Сгорая от смущения, Анна принялась извиняться.
— Ничего страшного. Нам хотелось сначала услышать про твои дела. Целую неделю ждали! Я с твоей мамой говорила по телефону, но она мало что могла рассказать, — миссис Шумахер накрыла ладонью руку девочки. — Теперь наша новость. Наверно, большой неожиданностью ни для кого не будет. Мы ждем ребенка. Где-то в апреле, я думаю.
Анна положила вилку и в полном восхищении взглянула на них обоих.
— Ребенок! — произнесла девочка таким тоном, будто долгожданный младенец был первым новорожденным на земле.
— Я знала, ты обрадуешься, — улыбнулась ее бывшая учительница, она тоже вся светилась от радости. — Ты четвертый человек, кто знает. Можешь поделиться новостью с домашними, но больше никому, пожалуйста, не говори. Я предупрежу в школе, что не буду работать после Рождества, но еще рановато давать повод для сплетен.
Анна, не подумав, выпалила:
— Теперь они уже не скажут, что у вас нет детей.
Взглянув на удивленные лица, она тут же пожалела о вылетевших словах. Но ничего не поделаешь, придется объяснять.
— Эти женщины… когда они обсуждали… вам надо записаться в армию… они говорили… — заикалась Анна.
— Какие женщины? — миссис Шумахер пыталась понять, о чем идет речь.
— А, просто сплетни у меня в приемной, — объяснил доктор. — Наверно, сказали, что мне легче записаться в армию, поскольку детей у меня нет. Да, Анна?
Девочка кивнула с несчастным видом.
— Ты права, скоро они уже не будут так говорить. Правда, могут подумать — потому-то мы и заводим сейчас ребенка.
— Франц, прекрати! — закричала жена. — Может, стоит рассказать им всю правду?
Теперь настала очередь Анны теряться в догадках.
— Франц вчера попытался записаться в армию, — начала миссис Шумахер, — хотя мы уже знали о ребенке. Решил, что если там нужны врачи, значит, его возьмут и с шумами в сердце. Это не слишком опасная болезнь, но, благодарение Богу, его не взяли.
— Пока не взяли, война еще не кончилась, — тихим голосом произнес муж.
— Конечно, тогда все узнают и сразу же перестанут говорить глупости, — заверила Анна. — Может, даже Агнес, или как ее, вернется назад.
— Какая-такая Агнес? — спросила миссис Шумахер. Даже доктор в первую минуту не сообразил, о ком идет речь.
— Да одна дама решила передать себя и все свои головокружения, мозоли и необъятную толщину доктору Торнфилду. Пусть подольше остается с этим бедолагой! Я уже знаю — она звонила медсестре. Мне бы догадаться, что Перл непременно всем разболтает, они ведь с Агнес соседки, — в смешке доктора слышалось куда больше горечи, чем веселья.
Он неожиданно встал и принялся вышагивать по комнате, будто не мог усидеть на одном месте.
— Вам обеим надо кое-что понять, — продолжал доктор, время от времени поглядывая то на жену, то на Анну. — Во-первых, я не могу сказать своим пациентам о шумах в сердце, мне гордость не позволяет. Во-вторых, даже если я и упомяну о них, те, кто настроен против меня, все равно не поверят ни единому слову. Сами знаете, шумы в сердце снаружи не видны. Будь у меня только одна нога, это помогло бы. Носи я, например, слуховой аппарат, тоже можно было бы поспорить — а нужен ли он мне на самом деле, особенно если появился недавно.
— Франц, сейчас же перестань! Совсем на тебя не похоже — такой цинизм из-за глупой женщины, которая тебе неприятна! Вернись за стол, пожалуйста. Анна еще не ела пирог, а ты и половины не одолел. Мои пироги надо есть со смаком, ясно тебе?
Анна рассмеялась.
— Я долгое время думала: со смаком — это с маком, как в булочках.
— Да, в языке полно одинаковых по звучанию слов с разным значением, — объяснила ее прежняя учительница, сразу же, в чем девочка и не сомневалась, проглотив наживку. Еще когда миссис Шумахер была мисс Уильямс, ученики обнаружили, как незаметно сменить тему разговора. Лучше всего помогали вопросы об особенностях и странностях английского языка.
Доктор Шумахер уже снова сидел за столом и улыбался Анне. Их глаза встретились, и Анна сообразила, что старший друг тоже догадался, как отвлекать внимание жены.
— Подумаешь об имени для ребенка? — спросил он. — Не обещаю, что примем твое предложение, но пора потихоньку спрашивать у друзей и обсуждать разные возможности.
— Когда у меня будут свои дети, — мечтательно произнесла девочка, — я назову мальчиков Себастьян, Тимоти и Мэтью, а девочек — Мелисса, Джослин и Шарлотта.
— Хочешь иметь шестерых, трех мальчиков и трех девочек? — изумился доктор.
— Даже если имена выбраны, их не обязательно все использовать, — улыбнулась Анна и принялась за пирог. — Я все время передумываю. Вот сегодня читала книжку про девочку Элнору. Никого еще не встречала с таким именем.
— 'Девочка из Лимберлоста', — миссис Шумахер была очень довольна. — Страшно любила эту книгу.
Тучи рассеялись. Анна безмятежно наслаждалась и ужином, и разговором, пока не настала пора уходить. Доктор отвез ее домой и на минутку зашел к Зольтенам.
— Наверно, хотите сами рассказать? — спросила Анна.
— Нет-нет, лучше ты.
— Завтра же начну вязать шапочку для малыша, — объявила мама.
Анна стояла рядом с доктором, а все поздравляли его.
— Ну, теперь ты поймешь, какие бывают настоящие трудности, — поддразнил папа друга, — особенно если родится девочка.
Анна протестовала вместе со всеми, а потом, как только смогла улучить мгновение, удрала наверх в свой закуток читать про жизнь Элноры. Закончив книгу к одиннадцати ночи, девочка сообразила, что так и не взялась за уроки.
Глава 10
К середине второй недели учебы, когда Сюзи все же записали в команду болельщиц, единство банды рухнуло. Никто, конечно, не удивился, но тренировки начинались ровно в четыре, и Сюзи перестала возвращаться домой с подружками. Девочка была ужасно довольна, и остальным ничего не оставалось, как радоваться вместе с ней и даже гордиться, что у них такая подруга. Может, у Сюзи и не хватает такта и сообразительности, но когда счастлива, она сияет, словно солнышко.
Через пару дней сделала заявление и Паула:
— Я собираюсь записаться в театральный кружок.
Девочки забросали ее вопросами. Выяснилось, что она давным-давно мечтает стать актрисой, но только накануне решила больше не скрывать свою тайну и попробовать, может, у нее и правда обнаружится талант.
— Там ставят три пьесы в год, и, если у меня получится, мне дадут роль.
— Теперь и ты будешь занята с четырех часов, — вздохнула Мэгги. — У меня тоже есть важная новость — с завтрашнего дня я буду приносить завтраки в школу и есть их на большой перемене.
— В чем дело? — поинтересовалась Паула. — Я думала, твоя мама согласна с моей и не сомневается в полезности прогулок.
