерти госпожи Штайн должен остаться тайной. Сержанта Масаева, кстати, тоже убедительно попросили в это дело не ввязываться. Так что он тебя на той горной дороге не останавливал.
– Отлично.
– Угу… – Гурген прошел в прихожую, обулся. – Ну, пока, что ли?
– Пока. Будут новости – позвоню.
Они обнялись на прощание, и Гурген ушел.
Андрей вернулся в комнату, набрал надоевший номер. Опять никто не взял трубку – значит, надо ехать. Он взял со стола ключи от машины, нацепил на нос очки, сунул в карман сотовый, в другой – кошелек, подумав, прихватил и альбом Кары, после чего покинул квартиру.
…Дом, в котором жила таинственная незнакомка, располагался за телеграфом. Андрей припарковал машину у детской площадки, вышел. Высчитав номер подъезда, направился к пятому.
Лифт не работал, пришлось подниматься пешком на последний этаж.
Дойдя до квартиры под номером восемьдесят, Андрей вынул телефон. Набрал 101080. Через дверь услышал надрывный звонок. Правильно, значит…
К телефону никто не подошел. Дверь тоже не открыли, хоть Андрей и звонил. Он уже собрался уйти, как увидел на бетонном полу прямо у своих ступней бурое пятно. Через полдециметра еще одно, и еще…
Кровь? Кровь на полу. Где-то он это сегодня слышал… Там еще чья-то сестра пропала…
Тут в голове мелькнуло отчетливое воспоминание. Высокая худощавая брюнетка с прозрачными глазами, которую он чуть не сшиб, сидит рядом с ним и взволнованно бормочет:
«Моя сестра пропала… Я бы так не волновалась, если бы не увидела кровь на полу… И в подъезде…»
Та-ак. Значит, девушка с рисунка и пропавшая сестра недавней попутчицы – одно и то же лицо. Плохо дело! Выходит, единственный свидетель исчез, и, если судить по пятнам крови, растекшимся по полу, исчез не по собственной воле… Девушку увезли насильно, это ясно. Ясно еще и то, что существует связь между ее исчезновением и смертью Кары. Непонятно только, какая…
Андрей торопливо раскрыл альбом, глянул на портрет, пытаясь понять, что может быть общего у Кары и этой девушки. На первый взгляд ничего, кроме красоты. Ну еще возраста. Но разве это что-то объясняет?
– Вы чего тут крутитесь? – услышал Андрей ворчливый голос за спиной. – Чего вам надо?
Андрей обернулся и увидел перед собой пожилую женщину, стоявшую в дверях семьдесят девятой квартиры.
– Я хотел бы видеть хозяйку, – вежливо ответил он. – Вы не знаете, куда она ушла?
– Она эту квартиру сдает. Туристам. А живет в другом месте.
– А кому она сейчас ее сдала, не в курсе?
– Нет.
– Но квартира кем-то арендована?
– Вы, молодой человек, кто? – подозрительно прищурилась старуха.
– Не бойтесь – не из налоговой.
