Утром в ванной появился призрак Кэрол.
Сначала он решил, что это галлюцинация. Она, обнаженная, стояла перед раковиной умывальника и явно рассматривала себя в зеркало. При этом у нее был вид классического привидения – она была видимой, но прозрачной, бледным просвечивающим образом материальной плоти. Он вошел в ванную...
...и она исчезла.
Он невольно почувствовал холодок между лопаток. Убежденность в невозможности существования чего бы то ни было за пределами физического, материального мира сидела в нем прочно. Но даже если этот образ возник только в его сознании, от встречи с Кэрол после ее смерти стало немного не по себе.
Он огляделся по сторонам, проверил за занавеской душа, удовлетворился тем, что никого не обнаружил, и подошел к унитазу справить малую нужду.
Очевидно, это какие-то шутки сознания, решил он. Он настолько привык постоянно видеть Кэрол, что мозг автоматически заполнил пустоту, поместил ее там, где он предполагал ее увидеть.
Но она никогда не стояла голой перед зеркалом. За все годы семейной жизни такого не случалось ни разу.
Но, это просто стресс, шок, убеждал он себя. Только поэтому он видит то, чего не существует.
Через десять минут, войдя на кухню, он обнаружил, что она уже там.
По-прежнему голая.
На этот раз его уже прошиб озноб. Нагота в каком-то смысле являлась подтверждением того, что эта фигура – призрак Кэрол. Эта проблема его всегда занимала, когда заходила речь о призраках. Люди, утверждавшие, что видели их, заявляли, что они являлись одетыми. Некоторые даже в шляпах. Но в этом не было никакой логики. Разве одежды умирают вместе с человеком? В каком месте загробного мира в таком случае находится склад с душами этих одежд? Или души каким-то образом сами создают видимость одежды, чтобы не смущать своих земных двойников? Он находил гораздо более логичным предположить, что даже если существует такое явление, как душа, то она должна представлять собой некий сгусток энергии, не имеющий определенной формы. Мысль о том, что человеческая душа сохраняет физический облик тела, в котором она находилась, казалась ему дикой нелепостью, лишенной всякой логики.
Но призрак Кэрол был похож на нее как две капли воды.
Призрак опять стоял возле раковины, на сей раз – кухонной. Она смотрела на него от противоположной стены кухни и улыбнулась, когда он появился на пороге. Он все еще цеплялся за мысль, что это сознание играет с ним какие-то злые шутки, но в кухне ощущалось заметное снижение температуры, а это уже трудно было расценить как игру воображения. За спиной послышалось знакомое мяуканье Герми, претендующего на свою утреннюю порцию 'Фрискаса'. Кот прошмыгнул у него между ног и устремился к своей пластиковой миске рядом с плитой.
Но на полдороге замер, поднял голову, поглядел на призрак, потом выгнул спину дугой, зашипел и метнулся прочь.
Нортон медленно подался назад.
Герми тоже ее увидел!
Нет, это не плод воображения, не последствия стресса и не галлюцинация. Это чистой воды привидение. Теперь он в это поверил, и это перепугало его до смерти. За окном пролетела птичка. Он видел ее сквозь голову Кэрол. Ее нематериальная форма не мешала разглядеть любые детали, находящиеся у нее за спиной. В книгах говорилось, что только злые духи вызывают страх. Люди рассказывали, что чувствовали себя вполне комфортно, общаясь с призраками своих родственников, и даже любили их, полагая, что таким образом находятся под покровительством своих ангелов-хранителей.
Нортон не чувствовал ничего подобного.
Если говорить честно, у них с Кэрол не было ни подобной близости, ни той близости, которая должна была быть, но даже неприкрытая ненависть не могла вызвать то чувство, которое он испытывал, глядя на эту фигуру. Ему еще не приходилось с таким сталкиваться: эмоциональное ощущение, что он находится под мощным давлением чего-то глубоко неестественного, не правильного, причем настолько сконцентрированного и мощного, что буквально пропитало собой и помещение, и все, что в нем находилось. Его охватил глубокий, непреодолимый ужас. Обнаженный улыбающийся призрак напоминал тень человеческого существа, ослабленное отражение той, некогда живой личности, но ее аура казалась в каком-то смысле гораздо глубже, гораздо непостижимее.
Впрочем, это была Кэрол.
Он знал это. Он это чувствовал.
И это пугало его больше всего.
Фигура, по-прежнему улыбаясь, потянулась к нему... и растворилась в пространстве.
Он взял недельный отпуск на службе. Два дня ему официально полагалось по случаю утраты близкого родственника, три – 'по личной необходимости', но он уже сомневался, надо ли было так поступать. Днем он не мог найти себе места; внезапно опустевший дом казался слишком просторным. Он думал, что лучше выйти на работу и погрузиться в дела, чтобы вытеснить из головы мысли про Кэрол.
И ее призрака.
В следующий раз она появилась ближе к ночи. Он уже лег в постель, пытался заснуть, пытался отключиться от странных звуков в доме, от смерти Кэрол и ее столь явной загробной жизни, когда по какому-то наитию почувствовал потребность открыть глаза.
Она была тут как тут.
По-прежнему нагая, она стояла на кровати, там, где обычно спала Кэрол, и смотрела на него сверху вниз. При этом на матрасе никак не отражалось ее явление, несмотря на то что ноги призрака совершенно очевидно опирались на покрывало. Такая близость, конкретность была ошеломительна. Он мог даже рассмотреть полупрозрачное родимое пятнышко в виде сердечка под ее правой грудью. А под прозрачной шерсткой лобка отчетливо вырисовывались две сомкнутые бледно-розовые полоски половых губ.
Он сел, но на этот раз она не исчезла.
