это не мужчина, а просто выросший ребенок, так и не приспособившийся ко взрослой жизни. Во сне ему было иногда двенадцать, а иногда - четыре года. И знала об этом только я.
«Почему не я родила тебя?» Однажды я сказала это вслух и тут же испугалась. Но он не проснулся.
- Я хочу уйти из школы, - сказала Людасик.
Мы с Римкой дружно вылупили глаза. И сидели с вылупленными глазами не меньше минуты.
- А-а… э-э… почему? - наконец полюбопытствовала я.
- Куда? - одновременно осведомилась Римус.
- Потому что у меня больше нет сил. Выдохлась! - объяснила Людасик мне. И развела руками. Потом повернулась к Римусу и отчиталась: - Уборщицей в нотариальную контору! На углу Одесской и Маркса, там требуется.
Дальше разговор шел двумя параллельными линиями. Мы с Римусом, как неопытные провинциальные журналистки, перебивая друг друга, лезли каждая со своим вопросом. Людасик же управлялась с нами, как заправская «вип»-персона на пресс-конференции.
- Да что случилось? Тебя кто-нибудь обидел?
- И чем эта контора, я интересуюсь, лучше?
- Марыся, ты меня смешишь! Ну чем можно, как ты думаешь, обидеть человека, который двадцать лет проработал в школе? А в конторе работы часа на два в день. И зарплата та же самая.
- Ладно, Людка, ты нам мозги-то не пудри! Колись: что случилось? Повод-то должен быть или нет? Ну хоть какой-нибудь!
- Или ты, может, из-за Виталика? Ему хуже стало?!
- Боже упаси! Носится, как конь, уже на свой боксинг собрался. Хотя, правда, девчонки, когда все у него началось… ну, с почками… я один раз ночью сижу возле него и думаю: а что мне, собственно, школа дала? Кроме того, что я ребенка упустила? Зарабатывает у нас Сергей. Готовит свекровь. И даже жутко стало… А поводов мало ли? Вот елку поручили моим наряжать. А какие в одиннадцатом елки? У них поступление на носу, экзамены… Ну, собрались после уроков в зале. Трое подходят: Людмила Ильинична, у нас курсы в институте! Все нормальные, хорошие ребята. Как их не отпустить? Еще двое: у нас репетиторы, платные занятия! Остальные, понятное дело, смотрят волком. А тут еще за Иванцовой мама приехала - к невропатологу-профессору везти, за два месяца записывались. Оно и понятно: когда ребенок больной, какой им новый год? Какая елка? Ну, отпустила и ее. Начали кое-как наряжать. А я сама уже на голову плохая: забыла у Игнатьича ключ от подвала попросить. Пока мы игрушки у завучей брали, пока развешивали, он ушел. А как гирлянду достать? Звоню ему. Он, естественно, - не приду, что раньше думала? Ну, послала Савченко к нему за ключом. Мои уже на пределе. Мальчишки злые, ходят - руки в брюки. Девчонки шепчутся. Машка, доходяга наша, вообще позеленела. Я и ее отправила. А времени пятый час. Буфет закрыт. Побежала купила им печенья и воды, заморили червячка. Наконец возвращается Савченко с ключом. Достаем гирлянду, вешаем - не горит! Тут я уже упала на стул, чувствую - вот-вот разревусь. Мальчишки собрались к кому-то бежать, свою нести. И что вы думаете? Оказалось, не в гирлянде было дело, а в переноске! Переноска же у нас старючая. Принесли чью-то, и все зажглось. Здравствуй, Дедушка Мороз! Только я елки с того дня, кажется, возненавидела. И переноски, и Игнатьича, и расписание мероприятий. И своих тоже, с такими физиономиями!
- Ну, это ты не рассказывай. Сама без них жить не можешь! Оклемаешься, и все пройдет!
- Да и они тебя обожают. «Наша Людочка», «наша Людочка» - сколько раз слышала!
- Это раньше была Людочка. А взрослые дети хотят видеть человека сильного, успешного, с характером! Который и понять может, и наказать, и защитить. Который в седле, понимаете? Вот ты, Римка, еще в седле. Так и держись покрепче! И ты, Марыся, держись. А я… не оклемаюсь уже, нет. Сломалась. Мне б Витальку вытащить - и все.
- Да ладно тебе себя хоронить! - наконец рассердилась Римус. - Уши вянут!
- Вянут - не слушай. А я год доработаю - и куда глаза глядят! - упрямо пообещала Людка.
- Ну-ну! Посмотрим, куда они глядят!
- Посмотрим…
Новая книга лежала у мамы в кухне этак небрежно, на краешке стола.
- Валентина Федоровна принесла. У нее дочка замуж собирается, - объяснила мама вскользь, не отрываясь от плиты. - Фасон никак не выберут…
Книга называлась «Все для свадьбы». И мне до нее не было в общем-то ровно никакого дела - подумаешь, обыкновенный рекламный глянцевый буклет. От нечего делать я перевернула пару страниц. Реклама была сделана, ничего не скажешь, грамотно: пары выглядели так, словно обыкновенных мальчишек и девчонок привели с улицы и заставили изображать жениха с невестой: так и так, мол, у нас тут фотопробы, делов-то на десять минут, можете даже не знакомиться, только переоденьтесь - смотритесь вместе вроде неплохо! Так, так, возьмитесь за руки… девушка, букетик чуть повыше! Улыбнулись! А теперь - глядя в глаза!
И он случайно наступает ей на шлейф, и оба смеются - уже не по сценарию, а неудержимо, не сдержавшись, и не по сценарию встречаются глазами, и вот тут-то и ловит умница-фотограф самый сокровенный миг, когда во взгляде - «Не ты ли?» - «Так значит, это - ты?!»
Такой вот лирический сюжет родился в моем поднаторевшем воображении.
- Косая бейка по краю фаты! - говорила мама. - До чего элегантно, правда?
Но я не заметила косой бейки. Я разглядывала теперь другую невесту: эта была почему-то одна, такая яркая брюнетка, чуть раскосые глаза - о чем это она, интересно, задумалась, пока жених с толпой друзей, с целым караваном машин наверняка уже подъезжает к дому, уже на последнем перекрестке? «Так, так, не спеши, девочка! - захотелось мне крикнуть ей. - Еще не поздно, подумай, подумай в последний раз - он ли? Тот ли?» Но не слышит красавица, ушла в себя, спрятала черные очи за тяжелыми ресницами, и не страшно ей, а только смутно, маетно на душе, или, может, просто устала, спала-то хорошо если часа два, а то и меньше, полусидя, под головой три подушки, чтоб не потревожить бигуди для этакой прически…
- …и очень даже! С твоей-то фигурой! - говорила мама, и глаза у нее подозрительно блестели.
Так и есть: она уже мысленно примеряла на меня какой-нибудь цельнокроеный силуэт со шлейфом!
- Не нервничай, мамочка! Не мни лицо! - срочно блокировала я ее порыв фразой из какого-то старого фильма. - К моей свадьбе - только маленькое черное платьице. В крайнем случае длинное с разрезом, такое полупрозрачное, и чтобы никаких там бюстгальтеров! И живая роза в волосах. Или лучше в зубах!
А бедная моя, самая правильная в мире мамочка, вместо того чтобы возмутиться, торопливо закивала и выпалила скороговоркой:
- И мы с папой подарим вам свадебное путешествие! Сейчас ведь модно ездить за границу, да?
Тут уж мне осталось только схватиться за голову и со всех ног бежать в свою комнату.
Изо дня в день, шаг за шагом, минута к минуте складывалась моя новая жизнь. По утрам она, обгоняя меня, деловито спешила на работу - ведь теперь я все чаще добиралась в школу издалека, на троллейбусе! За окном бежали назад улицы и перекрестки, и я машинально отмечала: вот незнакомый скверик… женский спортивный клуб… новый универмаг «Хозяйственный мир». И ничто не мешало мне войти в новый мир - пусть даже хозяйственный! Стать членом спортивного клуба!
Новая жизнь сталкивала меня с новыми лицами. Она затевала вокруг меня новые разговоры. И некоторые из них были столь занимательны, что я записывала их в свой блокнот с цветными перьями, а по
