– Мирмидоны? Но ведь это же был Зевс…
Она кивнула.
– Да.
– Но ведь это же совсем другой коленкор, моя дорогая. Это совсем другая лошадь, совершенно другой окраски. Мои рассуждения базировались на том, что это создание Дионис и что он комплексует, вернее, страдает от недостатка божественной мощи, из-за своих ограниченных возможностей. – Он замолк, что-то обдумывая. – Может быть… – произнес он наконец, – вероятно, все остальные боги сейчас находятся в нем, и он обладает также и их силой.
– Возможно, – отозвалась Пенелопа.
– Только я не думаю, что он об этом знает. По крайней мере пока. В противном случае он бы давно уже распространил свое влияние намного дальше, давно уже показал бы себя во всей мощи.
– Наверное, его мощь все же имеет какой-то предел? Может, у него всего понемногу от каждого бога, но далеко не все?
– Видимо, – допустил Холбрук.
– А что, если и у меня тоже?
Кевин вскинул голову.
– Что?
Она повернулась к нему.
– Не исключено, что у меня тоже есть какая-то сила. Ведь именно я должна была родить всех этих богов. У нас с ним все должно быть поровну – половина у него, половина у меня. Я должна была выносить в своем чреве нечто такое, чем обладает он. Но возможно, я тоже чем-то наделена?
– Но как мы это выясним?
Они посмотрели на Холбрука.
– Я не думаю, что в тебе есть нечто, чем мы можем воспользоваться, – сказал учитель. – Во всяком случае, пока никаких необычных способностей ты не обнаружила.
– Не совсем так. Например, я могу ощущать запахи, которых прежде не ощущала, – возразила она. – Мне кажется, все мои органы чувств обострились вдвое. Или даже втрое.
– И все равно вряд ли эта сила сравнима с божественной, – холодно произнес Холбрук. – Кроме того, твои матери исполнили над Дионом определенный ритуал. С тобой же они, к счастью, ничего подобного не сделали.
Она опустила голову и кивнула.
– Это правда.
– И если быть до конца честным, я просто не знаю, как осуществить твою трансформацию, даже если ты сама этого желаешь. Наши старания все время были направлены на то, чтобы предохранить людей от влияния богов, а не на то, чтобы помогать людям превращаться в богов.
– И в этом деле вы, конечно, добились громадных успехов, – съязвил Кевин. – Теперь это совершенно очевидно.
Холбрук пристально посмотрел на него.
– Но ведь ты до сих пор жив, не так ли?
– Вот именно. Но давайте посмотрим на Джека. Ой, я совершенно забыл, он ведь последователь Овидия. Не так ли?
Голос учителя оставался очень спокойным, что было на него совсем не похоже.
– А вот здесь я допустил промах.
– Ну так в чем же ваш план? – спросила Пенелопа. – Как вы намеревались освободить меня?
– Что-нибудь вроде уловки-22.[37] – ответил Кевин. – Нам ведь надо для начала убить Диониса, и тогда все остальные автоматически прекратят бесчинствовать, но в то же время, чтобы добраться до Диониса, необходимо уничтожить всех остальных.
– И на чем же вы остановились?
– Мы решили убить твоих матерей, – сказал Холбрук.
Пенелопа покачала головой.
– Боюсь, что этого окажется недостаточно.
– Достаточно. Они проводники его воли. Уберем их, и все расстроится.
– Ну и как же вы предполагали…
– Мы собирались в первую очередь сжечь ваш чертов винный завод.
Пенелопа молчала.
– Они бы попытались его спасти. К счастью для нас, эти стервы и все их сообщники слишком пьяны, чтобы ясно соображать. С пожарными принадлежностями им бы не справиться. А мы бы притаились там рядом и перебили их по одной.
Пенелопа попыталась представить своих матерей в тот момент, когда их убивают, когда в них попадают пули… Куда? В голову? В грудь? Все это предстало в ее воображении так ясно. Что происходило бы с ними в последнюю секунду? Что бы вспыхивало в их мозгу? Вспомнили бы они о ней?
