обеих! — заявил как-то Ленька. — Вам идет жить вдвоем. Поэтому я и поселил вас вместе.
— Ты вообще без ума, — вздохнула Маша.
Ей было очень жаль Леночку. Она тратила время зря. Бройберг никогда ни за что не уйдет к ней. Ни при каких обстоятельствах. Разве что жена выгонит… Но это вряд ли.
— Ты бабник! — сказала она ему шепотом, когда Лена вышла из кухни. — Зачем ты мучаешь такую хорошую девочку?
Ленька зашелся от смеха.
— Вашу Машу! Мария, ты часто просто не понимаешь значения слов, которые произносишь. Я за тобой это не раз подмечал. Объясняю: бабник — это вовсе не тот, кто обожает секс, а тот, кто всю жизнь пытается понять, что же это такое. И каждый раз думает: вот теперь можно попытаться попробовать.
Маня засмеялась.
— Значит, ты у нас всего-навсего — ищущая натура? И долго собираешься искать?
— Возможно, до самого конца жизни, — серьезно заявил Леонид. — А что тут предосудительного, не понимаю! Я никогда не собирался покончить жизнь супружеством, как некоторые. Правда, это больше относится к прекрасной половине человечества. Вы почему-то слишком часто уверены, что ваш избранник — навсегда! А ведь это чепуха! 'Жизнь такова, какова она есть, и больше не какова…' Не помнишь этот гениальный стишок?
Вошла Леночка, и увлекательный диалог поневоле оборвался.
Бертил вернулся в Стокгольм. Его приезд, по обыкновению, оказался неожиданностью. Берт любил сваливаться сугробом всем на головы.
— Ну, па, почему ты опять ничего не сообщил? — заныл в трубку Хуан. — Мы тебя ждали-ждали…
— И перестали, — докончил отец.
— Да нет! — захохотал сын. — Просто устали и надоело! Ты привез свою курносую худую жену? Мама стоит рядом и слушает с большим интересом.
— Нет, не привез, — отозвался Берт. — Я задержался на обратном пути в Таллинне… Как вы тут жили без меня?
— Почему не привез? — закричал сын, проигнорировав вопрос отца. — Как это так?! Ты же собирался! Что случилось?
— Ничего, — сказал Бертил. — Просто возникли кое-какие непредвиденные детали, разные мелочи… Осложнения с визой… Я все здесь улажу. Так как же вы тут без меня?
— Я собираюсь обриться под ноль! — сообщил Хуан. — Недавно, па, я видел точно такую же стрижку у одной женщины. Но только не на голове…
Берт вздохнул.
— А где же?
— Ну, па, догадайся сам!.. — заканючил недовольный тупостью отца Хуан. — Если не на голове, то где?..
Бертил немного подумал.
— Может быть, под мышкой?
Раздосадованный Хуан насильно захохотал и передал трубку матери. Он так мечтал увидеть эту русскую, а тут какие-то дурацкие визы… Вообще отец всегда очень непредусмотрительный. Так и мать говорит.
Кончита заворковала в трубку:
— Берт, у меня кончились деньги. У нашего мальчика новая разорительная страсть по имени Мари…
— Как?! — прервал ее бывший муж.
— А что такого? — обиделась и не поняла Кончита. — Обыкновенное имя… И не слишком редкое…
Вот уж действительно, что не слишком…
— А куда делась эта… — Берт порылся в памяти, — как же ее?.. Кажется, Лиз… Там еще была замечательная история с ее юбкой и с мальчиком…
— Ну, об этом тебе лучше всего расспросить Хуана, — разумно посоветовала Кончита. — Хотя он и сам часто не имеет ни малейшего представления, куда они у него постоянно деваются. — Кончита засмеялась. — Я рада, что ты, наконец, вернулся. А когда приедет твоя новая пассия из России?
— Скоро, — сказал Бертил. — Через две-три недели. А может, и раньше.
Потом он позвонил Свену.
Старший сын тоже очень расстроился, услышав, что отец приехал один.
— Похоже, что вы здесь ждали вовсе не меня, а одну ее, — пробормотал Бертил.
— Да нет, па, мы тебя очень ждали! И скучали! — попытался неловко оправдаться Свен. — Но ты ведь знаешь мои семейные обстоятельства… Мне так хотелось тоже найти новую жену… Из России
— Я знаю, сынок, — мягко отозвался Бертил. — Но ведь я не говорил тебе, что с Россией все кончено… Просто пока получилось не слишком удачно… Бывает. В жизни много трудностей. Но все еще может уладиться…
Нужно было сделать и третий, самый тяжелый звонок… Бертил долго медлил, прежде чем набрать номер.
— Ма, — сказал он, — я вернулся…
Мать обрадованно вздохнула.
— Я чувствовала, что ты приедешь один. Хотя знала о твоих делах не больше, чем о том, где начинается круг. Что там в России?
— Там очень холодно в этом году, ма, — объяснил Бертил. — Стоят необычные и долгие морозы. Вот и все… В Россию все приходит с опозданием, кроме зимы. Как ты тут без меня?
— Как обычно — по синусоиде, — сказала мать. — И чем ближе к финишу, тем труднее. В отличие от спортсменов, здесь нет никакой радости победы.
— Ты как-то чересчур грустно настроена, — удивился Берт. — Тебе ни к чему говорить о финише.
— Может быть, говорить и ни к чему, а вот думать давно пора, — отозвалась мать. — В конце концов, все проходит, даже старость.
Вечером Берт спустился вниз и сел в машину. 'Вольво' медленно двинулся в сторону моря. Бертил припарковался на обычной стоянке и пошел к летнему домику. Дул сильный, колючими иглами сбивающий с ног, слепой от злобы ветер.
Почему он думал, что у него все так запросто получится, сложится легко и воздушно?.. С чужой, далекой судьбой-закорючкой… Что может там быть простого и легкого?.. Как можно связать несвязываемое, соединить несоединимое?.. Строчки их писем давно расплылись, размазались по ветру — беглые, поспешные, заманивающие строчки, словно написанные посторонней рукой, пропускающей и не замечающей множество ошибок…
Что он искал в промерзшей, закрытой слипшимся снегом России?.. Он сам не знал этого… Он нашел как раз то, что искал… Ваша Маша…
Каждый должен четко представлять себе свои задачи и цели, сам расхлебывать свои пятидесятилетние поступки, а не плавать до сих пор по синим морям-океанам в разнеживающем, размягчающем душу бесконечном пространстве, ласково заставляющем забывать обо всем остальном. Его избаловали прозрачные мокрые просторы, приучили к призрачным мечтам, навсегда оторвали от жестких откровенных берегов, где ничего не дается просто так и никогда в два счета не завоевывается. Глаза привыкли смотреть вдаль и разучились обращать внимание на деревья, упорно тянущиеся вверх и прижимающиеся черными ветками к стеклу. Да, видимо, так…
Сосед приветливо помахал Берту со своего крыльца.
— Вернулся? Хорошо съездил?
— Нормально, — улыбнулся Берт.
Все хорошо, Берт, все просто отлично… Просто когда тебе наступают на ногу, боль чувствуешь ты
