За низким столиком устроилась компания юных людей, старательно изображающих гламурное общество. Почти у всех девушек из компании на руках сидели маленькие собачки. Мода сезона! Каждая уважающая себя девушка, стремящаяся к блеску, должна быть обладательницей собачонки, гнездящейся у нее под мышкой. Группа собралась немаленькая, человек десять, но разговор велся тихий, по всем правилам хорошего тона. Все выглядели очень ухоженно, благополучно. Одежда, прически, макияж – все продумано и все напоказ, не для простого обеда посреди рабочего дня, для ярмарки тщеславия и демонстрации собственных достижений. А достижения – известно какие: вещи. И вещи не абы какие, а только те, что полагаются достойным, приличным людям. Сапожечки, сумочки, пиджачки, браслетики, которые Карабас-Барабас велел носить в этом сезоне своим Мальвинам и Пьеро.
Таня отметила новую манеру говорить. Во-первых, очевидно, моден южно-русский говор: интонации, произношение (Ихорь вместо Игорь так и витало в воздухе, видимо, этот самый Ихорь был самым популярным парнем в коллективе). Правда, это не значило, что ребята не москвичи. Вполне даже москвичи. Но – первого поколения. Родители разбогатели «у трубы», купили квартиры и дома в столице, дети, естественно, полноправные столичные жители. Остался семейный говорок. Ну и что? Подумаешь! Пусть москвичи переучиваются! У кого денег больше, тот и произношение определяет.
Во-вторых, говорить полагалось размеренно, певуче и негромко, но жестикулировать – активно, бурно, так примерно, как это делают глухонемые. Правда, у глухонемых каждый жест выверен и оправдан необходимостью. Здесь же руками выписывали всевозможные кренделя, чтобы продемонстрировать ювелирные украшения и накладные ногти.
В-третьих, слова произносились в нос, очень жеманно. В этом, по-видимому, заключался особый светский шик.
Довольно долго смеялись над жутко опозорившейся Каринкой, которая ходит вся навороченная, а на самом деле все у нее окопное, с рынка.
– Представляете, вчера. Приходит. Сумка – вижу: «Гермес»! Вообще: обалденная крутая сумка. Она так: туда-сюда с этой сумкой – все типа видели? Я ей: «Это у тебя «Гермес»?» А она так на меня глянула, как на вирус гриппа. В упор не видит, а презирает все равно. И отвечает: «Это не «Гермес», это «Биркин»!»
Благородное собрание так и зашлось от смеха. Даже собачки подтявкнули.
– Во беспредельщица, прикиньте! Даже не знает, что «Биркин» – это и есть «Гермес». Пришлось объяснить.
– Надо еще глянуть на все ее лейблы.
– Небось сидит сама и вышивает. Стучит на швейной машинке ночами…
– Ну…
Вскоре тема разговора плавно сменилась на более животрепещущую.
Собравшиеся обсуждали марку часов, купленных отсутствующим персонажем по имени Дима.
– Ха-ва-рит: пятьдесят штук зеленых стоят. А сам за кофе никахда не заплатит.
– Ну, может, ему Анька купила. Он же с Анькой теперь. У нее муж знаешь кто! Ей пятьдесят штук – тьфу. Муж ее любит. Муж дал – точно.
– Муж ее любит, она Диму…
– Ну и шо? Димка клевый. Только я не верю, что за так дорохо часы. Купил на рынке за тыщу рублей. Понтуется теперь.
– Ну – не зна-а-аю. Выглядят круто. Как родные.
– Я сказала: дай посмотреть, а он руку убрал. Не родные.
– А может, он Аньку боялся, что заревнует к тебе?
– Аньки не было. Красивые такие на вид часы.
– На вид! Там все дело в механике. Стекло какое – вот что надо было смотреть.
Понятно было, что компании тема не в тягость и тянуться разговор может часами. Под такие реплики можно медитировать, как под звуки прибоя, кудахтанье кур или голубиный клекот. Ведь о чем воркуют голуби – кто его знает? Может, тоже о чем-то очень приземленном, не лучше этих часов.
Наконец принесли суп. Вполне хороший. И соус не отличить от марсельского.
Как они впервые прилетели в Марсель, какая жара была, море искрилось. Как бросили вещи в номер и поехали в известный морской ресторан. Там и попробовали этот знаменитый суп. И правда, одним супом наелись ужасно. До темноты потом сидели, попивая вино, под крики чаек, любовались лунной дорожкой на воде, вдыхали запахи пиний. Неужели все-все это теперь в прошлом? И все воспоминания о прошлом будут причинять боль?
– Как вам супчик?
– Замечательно. Как настоящий. – Таня вздрогнула от неожиданности, слишком уж задумалась над своим буйабесом.
– А он и есть настоящий. У нас повар из Марселя. И продукты первоклассные, – укорил официант.
Тут у Тани зазвонил телефон.
– Ты где? – раздался энергичный голос Олега.
Как же давно он не звонил ей днем! Только сейчас она это заметила. Раньше созванивались они чуть ли не каждый час. На секундочку: «Люблю, целую, пока-пока». В последнее время они были слишком заняты. Всем, чем угодно, только не друг другом. Все равно – были друг у друга, были вместе, но вполне могли прожить день до вечера, не напомнив о себе.
– Я тут. На двадцатом этаже. Суп ем.
– И я рядом. Жди меня, закажи мне тоже, я голодный жутко.
Все как всегда. Привыкла она к хорошему. К тому, что не одна. К уверенности в человеке, на которого можно положиться. А что если придется отвыкать?
Приход Олега произвел среди барышень с собачками настоящий фурор. Только сейчас, глядя словно со стороны, Таня осознала, как привлекает к себе женское внимание ее родной муж. Раньше она относилась к этому с юмором.
Даже если в гостях какая-то знакомая, изображая слишком выпившую, лезла к Олегу целоваться или усаживалась на колени, Таня не реагировала. Зачем обращать внимание на чужую глупость? Они потом вместе и смеялись над внезапно проявившимся знойным темпераментом дамы.
– А что творит, хотя в летаххххх! – подражая Высоцкому, удивлялся Олег.
– У нас, в кафе молочном «Ласточка, официантка может так», – вторила Таня.
Ничего, кроме смеха.
А сейчас не до смеха. Девицы цепкими гляделками тут же всосали в себя информацию о костюме, часах, запонках, рубашке и галстуке появившегося в их поле зрения объекта. Все мгновенно переварили, подтянулись, подправили песиков под мышками, придали лицам загадочно-достойное выражение.
Олег чмокнул Таню в макушку и сел напротив, спиной к курятнику.
Красавицы в шоке переглянулись. «И это к такой непонятке пришел этот шикарный мен? Что делается, люди добрые! Мир сошел с ума!» – читалось в их убитых реальностью взглядах.
– Ну что? Как ты? – потянулся Олег к жене, накрыл ее руки своими.
– Вот, суп тебе заказала, сказали, скоро будет.
– Суп – это хорошо. А ты? Где ты была? Что делала?
– У Саши была.
– О?
– Что значит «о»? – раздраженно спросила Таня, недовольная тем, что проговорилась про Сашу.
– «О» значит, что ты вроде была у него недавно, – миролюбиво ответил муж.
– Анализ еще один сдала.
– Зачем?
– Давай потом, ладно? Сдала и сдала.
– Ты изменилась, Тань. У тебя другое лицо, – внимательно глядя ей в глаза, произнес Олег.
«Посмотрю я на твое лицо, как оно изменится, если результат окажется положительный», – подумала
