рассказана. Штампы с детства отвращали меня. Поэтому я только деловито уточнила:
- То есть никакого эпилога в этой истории не ожидается?
- Почему же! У меня все готово… Завещание, стихи… Я завещаю ему венок сонетов.
Как можно было на это отреагировать? «Парней так много холостых» или «Да подожди - может, он тебя еще не переживет!» Штампы преследуют всех нас…
Я опять покивала и перевела взгляд в окно. За ним открывался соответствующий помещению вид: чахлый деревянный сарайчик с прислоненной к нему деревянной же лестницей - все серо-коричневое, немощное, покорно доживающее свой век.
И неожиданно этот убогий ландшафт как-то объединился с историей первой любви и венком сонетов в завещании: все выстроилось вдруг в единую картину в торжественных и печальных золотисто-коричневых тонах, пронизанную солнечным лучом, словно сквозь просвет в осенних облаках.
Наверное, я где-то читала такой рассказ?
Я легонько щелкнула Метелкину по лбу и напомнила:
- Твой чай остывает!
Она вздохнула и покорно притиснулась к доске-столу.
- Слушай… А может, Славик тебе поможет с учебой? Он же у нас вроде в начальстве!
- Уже не в начальстве, - махнула она рукой, - я звонила…
- М-м… А Жорж знает? Может, посоветуешься с ним?
- Жорж уехал в Москву. С Томкой. Здесь, говорит, перспективы нету…
- Что-о?! - завопила я, вскакивая.
И тут же плюхнулась на место: палка-опора накренилась, и стол поехал в мою сторону вместе с чашками и чайником.
- Валера! Жорка сбежал! В Москву! И Томка с ним! - закричала я с порога, швыряя в угол сапоги.
Из комнаты послышалось какое-то мычание.
- Ты слышишь?! Уехали насовсем! Предатели!
- Бывает… - отозвался Валерий.
Я застыла на пороге. Сюжет речи вылетел у меня из головы.
Машинка косо стояла на полу. Вокруг валялись разбросанные книги, бумаги и опрокинутая карандашница. И листки рукописи - РУКОПИСИ! - беспорядочно белели, расшвырянные по всей комнате, и устилали пол, точно гигантские хлопья снега.
А на столе красовался компьютер.
Элегантно-серый монитор горел светлым окном экрана, обрамленным разноцветными сияющими точками и таинственными символами.
Сотни две клавиш на плоской панели клавиатуры были помечены русскими и латинскими буквами, а также иными неизвестными знаками.
Чуть слышно урчал системный блок, игриво подмигивая то красной, то зеленой звездочкой.
Еще какие-то неведомые мне части электронного ансамбля расположились вокруг, раскинув по столу паутину проводов.
Компьютер в кабинете информатики или в офисе у Самого воспринимался как вполне естественная часть интерьера.
Компьютер же в этой комнате выглядел примерно как модель лунохода в коммунальной кухне.
- Ну как? - осведомился Валерий, любуясь произведенным эффектом.
- Величественно, - выдохнула я, наконец обретя дар речи.
- Выдали в издательстве! Как перспективному автору! - В голосе его журчало и переливалось ликование.
Я присела на диван. Притихшие вещи вокруг испуганно застыли, прислушиваясь к голосу нового жильца.
- И… чем же должен перспективный автор оправдать такое доверие? - постепенно приходя в себя, поинтересовалась я.
- Первоклассной прозой! Пер-во-клас-сной!! Про-зой!! - вскричал Валерий и вскочил. - Или, может, думаешь, я не потяну?!
И вдруг, схватив со стола, запустил в меня здоровенной черной книгой.
- Псих! - взвизгнула я, отбивая книжищу, как неумелый пятиклашка - волейбольную подачу. Книга отлетела и, шлепнувшись на пол, расстегнулась и оказалась не книгой, а папкой с множеством отделений, набитой какими-то бумагами.
- Сама дуреха, - снисходительно заметил он, бережно поднимая и вновь складывая ее. - Так и быть, можешь ознакомиться! Здесь двенадцать глав нового романа. Первого романа из новой серии!
Торжественный аккорд неслышно грянул в вышине, и дрогнувшей рукой я прикоснулась к папке.- Лично я считаю, что это настоящий прорыв в медицине. Сами посмотрите! - восклицала Людасик, потрясая блестящим буклетиком. - И нервная система, и сердечно-сосудистая, и мозг, и опорно- двигательный аппарат! И на каждое заболевание - комплекс препаратов. А главное - обратите внимание - на природной основе! Никакой химии. Я Виталику урологический выписала, и уже виден результат! По крайней мере цвет лица не сравнить…
- Еще одна жертва сетевого маркетинга, - безжалостно комментировала Римус. - Ты хоть узнай: кто в этой фирме от чего излечился? Поговори с нормальными людьми…
- А я с кем, по-твоему, разговариваю?! - вскинулась Людасик. - Вот у одной девушки, Маши, был низкий гемоглобин. Что ни делала - не помогает. А попила препарат - и куда что делось! Они и дни рождения вместе справляют, и на природу по праздникам ездят…
- А-а, вот оно что! Так что ж ты нам мозги пудришь? Тут не в медицине дело, а в клубе! Тебе в клуб охота, в толпу - так и скажи! Как вон Маринке в свою редакцию… Ну что, Марысь, не полегчало? Может, еще таблетку дать?
Я осторожно качнула головой. Голова продолжала ныть. Точнее, она гудела, как старый трансформатор, мерно и противно. На фоне этого гудения мир выглядел немного странно. Наверное, глухие видят его совсем по-другому, чем мы. Ярче? Выразительнее? Грознее? Что я знаю, например, об этой женщине с золотистыми точечками в глазах? Она надвигалась на меня, могучая, сильная, как гордая каравелла. Меня даже слегка закачало, как хиленькую шлюпку.
- А ты, девочка, не скрываешь от нас чего? Может, журнал ваш закрыли? Спонсор умер? Или, может, твой Гоголь рукопись сжег? Или… Слушай! А не беремен- на ты?!
Я снова укоризненно шевельнула головой. После этого гудение переместилось в область правого виска. Каравеллу заслонило судно поменьше, и краски вокруг сразу смягчились.
- Да просто сегодня магнитный день, - сказал примирительно Людкин голос, - я сама проснуться не могла… Марин! Ты знаешь что? Сходи-ка в медпункт, давление померь! А вдруг - криз?
- Да никакого у меня криза… Людасик, не заводись! - взмолилась я из последних сил.
- А что же тогда с тобой?! - снова неумолимо подступила Римус. - Говори! Не сидеть же нам сложа руки и смотреть, как погибает любимая подруга!
- Как вам сказать, - промямлила я. - Симптомы пока не объединяются в систему… Течение болезни не определено… этиология и патогенез не выяснены. Так что диагноз остается под вопросом…
Если бы я могла объяснить им, что со мной! Объяснить хотя бы самой себе!
Но в том-то и дело, что я понятия не имела, как назвать ЭТО - состояние, при котором болят мечты, распухают печали и воспаляется ярость! Когда спазмы черных мыслей сжимают мозг, и ни с того ни с сего накатывают волны свирепости, заставляя вздрагивать, как от озноба.- Сожги ее! Рукопись! - выпалила я и сунула черную папку на стол.
- В смысле?..
Валерий повернулся ко мне. Лицо у него было усталое, но удовлетворенное. Лицо спортсмена, наконец-то осилившего главное препятствие к победе и неоспоримо опередившего соперников. И это устало-торжествующее выражение теперь медленно переходило в брезгливое удивление. Моей шутки он не оценил. Она показалась ему дурного тона. Он машинально взял папку в руки.
- Твой роман - мерзость! Главный герой - чудовище! Это не человек, а… монстр! Нелюдь! - выкрикнула я.
После этого его лицо стало меняться значительно быстрее. Сначала оно как бы окаменело: нос, губы и
