За время военных действий на Средиземном море в конце 1942 — первой половине 1943 гг. не раз складывались ситуации, как, например, в заливе Салерно, для разрешения которых требовалось умелое руководство и способность принимать быстрые и верные решения. Каннингхэм полностью подтвердил свою репутацию военного руководителя крупного масштаба. Но Черчилль все еще сомневался и с большим нежеланием уступил мнению морского министра и военных моряков.
Возможно, премьер-министру не хотелось иметь дело с человеком, обладавшим таким жестким и непреклонным характером. В неопубликованном дневнике Каннингхэма есть запись от 19 февраля 1946 года о его беседе с Э.В.Александером о сентябрьских событиях 1943 года. Последний рассказал, что «…Черчилль совершенно очевидно опасался, что мой приход в Адмиралтейство будет означать проведение слишком независимой линии. Дав окончательное согласие, он сказал: „Получайте своего Каннингхэма, но если Адмиралтейство не станет выполнять то что ему говорят, я разгоню ваш Совет, даже если мне придется уйти вместе, с ним“! Приятно было узнать, что некоторые из моих средиземноморских посланий дошли до родины». Хотя, возможно, Черчилль искренне считал, что из Фрэйзера получился бы лучший первый морской лорд, чем из Каннингхэма.
28 сентября Каннингхэм получил радиограмму от премьер-министра с известием о том, что обсуждается вопрос о замене Дадли Паунда и просьбой прибыть в Англию для консультаций. На следующий день на борту «Нельсона» командующий флотом сказал Эйзенхауэру, что ему, возможно, придется отбыть в Англию, и спросил, не возражает ли он против этого. Эйзенхауэр сразу же объявил, что если Каннингхэму предложат пост первого морского лорда, ему непременно следует согласиться.
1 октября Каннингхэм прибыл в Лондон и отправился прямиком в Адмиралтейство для встречи с морским министром. Он пообщался со всеми членами Совета Адмиралтейства, а также с теми командующими флотами и соединениями, которых ему удалось застать в Лондоне. Каннингхэм прекрасно отдавал себе отчет, что служебный стол не то поле деятельности, где он чувствовал себя наиболее уверенно. Тем не менее, все горячо убеждали его принять пост первого морского лорда: «…Как ни жаль мне было покидать Средиземное море я чувствовал, что должен идти в Адмиралтейство, если весь флот считает, что мне следует занять этот пост». После встречи с премьер-министром вопрос был решен окончательно и бесповоротно. 5 октября в прессе появилось официальное сообщение о назначении адмирала флота Эндрю Брауна Каннингхэма первым морским лордом Великобритании.
7 октября адмирал отбыл в город Алжир, чтобы сдать командование Средиземноморским флотом. Накануне окончательного отъезда Каннингхэма в Англию Эйзенхауэр устроил в его честь парад союзных войск, которые промаршировали мимо отеля «Сент-Жорж», где размещался штаб ВВС. 14 октября адмирал вылетел в Лондон с аэродрома Мэйзон Бланш. Его провожали лично Эйзенхауэр, английские, американские, французские генералы и адмиралы, офицеры штаба Средиземноморского флота, почти все командиры кораблей и соединений. «Я был очень тронут, в горле стоял комок, как это обычно бывает от нахлынувших глубоких чувств, поэтому мне было очень непросто сказать слова прощания всем моим преданным друзьям и товарищам. Мы вместе пережили трудные времена, но победили, несмотря ни на что.
17 октября 1943 года с заходом солнца флаг адмирала флота на штабном корабле «Мэйдстоун» был спущен. Отбывая в Англию, Каннингхэм оставил письменное обращение к морякам Средиземноморского флота, которое было зачитано на всех кораблях и соединениях: «Я покидаю вас всех на Средиземном море с чувством глубокого сожаления, но также и с гордостью. Мне выпала честь в последний год командовать громадным флотом союзных наций, включавшим все классы кораблей, от линкоров до самых малых судов. Мы можем теперь с удовлетворением оглянуться назад, на проделанную работу. Вы причинили огромный ущерб противнику. Вы перевозили и защищали сотни и тысячи солдат, миллионы тонн грузов. Вы сыграли важнейшую роль в изгнании врага из Африки, в захвате Сицилии и, наконец, вторжении в Италию и возвращении Объединенных Наций на Европейский континент. Это большое достижение, которым вы можете по праву гордиться. Всем вам, кто сражался и испытывал лишения с такой отвагой, стойкостью и решимостью, я говорю самое сердечное спасибо и выражаю самую величайшую благодарность. Нам предстоит проделать еще большой путь, но я убежден, что дух наших народов, воплощенный в тех, кем я имел честь командовать, проведет нас через все испытания к тому дню. когда вы сможете вернуться в свои благословенные земли, к своей работе».
Глава VII
Первый Морской Лорд
(1943–1963)
По разительному контрасту с энергичным командованием Средиземноморским флотом, на посту первого морского лорда Каннингхэм проявил совершенно несвойственную ему пассивность. На Средиземном море он полностью контролировал ситуацию и людей. Там события происходили по его воле. В Уайтхолле он ждал, когда они произойдут. В 1943 году Адмиралтейство работало как хорошо отлаженный механизм. Все предпосылки окончательной победы на море уже были созданы. Все трудности, перенапряжения и дефициты первых лет войны уже преодолели его предшественники, и теперь Каннингхэму оставалось только пожинать плоды их трудов.
Громадный, хорошо отлаженный механизм британского военно-морского ведомства без помех катился по проторенной дорожке и осуществлял руководство войной как ежедневную рутину. В качестве командующего флотом Каннингхэм вместе со своими подчиненными все дни напролет усиленно размышлял над тем, какой еще урон можно нанести врагу. Почти все его внимание концентрировалось на предстоящих операциях, за которые он нес ответственность. Темп работы в Адмиралтействе оказался гораздо медленнее. Каннингхэм не переставал удивляться количеству отделов и людей, с которыми надлежало консультироваться, прежде чем предпринять какие-то шаги.
В конце 1943 года в британском Адмиралтействе трудилась сильная команда профессиональных военных. Заместителем первого морского лорда был адмирал Чарльз Кеннеди-Пэрвис, чей здравый смысл, большие способности и знания структуры и методов работы Адмиралтейства освобождали Каннингхэма от значительной части административных обязанностей. Второго морского лорда вице-адмирала Уильяма Уитворта Каннингхэм знал по совместной службе на эсминцах еще в довоенные годы. Именно Уитворт, командуя «Уорспайтом», уничтожил германские эсминцы в Офот-фьорде во время второго сражения за Нарвик.
Третий морской лорд, вице-адмирал Фредерик Уэйк-Уокер прославился в начале войны блестящей работой по выработке методов борьбы с магнитными минами, а также умелым руководством преследования «Бисмарка», во многом благодаря которому германский линкор удалось в конечном итоге уничтожить. Контр-адмирал Денис Бонд, некогда командовавший «Илластриесом», а затем авианосным соединением Средиземноморского флота, теперь возглавлял в Адмиралтействе отдел морской авиации.
С первых же дней деятельности на посту первого морского лорда Каннингхэм проявил себя как весьма консервативная сила. Ему казалось, что при планировании операций его подчиненные преувеличивают могущество германской авиации, поскольку над ними продолжал довлеть опыт Норвегии, Греции и Крита. Он пытался убедить их, что теперь мощь Люфтваффе уже совсем не та, что в первые три года войны.
В особое негодование первого морского лорда привели судостроительные программы. Сооружение «Вэнгарда» Каннингхэм считал пустой тратой времени и денег. Он искренне сомневался, что последний британский линкор успеет принять участие в воине хотя бы на Дальнем Востоке. В строительстве крейсеров и эсминцев, по его мнению, присутствовала нездоровая тенденция жертвовать огневой мощью в пользу увеличения дальности плавания. Каннингхэму также казалось, что эсминцы стали «слишком большими», превратились в «перевозчиков радарных установок и их обслуги». «…Они могли обнаружить приближение любого противника на воде, под водой и в воздухе, но мало что могли поделать с ним с выходом на дистанцию боя, поскольку их артиллерийское вооружение было явно недостаточным». Каннингхэм добился пересмотра тактико-технических данных крейсеров, но с эсминцами он уже ничего поделать не успел,
