десятки негодяев сбежали с трибуны и окружили его. У каждого в руках был увесистый оранжевый мяч. Им было мало бить инвалида с большого расстояния; они хотели расстрелять его мячами почти в упор. Те, кто остался на трибунах, весело улюлюкали...
— Нет!!! — закричал Хоуви из последних сил. — Не-е-ет!!!
Но никто его не слушал. Десятки оранжевых мячей полетели в распростертое тело...
2
На углу Семнадцатой и Гранд-авеню кого-то ловила полиция. У заброшенной бензоколонки три патрульные машины блокировали мини-автобус. Фейт, к своей досаде, не успела проскочить перекресток — пришлось затормозить перед красным светом. Было весьма неприятно оставаться в этом месте, когда рядом в любой момент может начаться перестрелка. Нервно покусывая губы, она косилась то на полицейские машины, то на светофор.
К счастью, выстрелы раздались, когда Фейт уже нажала на газ. Девушка не стала оглядываться и прибавила скорость. До сих пор ей казалось, что повседневные 'прелести' городской жизни побледнели рядом с кошмаром, который творится в университете. Однако она была не права. Постоянная настороженность в университете приучила ее жить с оглядкой, острее воспринимать опасность. Так что теперь все действовало ей на нервы с десятикратной силой — замирало сердце, когда какой-нибудь дурак на дороге лихо подрезал ее, или вот как сейчас, когда внезапно возник риск оказаться на линии огня и получить шальную пулю.
В последнее время смерть ходила так недалеко от Фейт, что она поневоле научилась угадывать ее близость.
И теперь девушка с ужасом понимала, что смерть, оказывается, ходит за ней по пятам как в университете, так и вне его. Смерть может прятаться буквально за каждым углом. Раньше Фейт была глупее и легкомысленнее и не знала смерть в лицо, а потому и не узнавала ее, когда черное рыло смерти мелькало поблизости.
На следующем перекрестке она увидела полицейского, который, выйдя из своей машины, напряженно целился в человека, сидевшего за рулем 'шевроле' и что-то кричавшего ему. Фейт проигнорировала то, что уже горит желтый свет, и нажала на газ. Справа раздались разъяренные гудки — водители возмущались тем, что ее 'фольксваген' промчался на красный свет.
Плевать. Лучше заплатить штраф за нарушение правил уличного движения, чем ненароком получить пулю в лоб.
Машина матери стояла на подъездной дороге, пришлось припарковаться у тротуара напротив дома.
Парадная дверь оказалась не заперта, и Фейт с порога крикнула, чтобы не застать чего-нибудь неподобающего:
— Мама, это я!
— Ее нет дома. Я один, — отозвался брат. Кейт лежал на диване и смотрел телевизор. Кругом было полно немытой посуды.
Фейт кивнула брату, прошла через комнату и положила учебники на кофейный столик.
— Ты бы ее застала, если бы приехала минут на пять раньше. Она только что умотала со своим хахалем.
Девушка бросила ключи от машины на каминную доску и спросила деланно небрежным тоном:
— Стало быть, ты вернулся домой?
— На какое-то время.
Фейт села напротив брата, в кресло с истрепанной обивкой.
— Мамаша в курсе, что ты вернулся? Кейт пожал плечами:
— Откуда мне знать?
— Но ты же виделся с ней?
— Ну. Только почем мне знать, дошло до нее, что перед ней я, или нет. Когда я появился, она и ее очередной 'дядечка' были почти в невменяемом состоянии. — Он принюхался к воздуху. — Какой-то гадостью пахнет. То ли селедкой, то ли бабьей смазкой.
Фейт скорчила брезгливую гримасу:
— Господи, Кейт, не будь таким мерзким пошляком!
— 'Кейт, не будь таким мерзким пошляком!' — передразнил брат. — А кем еще мне прикажешь быть? Я что, по-твоему, бездушный кусок камня? Что я должен чувствовать, возвращаясь домой и натыкаясь на подобный запашок в гостиной? Средь бела дня, и не в спальне! 'Ах, братик, не будь таким мерзким пошляком! Это, должно быть, аромат нашей любимой мамочки!'
— М-да, можно только удивляться, что ты в такой атмосферке не стал голубым.
Она произнесла это в шутку, но Кейт и не подумал улыбнуться.
— Не шути с этим, — процедил он. Фейт молча покосилась на него и после паузы сказала:
— Я рада, что ты опять дома. Я скучала по тебе. Ее ласковый тон смутил Кейта, он буркнул что-то вроде 'угу, нормалек' и уставился в телеэкран.
Следующие пятнадцать минут они молча смотрели телевизор. Фейт хотелось побеседовать с братом всерьез, но она не знала, с чего начать. А он, казалось, ни в каком общении не нуждался — глядел на мелькающие картинки старого шоу и довольно скалился. Ладно, и это в конце концов не так плохо — вот так рядышком сидеть в гостиной и смотреть телевизор.
Хоть немного да похоже на настоящую семью. Когда программа закончилась, Кейт встал и пошел перекусить на кухню. Фейт минуту посидела одна, затем последовала за ним. На полочке возле двери она увидела книги, принесенные братом: 'Процесс' Кафки, 'Чума' Камю, 'Преступление и наказание' Достоевского. Что ж, теперь его претенциозность шагает в ногу со школьной программой. Это отрадно.
Словно угадав ее мысли, Кейт закрыл дверцу холодильника и повернулся к сестре, держа в руке упаковку с ветчиной. Застенчиво улыбнувшись, он сказал:
— Ты знаешь, я решил продолжать учиться. Фейт расплылась в радостной улыбке.
— Здорово! — воскликнула она.
Но в душе она ощутила растерянность. Теперь с университетом у нее были не самые лучшие ассоциации. А в то, что брат рано или поздно надумает учиться, — в это она всегда верила и не удивилась его теперешнему решению. Но ей стало грустно, потому что она предвидела дальнейший непростой разговор.
— Я буду учиться на подготовительном отделении в К. У. Бреа. Меррик говорит, что сейчас в Бреа очень весело — самое классное место.
Да, ее худшие предчувствия оправдались. Фейт испуганно покосилась на брата, и во рту у нее пересохло.
— Брат Меррика учится в вашем университете, — продолжал Кейт. — И я помню, с каким волнением ты ждала первых занятий там. Поэтому я подумал: а почему бы и мне не присоседиться к тебе?
Девушка не знала, как реагировать на слова брата. С одной стороны, она готова была грудью встать, чтобы не пустить его в Богом проклятый Бреаский университет. С другой стороны, ей не хотелось остужать пыл Кейта — ведь он долго и непросто шел к решению продолжить учебу.
— Меррик говорит, что в Бреа — ежедневный праздник.
Фейт сделала глубокий вдох и сердито выпалила:
— А разве ты этого ищешь — ежедневный праздник? Я-то, грешным делом, подумала, что ты хочешь набраться ума-разума и узнать кое-что полезное!
Он избегал ее взгляда.
— Нет. Конечно, я собираюсь учиться... Но и чтоб весело — тоже ведь неплохо...
— Послушай, — уже менее агрессивно сказала Фейт, — наш университет на самом деле не такой, каким он представляется Меррику. Праздником там и не пахнет. Наоборот, это очень дурное место. Никудышный университет. Настолько поганый, что в следующем семестре я наверняка переведусь в
