Коридор был ужасно длинный и темный, и спрятаться в нем было негде. Если, конечно, не подскочить к вешалкам и не притвориться, будто ты пальто. Но большинство учителей почему-то всегда замечают ноги и ботинки.
Мы прислушивались несколько минут, а затем отправились в путь.
Хитроумие нашего плана заключалось в том, что сначала мы направились в сторону кабинета, где проходил наш следующий урок Если бы нас поймали на этом этапе, то было бы плохо, но не безнадежно. Нас могли бы просто отчитать за опоздание и загнать в класс.
До кабинета рисования мы добрались лишь под звук собственных шагов и шушуканья.
По счастью, кабинет оказался не заперт.
Мы тихо скользнули внутрь и почти бесшумно притворили за собой дверь.
Первое препятствие мы преодолели и потому расслабились; возможно, даже слишком расслабились.
Питер показал на какие-то дурацкие картинки, которые нарисовал кто-то из нашего класса, — астронавты в космосе и взлетающие ракеты.
Мы как раз смеялись над ними, когда послышались шаги.
Мы быстро спрятались под ближайшим столом. Им оказался стол учителя.
В каком-то смысле это был хороший ход — стол был самым большим, и мы под ним поместились без проблем. Но с другой стороны, это был губительный ход, так как шаги приближались именно к нему.
Мы прижались к мощным деревянным ножкам. Если учитель или кто-то другой сядет за стол, то нас точно заловят.
— Сплошное блядство, — услышали мы слова — Да пошли они в жопу.
Ноги вплотную приблизились к столу.
Их обладателя легко было опознать по зеленым вельветовым брюкам и дырявым коричневым башмакам: мистер Сэкер — хуже нет, если тебя заловит именно он.
Прямо у нас над головой мистер Сэкер принялся барабанить по столу миссис Босворт. Его башмаки и зеленые штаны находились всего в нескольких дюймах от наших ног.
От мистера Сэкера воняло тухлыми подмышками. Если он тебя поймал на чем-то запрещенном, то прямиком тащил к директрисе и следил за тем, чтобы она назначила самое суровое наказание, какое только можно придумать.
При других учителях директриса вела себя не так сурово. Но она, как и все, страшно боялась мистера Сэкера.
— Вот говно, — сказал мистер Сэкер.
Я закрыл глаза и принялся дышать так, как учат дышать десантников. Нужно замедлить пульс и сохранять полное спокойствие. Питер проделал то же самое.
Всю информацию о происходящем вокруг мы получали через уши. Глаза у нас были закрыты, но так информации поступало даже больше. Давала себя знать наша подготовка.
Мистер Сэкер явно собирался заглянуть под стол и заловить нас.
Он сказал:
— Ага, вот ты где, маленький долбоеб.
Мы с Питером изо всех сил старались не рассмеяться, сроду не слышали от учителя столько грязных слов.
Найдя то, что искал (вероятно, мел), мистер Сэкер попугал нас еще немножко, барабаня по столу.
— Ни хера тут нет, — сказал он. — Даже хера завалящего.
Мы понятия не имели, что он там ищет.
Но он вдруг резко повернулся и отошел от стола.
Мы слушали, как он напевает, выходя из кабинета. Он пел «Быть паломником» — гимн, который мы поем на утренней линейке.
Мы с Питером страшно обрадовались, что нас не заловили, и несколько секунд еще посидели под столом, наслаждаясь своим оглушительным пыхтением.
— Куда мы идем? — спросил Питер.
— Если я тебе скажу, ты обещаешь больше не задавать вопросов?
— Обещаю, — ответил Питер.
— В Базовый лагерь № 2, — сказал я.
— Зачем? — тут же спросил Питер, хотя знал, что это вопрос, как ни посмотри, выставляет его придурком.
— Больше вопросов не задавать, — сказал я.
Мы вылезли из-под стола. Я быстро огляделся, чтобы понять, что же искал мистер Сэкер. Глухо.
Питер подошел к окну рядом с пожарной лестницей и посмотрел на снежный пятачок открытого пространства, отделявший нас от свободы и Утесника.
— Все чисто, — сообщил он.
Я подошел к нему.
— Отлично, — сказал я, наслаждаясь ролью безоговорочного Вожака. — Чтобы нас не заметили из окон, следуем диагональным курсом. Видишь то дерево, то, что повыше остальных?
Питер кивнул.
— Бежим прямо на него с интервалом в тридцать секунд.
Питер явно забеспокоился.
— Я иду первым. Если меня схватят, ты действуешь один. Попытайся добраться до кабинета труда. Удачи!
Мы пожали друг другу руки.
— И пригнись, — велел я напоследок.
Толкнув задвижку пожарной двери, я посмотрел налево и направо.
Всегда имелась опасность наткнуться на сторожа. Если кто-то и мог сравниться с мистером Сэкером, так это сторож, мистер Китсон.
Все чисто.
Дыхание вырвалось паром и повисло перед лицом. Снег, лежавший между школой и Утесником, классно липнул, в самый раз для снежков. Наши следы останутся на нем и будут выдавать нас еще долго после того, как мы уйдем. Но выбора у нас не было.
Не оглядываясь, я промчался через двадцать ярдов открытого пространства.
На каждом шагу я ждал, что распахнется окно кабинета и раздастся лающий голос: «Эй! Ты! А ну сюда!»
Но я ничего не услышал — ничего, кроме шуршания своих ног по снегу.
И лишь нырнув за ствол высокого дерева и обернувшись, я понял, как мне повезло, как фантастически мне повезло.
У окна соседнего кабинета стоял мистер Сэкер и что-то писал на доске.
Если бы он повернул голову чуть левее, то непременно заметил бы меня.
Малейшее движение за окном могло привлечь его внимание. А школьник в черной куртке, опрометью несущийся по белому снегу, — это не такое уж малейшее движение.
Мне до смерти хотелось подать Питеру сигнал. Задержать его.
Пока мистер Сэкер не отвернется или не отойдет от окна, риск был огромен.
Но Питер получил приказ, и он исполнит его до последней буквы. Он бросится вперед ровно через тридцать секунд после меня.
В сильном волнении я смотрел, как открывается пожарная дверь.
Мистер Сэкер не отвернулся и не отошел.
Питер бочком вышел на улицу.
А мистер Сэкер смотрел прямо в окно.
Питер осторожно закрыл за собой дверь. Я услышал щелчок. Захлопнулась. Заперлась. Пути назад нет.
Хуже того, мистер Сэкер возил пальцем по запотевшему стеклу.
