– Бабушка, ну у тебя и жаргон!
Бэла Ашотовна раздраженно махнула на внука рукой, не принимая его шутливого тона, и продолжила:
– А наш бизнес! Подумай об этом! Кто будет строить дома, когда по улицам ездят танки? Кто поедет сюда отдыхать, кто станет покупать наше вино? Никто! В цене будет лишь оружие, но Карэн, я надеюсь, не опустится до его продажи… – Она быстро перекрестилась. – Вот поэтому я поддерживаю сына! Уезжать надо… Только не в Москву, конечно, чего нам там, в столице, делать? Можно же в Адлер, к Каринэ, перебраться… Или в Сочи, Туапсе, Краснодар! Но Карэн настаивает на Москве. Говорит, там настоящая жизнь! Сейчас вот фирму хочет там открыть, потом дом купить и нас перевезти…
– Значит, мы с ним уедем надолго?
– На две недели как минимум…
Услышав это, Кара низко опустила голову. Бабушка заметила и ворчливо проговорила:
– А ты думала, он всю жизнь у твоей юбки будет? Нет, милочка, у мужчин свои дела. Он и так на заочное перевелся, чтоб с тобой не расставаться, работу стал на дом брать, чтобы пораньше возвращаться…
– Я все понимаю, Бэла Ашотовна, но не представляю, как буду две недели без него…
Кара и в самом деле не представляла – за два года брака они не расставались больше чем на три дня. Так повелось с самого начала. До женитьбы Андрей постоянно жил в Сухуми (отец снял ему квартиру недалеко от института), а домой приезжал только на выходные. Женившись, он перевелся на заочное: расставаться с Карой на неделю он не хотел, ездить домой каждый день не мог, а просить ее переселиться к нему в съемную квартиру не смел – что она будет делать одна в четырех стенах, когда он с утра до вечера на лекциях?
– Скажи лучше, что ты боишься оставить ее без присмотра, – сказал ему на это отец. – Думаешь, что она от скуки глупостей натворит… И правильно думаешь, женщины все глупости от скуки и делают. Да еще чтобы доказать, что они не хуже других…
– Я доверяю ей, папа, просто не хочу, чтобы она страдала.
– Иногда можно и пострадать…
– Зачем? Я же запросто могу перевестись на заочное. Это будет лучше не только для Кары, но и для тебя – я смогу больше помогать тебе в работе. К тому же у меня появится свободное время на архитектурные проекты. Ты сам говорил, мне пора начать проектировать здания, которые мы возводим…
– Все время, которое у тебя появится, ты посвятишь своей маленькой женушке, – со смешком сказал отец. – Уж мне ли не знать!
– Сейчас она нуждается во мне… Я учу ее языкам. Учу писать, читать, есть ножом и вилкой.
– Этому ее учит твоя мама. – Карэн шутливо погрозил сыну пальцем. – Ты же занимаешься с ней совсем другим…
– Папа!
– Только прошу, сын, следи, чтобы игры ваши не привели к случайному зачатию! Отучишься, тогда рожайте, а сейчас рано…
Тогда Андрей отцу и пообещал, что подарит ему внука не раньше, чем через три года. Потом он сообщил об этом жене. Кара пришла в ужас!
– Дети от бога, – кричала она, обливаясь слезами. – Раз он их дает, значит, так надо! А вмешиваться в его деяния – грех!
– Ты же сама говорила, что Зара давала тебе отвар каких-то трав, чтобы ты не забеременела…
– Я не могла родить от нелюбимого, а от тебя могу! И хочу! Я мечтаю подарить тебе наследника!
– Подаришь, но позже… – Он вытащил из кармана черную коробочку с изображением целующейся парочки. – А пока мы будем пользоваться этим.
– Ни за что! Я лучше вообще не буду с тобой спать! И ты меня не уговоришь!
Конечно, он ее уговорил. В тот же день. А позже, когда Кара стала более цивилизованной, она уже без скандалов позволяла Андрею предохраняться и даже сама покупала в аптеке презервативы.
Она вообще со временем сильно изменилась. Стала изысканно-прекрасной, нежной, очаровательной, элегантной – мама привила ей хороший вкус. Теперь Кара носила мини-платья по фигуре, не скрывающие ее стройных смуглых ног, туфельки на шпильке, золотые украшения. Она научилась умело краситься, укладывать свою смоляную гриву в безупречную прическу, грациозно ходить. Научилась держать осанку, аккуратно есть, вытирать руки не о подол, а салфеткой. Но самое главное, Кара освоила грамоту – через год она уже читала и писала на двух языках: русском и армянском. И тут выяснилось, что она неглупа. Что ей удивительно легко даются науки, особенно гуманитарные. Выявились таланты к живописи и сочинительству – Кара придумывала удивительные сказки. Она стала много читать, предпочитая зарубежных романистов (Моэма, Ремарка, Ирвина Шоу), увлеклась цветоводством, верховой ездой…
Но что у нее получалось лучше всего, так это ладить с людьми! Ее полюбили домашние: отец, мама, бабушка, даже пес Мирон, который ненавидел всех, за исключением Карэна, только Марианна относилась к свояченице с легкой прохладцей. Несмотря на то что она была младше Кары, считала ее незрелой, несерьезной, наивной. Она насмехалась над ее восторженностью, непосредственностью, легковерностью – Кара верила всему: байкам Андрея, хвастливым россказням Гургена, прогнозам погоды, астрологам, но особенно гадальным картам. Истрепанные карты старой Зары были ее главными советчиками. Перед тем как предпринять что-либо, она раскидывала их, всматривалась в истертые портреты дам и валетов, пытаясь понять, будет ли сопутствовать успех ее начинанию или нет. Так же она раскладывала карты на всех членов семьи, и иногда гадания сбывались. Такие, например, как предстоящая бабушке операция – та уже полгода собиралась лечь в больницу, чтобы удалить грыжу, или скорый отъезд Карэна – он покидал дом не реже раза в месяц…
Естественно, как только Кара узнала новость о том, что Андрей с отцом собираются в Москву, она тут же раскинула карты.
– Ну что? – с любопытством спросила Бэла Ашотовна, которая относилась к Кариным гаданиям с интересом, но верила в них только тогда, когда они сулили что-то хорошее. – Выгорит у них дело?
– Близкую дорогу вижу, хлопоты, визиты, которые принесут большие деньги, успех в начинаниях… Вроде бы все хорошо… Только вот вылезают какие-то слезы, печаль… Не пойму, с чего… – Она собрала карты, перетасовала, зажав колоду между ладонями, задумалась, формулируя вопрос, затем выбросила пять штук: одну в центр, четыре вокруг. – Горе их ждет в будущем. Много слез.
– Да ладно тебе преувеличивать! – проворчала бабушка, но глаза ее засветились беспокойством. – Горе, слезы! Скажи уж, разочарование, печаль…
– Нет, горе. Потери. И как будто смерть… – Видя, как напряглось лицо старушки, Кара поспешно добавила: – Не их, чья-то…
– Я, что ли, помру?
Кара выбросила еще четыре карты, хмуро на них посмотрела.
– Не одна смерть – несколько. И большие потери…
– Точно война начнется, как я и говорила, – с явным облегчением выдохнула Бэла Ашотовна. – И у Карэна, и у Андрюшки много друзей абхазов, может, кто-то из них пострадает…
– Да, наверное, только… – Кара сморщилась, и из глаз ее потекли крупные слезы. – Только и у меня то же самое… Я вчера гадала, там горе, страдание! И долгая разлука! – Она кинулась старушке на грудь. – Бабулечка, миленькая, отговори их ехать! С ними там что-то страшное случится! Вдруг они кого машиной собьют, а их посадят за это…
– Не реви, глупая!
– Бабулечка, пожалуйста, повлияй на них! Если Андрея посадят, я разлуки не переживу…
– Не каркай! – прикрикнула Бэла Ашотовна. – Этого еще не хватало… – Она сжала губы в ниточку, нахмурилась. – Я, конечно, поговорю, но боюсь, они меня не послушают – отменять важную поездку только потому, что карты не так выпали, несусветная глупость… Вот увидишь, посмеются над нами, дурами, и завтра же укатят!
Как Бэла Ашотовна и прогнозировала, Карэн с Андреем уехали в Москву на следующий же день.
