когда никто не хотел с ней играть. Она им покажет, что и сама умеет играть не хуже других.
— Спасибо, папа, — воскликнула она. — Спасибо, мама!
— Тут есть и ещё что-то для Анны Елизаветы Зольтен, — сказал папа.
Кукла с кудрявыми волосами и закрывающимися глазами! Как раз о такой мечтала Изабелла. Другой свёрток привёл Анну в полнейший восторг.
— Книга! — прошептала она.
Книга называлась 'Теперь нам шесть'.[27]
На первой странице папа написал:
Как он догадался? Конечно, он знает, она любит читать стихи. Он её стольким выучил. Но откуда он знает, что Анна сама может прочесть книгу? Английскую книгу! Девочка подняла на отца удивлённые глаза. Он поймал её взгляд и улыбнулся.
— Я тут немножко поговорил с мисс Уильямс.
Анна покраснела. Пора принести домой 'Детский сад стихов'. Давно уже пора.
Как дети ни были рады полученным подаркам, они думали прежде всего о тех, которые приготовили сами.
До чего же замечательные у них папа с мамой! Просто потрясающие!
— Пора петь колядки, — напомнила мама.
Руди повелительно, словно принц, поднял руку.
— Еще не пора, подождите, — скомандовал он и повернулся к Гретхен, глаза его сверкали. — Ты первая.
Подарки Гретхен были спрятаны за диванными подушками.
— Папа, мама, вставайте. Она связала родителям шарфы — маме светло-желтый, а папе ярко-голубой.
— Под цвет твоих глаз, — объяснила она. Мамин шарф был сплошь кружевной, все последние дни Гретхен только тем и занималась, что считала петли.
— Какие чудные шарфы, Гретхен, — мама явно гордилась дочкой. — Но я же вам сказала…
— Да-да, — перебила её Гретхен, — у нас у всех есть подарки, кроме, конечно, Анны.
Анна застыла, но не проронила ни звука. Мама обернула шарф вокруг шеи. Он превосходно шёл к её темным волосам. Гретхен сияла от радости. Она исподтишка бросила взгляд на старшего брата — а ну, сделай что-нибудь лучше, говорил этот взгляд.
— Теперь близнецы, — скомандовал Руди.
— У нас подарок для папы, — извинился Фриц перед мамой.
Фриц и Фрида завернули подарок в цветную бумагу.
— Так все канадцы делают, — объяснил Фриц.
Папа осторожно развернул свёрток. Внутри лежала трубка, а вместе с ней трубочный табак, кисет, щеточка для чистки трубки и спички. Близнецы считали, что заработали кучу денег, но к тому времени, как они купили все, что хотели, для папы, оказалось, на подарок маме ничего не осталось.
— Может, ты тоже сможешь её иногда курить, мама, — предложила Фрида.
Вся семья расхохоталась, близнецы громче всех.
Папа с трудом раскурил трубку. Он честно признался, что никогда раньше не курил трубки. Все с интересом наблюдали за его действиями. Анна сидела и пыталась сдержаться, чтобы не вскочить с места и не помчаться за корзинкой. Ей положено быть последней, она же младшая.
Папа задумчиво пыхал трубкой и вдруг закашлялся.
— Отличная трубка, детки, — просипел он, вытирая слезы.
'Слезы радости', — сказала сама себе счастливая Фрида.
— Просто великолепный подарок, — продолжил папа и с величайшим почтением отодвинул трубку подальше.
Руди вышел из комнаты. Все остальные с нетерпением ждали. Хоть брат и вышел из комнаты спокойным шагом, они знали, как он взволнован. Без сомнения, его подарок самый что ни на есть выдающийся.
Он вернулся в комнату, неся в руках высокое, немножко лохматое растение с листьями, снизу зелёными, а сверху красными. Не говоря ни слова, он протянул цветок матери. Мама поставила горшок на одно колено и поглядела на цветок, который приходился ей как раз на уровне глаз.
— Руди, настоящий рождественский цветок, — прошептала она, тёмные глаза её широко раскрылись. — Где ты его достал? Никогда не видела красивее, даже дома, во Франкфурте, правда, Эрнст?
Руди порозовел. Сначала медленно, а потом всё быстрее он принялся рассказывать.
— Я давно собирался начать, но не заметил, как дни пролетели. Я им нужен там, на катке, я быстрее всех катаюсь. Думал, найду какую-нибудь работу, но снег уже у всех был расчищен. Хотел наняться разносчиком, но меня никуда не брали, потому что разносчику нужен велосипед.
Все остальные в полнейшем молчании слушали его признания. Как непохоже это на Руди, всегда такого уверенного в себе и гордого. Никто не мог и слова вставить, так быстро он рассказывал. Добравшись до самого трудного и выплеснув всё наружу, мальчик немножко расслабился и засунул руки в карманы.
— Тогда я набрёл на цветочный магазин мистера Симмонса. Это было вчера… вечером. Я уже не надеялся, что у него есть какая-нибудь работа. Но он всегда приветлив к нам в церкви, и я видел его в магазине, папа. Он спросил: 'Ты сын Эрнста Зольтена?' Я ответил: «Да» и сказал, что ищу работу и никак не могу найти. Ты не думай, папа, я не попрошайничал.
— Я знаю, Руди, — вставил папа. Они всё знали — Руди ни за что бы не стал попрошайничать.
— Если помогу ему разнести несколько последних заказов тем, кто живет поблизости, сказал он, то получу цветок, который никто не купил. Поэтому-то я так поздно вчера пришёл. Я работал, — гордый и довольный собой, как обычно, закончил Руди.
— Замечательно, Руди. Такой смелый мальчик, не бросил дело на полпути, — ласково улыбнулась мама.
— Папа, а тебе наша трубка действительно нравится? — тревожно спросил Фриц. Папа ведь отложил трубку.
— Очень нравится, — Эрнст Зольтен взял трубку в руки и стал её любовно поглаживать. — Мне просто надо к ней привыкнуть, Фриц, я пока ещё не могу одновременно и курить новую трубку, и внимательно слушать.
Фриц с облегчением улыбнулся. Руди нахмурился, его прервали на самом важном месте. Он не так уверен, что папе
Мама всё ещё любовалась растением.
— Прямо не знаю, куда его поставить, — размышляла она вслух, ласково поглаживая красные листья. — Наверно, на каминную полку…
Она встала и попробовала поставить цветок на каминную полку, прямо посередине, как самый важный предмет. Папе пришлось подержать цветок, пока она отодвигала в сторону часы. Поместив цветок в самой середине, она отступила и оценивающе оглядела каминную полку. Все остальные тоже поглядели, чтобы цветок стоял на правильном месте. Несомненно, полный порядок.
— Идеально, — сказала мама.
В этот момент Анна исчезла. Она, которая, боясь поскользнуться, всегда так тяжело ступала, беззвучно выскользнула из гостиной.
— Анна… — позвала было мама, но папа тронул её за руку, чтобы остановить.
— Не надо, Клара, подожди. Она сейчас вернётся.
Остальные даже не заметили исчезновения девочки. Все были заняты тем, что рассказывали друг другу о своих приключениях. Мама несколько раз чуть не застукала Гретхен за вязаньем, близнецам совсем нелегко было выбрать подходящую трубку для папы, Руди не успокоился, пока не перечислил все дома, куда доставлял цветы.
Мама закрыла уши ладонями.
— Хорошо ещё. Рождество случается не каждый день, — простонала она. — Я уже совсем оглохла.
На самом деле она беспокоилась об Анне. Что бы там Эрнст ни говорил, надо пойти посмотреть. Негоже малышке быть одной в такую ночь.
И тут появилась Анна со своей корзинкой.
Глава 19
От Анны
Корзинка не была завернута, но Анна взяла с папиного письменного стола чистый лист бумаги и быстро написала большими печатными буквами:
Буквы были корявые и неровные, потому что, как ни старалась, девочка не могла унять дрожь в руках. Она сложила лист бумаги пополам и повесила на край корзинки. Когда она сунула подарок в руки матери, голос её звучал чуть ли ни вызывающе:
— Вот, я это в школе сделала.
Мама поглядела на корзинку, потом перевела взгляд на девочку. Она просто не верила своим глазам. Мама стояла с открытым ртом и не могла произнести ни слова. Папа, только что усевшийся в кресло, привстал. Потом медленно расплылся в улыбке и снова опустился в кресло. Пусть на этот раз первое слово скажет Клара.
Наконец, к маме вернулся голос.
— Анна! О, meine Liebe,[28] как… как замечательно! Я просто… Эрнст, посмотри! Видишь, Анна дарит нам корзинку. Но ты же не сама её сделала, правда, Анна?
— Нет, сама, — Анна стояла очень прямо и казалась себе великаном, нет — птицей, готовой взлететь, нет — ёлкой со множеством зажженных
