С постели они встали часов через пять, почти к вечеру. Немного отдохнув и дав Инге чуточку подремать, Павел вновь принимался за свое.
— Сколько ты можешь без перерыва? — со смехом, наконец, поинтересовалась Инга.
— Почему без перерыва? — хмыкнул он. — Десяти минут тебе достаточно? Засекаю по часам!
Это было то же самое летнее безумие.
Вернувшись в общежитие, Инга с трудом привела себя в порядок и позвонила Лехе.
— Лапка, так ты в Москве? — искренне обрадовался молодой волк. — Сегодня у меня дела… Завтра тоже. Хотя подожди… Часам к семи я, наверное, освобожусь… Думаю, получится. Так что подчаливай к половине восьмого. Диктую адрес… Найдешь? Ты ведь в Москве впервые.
— Найду! — сказала Инга.
В квартире молодого волка ее поразил накрытый стол. Она тотчас вспомнила встречи у Филиппа.
— Вот это да! — пропела она. — Ты за это время сошел с ума?
Леха немного растерянно пожал плечами:
— Ну, ведь надо поужинать! Ты наверняка голодная, да и я хочу есть.
Инга приблизила к нему прекрасное лицо с огромными ореховыми глазами:
— А больше ты ничего не хочешь?
Леха странно замялся:
— Ну, это потом… Попозже…
Инга в изумлении села на диван:
— Ты обалдел или заболел? Подхватил какую-нибудь гадость от своих девок? Перенапрягся, разыскивая преступников? Ты никогда не мог откладывать и ждать. Или там был совсем другой человек?
Молодой волк опустился на диван с ней рядом.
— Да нет, ничего не подхватил, — он вдруг фыркнул. — Сходили как-то с дружбаном к одной сомнительной девахе. Он от нее принес заразу, а я нет. Даже странно, что так получилось. Загадка… А это… — он кивнул на стол. — Хочется как-то поприличнее… Мы не животные, в конце концов. А потом, я должен тебе сказать… Я женюсь… Через два месяца.
Стало неприятно и больно. Но снова на короткое мгновение. Инга тряхнула головой, отгоняя от себя тяжесть сообщения.
— Какая связь? — пробормотала она. — Не понимаю… Ну, и женись себе на здоровье… А для чего тогда ты меня пригласил? Объяснил бы все по телефону…
Леха опять необъяснимо сжался:
— Почему тебе всегда надо объяснять такие простые вещи?! Потому что я по-прежнему хочу тебя… Но… видишь ли… жизнь меняется… И люди тоже…
— В общем, у тебя проснулась и заговорила совесть? — насмешливо спросила Инга. — Понятно… Мне уйти? Или все-таки сначала поужинаем? Ты будешь смеяться, но я и вправду очень хочу есть, а у тебя там, я посмотрела, такие деликатесы… Слюнки текут.
Леха молча встал и кивнул Инге на стол. Они сели напротив друг друга. Инга взяла нож и вилку и взглянула на бутылку вина:
— За что выпьем?
Леха разлил темное вишневое вино по бокалам и задумался:
— За что?.. Ну, хотя бы за твое поступление в университет…
Инга скривилась:
— Банально… Я так и думала, что ты это скажешь! Ладно, пусть!
Они выпили.
— А теперь за что? — хитро спросила Инга.
Она словно подначивала его, толкала на что-то… Новая непривычная ситуация была ей в тягость, ставила в тупик, приводила в замешательство…
— Давай за твою счастливую семейную жизнь! Кстати, кто твоя избранница?
Молодой волк поставил бокал на стол:
— Какая тебе разница? Это все равно…
Она привыкла, что ее без конца оскорбляли, и глотала горькие обиды-пилюльки молча, не поморщившись. Ведь она этого достойна!
— Лапка… — он помолчал.
Она терпеливо ждала.
— Лапка… — беспомощно и жалко повторил он. — Я запутался… Все было так легко, просто и понятно… Без проблем… А потом началась неразбериха… Во мне самом… Я думал, что я очень незамысловатый, даже примитивный человек… Простой человек перемен не любит.
— А ты и есть такой! — тотчас отомстила ему Инга.
— Заткнись! — гаркнул он. — Ты все равно ничего не понимаешь и никогда не поймешь, дура! Зачем тебе твои университеты? Они тебя ничему не научат! Мы ведь только задним числом соображаем, как следовало поступить в трудную минуту.
— И какую ты считаешь особенно трудной? — спросила Инга.
Она давно уже елозила на стуле, с невероятным трудом удерживаясь от желания. Трусики промокли насквозь от одной мысли о молодом волке, лежащем на ней…
— Разве такая одна? — махнул рукой Леха. — Каждый понимает, что он ничего не знает. И каждому слишком легко предвидеть прошлое, а не будущее. Как четко все сознают, что следовало сделать вчера или позавчера! А судьба спотыкается на каждом шагу. Вроде ребенка, едва научившегося ходить и не подозревающего, когда он споткнется о камень. Поэтому роль судьбы не так уж велика. Она похожа на застенчивую, нерешительную женщину, которую надо постоянно ободрять и вести за собой за руку. Но все- таки нельзя полагаться только на свою волю и рассчитывать исключительно на свой разум.
— Ты говоришь слишком умно! — заявила Инга. — И, по-моему, произносишь чужие слова. Неужели ты стал читать умные книги?! Это поразительно!
— Не язви! У тебя не получится! — буркнул Леха. — Тебе было плохо со мной?
Инга изумленно вытаращила глаза:
— Тогда почему я здесь?
— Потому что сучка! — буркнул Леха.
— А ты кто?
— А я сволочь! Мы уже, помнится, обсуждали с тобой этот вопрос! Скажи, а ты не боишься забеременеть? Ведь мы никогда не предохранялись! Или у тебя есть свои собственные средства? Спираль, например?
Инга смутилась:
— Нет… В общем, не боюсь… Почти…
— А-а, вот оно что! — протянул Леха. — Я почему-то так и думал! Не можешь рожать? Рано же ты оскудела, девка! А знаешь, умные люди говорят, что если у женщины нет детей, она плохой человек!
— А болезнь? — прошептала Инга, не поднимая глаз.
— Болезнь? Да ведь никакая болезнь просто так человеку не посылается. Это кара, расплата!
— Дурак! — крикнула Инга. — Дурак и мерзавец! — И вскочила: — Ладно, пообщались, повидались — и хватит! Я пошла!
Она выскочила в прихожую, но Леха догнал ее и больно схватил за руку:
— Ты куда? Я тебя не отпускал. Пойдешь, когда разрешу. Не раньше! Послушай меня! Мы с тобой страшные грешники! Мы пошли не тем коридором! Но все еще можно исправить и искупить, пока не поздно! Нужно пойти в церковь, к батюшке. И ходить туда постоянно. Это единственное, что нас может спасти. У верующих есть опора даже в камере-одиночке, я им завидую! В этом мире становится все меньше и меньше добра, ты не заметила? Потому что он без веры! Я этого не понимал и о себе не задумывался, да вот мать перед смертью… Ты ведь не знаешь, я недавно мать похоронил, последнего мне близкого на Земле человека, потому и жениться решил, все не так одиноко… А то с тоски начну выть, как голодный волчара! Так вот мать, умирая, просила меня одуматься и совесть свою в порядок привести. Пока не поздно!
— Лешка, ты сбрендил! — горячо зашептала Инга со всей убедительностью, на которую была
