Известие о намерении Кларка перейти со своим штабом на корабль привело Эйзенхауэра в бешенство. Он кричал, что штаб должен уходить последним и что Кларк должен продемонстрировать дух морского капитана и, если необходимо, пойти на дно вместе со своим кораблем. «5-я армия должна брать пример с русских в Сталинграде, она обязана держаться до последнего»!
По мнению Каннингхэма, дальнейший успех зависел от того, смогут ли союзники удержать плацдарм и продолжить выгрузку людей, артиллерии, боеприпасов и продовольствия. Это, в свою очередь, зависело от безопасности флангов береговой линии, протяженностью примерно в 40 км., на которой осуществлялась высадка десанта. Пляжи и прилегающая местность были абсолютно ровными, но фланги у города Салерно на севере и Агрополи на юге имели гористый характер. Именно стрельба полевых батарей с господствующих высот по судам в заливе заставила прекратить разгрузку. Прорыв немцев к пляжам в центральной части равнины вдоль реки Селе был не так опасен, как действия их артиллерии на флангах, поскольку по мере приближения к морю они попадали под огонь корабельных орудий. Любая попытка полной или частичной эвакуации с одного из узких плацдармов могла окончиться только поражением с самыми губительными последствиями.
1-5 сентября, когда «Уорспайт» и «Вэлиент» прибыли на место, германское наступление вдоль реки Селе продолжалось. Все боевые корабли, имевшиеся там в наличии, участвовали в бомбардировке. Линкоры также включились в бой, открыв огонь с дистанции около 20 км. Вся морская авиация Средиземноморского флота переключилась на бомбовые удары по скоплениям войск и техники противника. Их непрерывные налеты прочно отрезали наступавшие части от получения подкреплений. Главный калибр линкоров безжалостно крошил артиллерию, танки. грузовики и солдат передовых немецких формирований. К 16 сентября ситуация на суше полностью стабилизировалась. С юга уже приближалась 8-я британская армия под командованием Монтгомери.
Вскоре после полудня 16 сентября «Уорспаит», только что завершивший уже третий по счету в тот день обстрел позиций противника, настигло прямое попадание радиоуправляемой авиабомбы. Она пробила шесть палуб и взорвалась в нижних помещениях, разрушив и затопив 4 из 5 котельных отделения линкора. Еще две таких бомбы взорвались в опасной близости справа и слева по борту. Старый корабль на малой скорости вышел из боя, но к 15.00 морская вода залила его последнее котельное отделение и подача пара прекратилась. После полной приключений буксировки через Мессинский пролив 19 сентября его привели на Мальту. Позднее он ушел в Гибралтар, в сухом доке которого Каннингхэм лично побродил под днищем своего старого флагмана, осмотрев две громадные подводные пробоины.
17 сентября Каннингхэм посетил зону операции в заливе Салерно на эсминце «Оффа». Он побывал на штабном корабле Кента Хевитта и обсудил с ним ситуацию. Затем командующий флотом проследовал в северный сектор, где высадились англичане, и отобедал с коммодором Оливером на «Хилари». Оливер пребывал в своем обычном расположении духа — спокойный, невозмутимый, полностью уверенный в конечном успехе операции. Горы, возвышавшиеся на горизонте, люди, словно муравьи трудившиеся на пляжах за разгрузкой продовольствия и боеприпасов, флотилии шлюпок и десантных судов, сновавших туда и обратно между большими транспортами и берегом, живо напомнили старому адмиралу Галлиполи 1915 года. Крейсеры методично обстреливали позиции противника. В промежутках между их залпами слышался отдаленный рокот артиллерии где-то в глубине территории.
К 18 сентября кризис окончательно миновал. Немцы отступили, а союзники прочно закрепились в долине Салерно. В отчете адмирала Хевитта об операции «Аваланш» есть фраза: «Успех высадки в Салерно предопределила корабельная артиллерия». Этот факт признало и германское командование и в последующем военные историки.
22 сентября Каннингхэм прибыл в Таранто, чтобы прояснить некоторые вопросы по итальянскому военному флоту и торговому судоходству. Главная проблема, по мнению адмирала, заключалась в том. что «Краткосрочные условия», подписанные 3 сентября на Сицилии, вырабатывали генералы, не проконсультировавшись с военными моряками. Свою цель Каннингхэм видел в том, чтобы заполучить контроль над итальянским торговым флотом или тем, что от него осталось, и как можно скорее заставить его работать на союзников.
Морской министр Италии адмирал Коуртоп, хотя и выглядел подавленным, принял Каннингхэма вполне дружелюбно и они без особого труда пришли к соглашению. Поскольку в тот момент официально признанного итальянского правительства попросту не существовало, соглашение в форме документа подписали Каннингхэм и Коуртон. Позднее итальянский адмирал выполнил все взятые на себя обязательства. И только те итальянские командиры, которые не смогли вывести свои корабли из Специи, потопили их в гавани. Немцы без долгих разговоров их расстреляли.
Представители США и Великобритании желали, чтобы все условия капитуляции подписал Бадольо, с соблюдением определенной церемонии. Каннингхэм предложил, чтобы сценой для подписания исторического документа послужил один из линейных кораблей соединения «Н» Эйзенхауэр согласился и поручил адмиралу сделать необходимые приготовления. Первоначально Каннингхэм намеревался поднять флаг на своем прежнем корабле «Роднее», но поразмыслив хорошо, решил, что местом церемонии все-таки должен стать «Нельсон», флагманский корабль адмирала Уиллиса.
В церемонии подписания со стороны победителей приняли участие Эйзенхауэр со своим начальником штаба Беделлом Смитом, подчиненные ему три английских командующих родами войск Алексаитер, Теддер и Каннингхэм, губернатор Мальты лорд Горт, вице-адмирал Уиллис, представитель правительства Великобритании Гарольд Макмиллан, представитель правительства США Роберт Мэрфи. К полудню 29 сентября все- перечисленные персоны собрались на борту «Нельсона». Бадольо, де Коуртон и другие итальянские представители прибыли еще раньше. Их встретил караул морской пехоты и вся команда «Нельсона», построенная на палубе. После приема и представления официальные лица спустились в адмиральскую каюту. Эйзенхауэр и Беделл Смит остались с Бадольо наедине, и некоторое время обсуждали условия капитуляции. Затем в присутствии всех остальных были поставлены подписи под документом, вошедшим в историю как «Долгосрочные условия». К разочарованию Каннингхэма, вопрос о распределении итальянского военного флота в тот день так и не был решен. Позднее, уже без его участия, к соглашению Каннингхэма — де Коуртона были добавлены дополнительные пункты, которые его отнюдь не обрадовали.
Между тем, из Англии уже неоднократно поступали известия о том, что здоровье первого морского лорда Дадли Паунда резко ухудшилось. Паунд вместе с Черчиллем принял участие в конференции в Квебеке. Во время заседаний премьер-министр обратил внимание, что глава военно-морского ведомства выглядит необычно подавленным и тихим. Несколько дней спустя первый морской лорд зашел к Черчиллю и объяснил, что с ним случился сильный приступ. Правая сторона лица Паунда была парализована. Некоторое время все надеялись, что ему полегчает, но вместо этого адмиралу становилось все хуже. Отставку Паунда Черчилль принял незамедлительно. Теперь ему предстояло найти нового первого морского лорда.
«Было бы ложной скромностью пытаться утверждать, будто эта проблема не касалась меня лично самым непосредственным образом». - писал Каннингхэм, — «он (Паунд. — Д.Л.) неоднократно задавал мне вопрос, не соглашусь ли я заменить его на этом посту. Но я всякий раз настойчиво уговаривал его остаться». Действительно, Каннингхэм являлся наиболее очевидной кандидатурой на пост первого морского лорда. Он был самым старшим флагманом по званию и по выслуге лет на всем британском флоте. Ни один английский адмирал в плавсоставе не имел таких боевых заслуг. Поэтому морской министр Э.В.Александер практически без раздумий назвал Черчиллю кандидатуру Каннингхэма.
Однако у премьера на этот счет имелись свои соображения. Черчилль хотел бы видеть на этом посту Брюса Фрэйзера, командующего Флотом Метрополии. 9 сентября 1943 года он написал Александеру: «Я очень тщательно обдумал вопрос о преемнике Паунда, и я не сомневаюсь, что нам следует предложить этот пост адмиралу Фрэйзеру. Каннингхэм — офицер старой школы, существовавшей еще до появления авиации. Эта эпоха ушла с Паундом безвозвратно. Нам же следует идти вперед с более молодыми людьми».
Однако когда Фрэйзера вызвали из Скапа-Флоу и предложили кресло первого морского лорда, он, к большому изумлению и разочарованию Черчилля, не раздумывая, отказался. Конечно, Фрэйзер политично оговорился, что будет служить там. куда его пошлют, но в данный момент он считает Каннингхэма более подходящей кандидатурой. «Думаю, что я пользуюсь доверием моей эскадры, по Каннингхэм пользуется доверием всего флота. Я еще даже не дал пи одного сражения. Если я когда-нибудь потоплю „Шарнхорст“, я, возможно, почувствую себя более уверенно».
