ждать — самый надежный и безупречный. Пройдет какое-то время, и все встанет на свои места. Но ведь от чего-то это произошло… — Манекенщица пристально, изучающе рассматривала подругу. — Мальчик наркоман?
— Ты что! — возмутилась Олеся. — Совершенно дикое предположение! Он спортсмен, мы с ним несколько раз в неделю ходим в тренажерный зал! Точнее, ходили…
И Олеся в ужасе перекрестилась.
— Разве я похожа на икону? — заинтересовалась Мэри. — Ведь крестятся, кажется, только на нее, дорогая, ты, видать, окончательно обалдела! А хочешь, сходи в церковь, поставь свечку — глядишь, полегчает… Да перестань ты хлюпать носом! Высморкайся, в конце концов, и поменяй батарейки! Дать тебе носовой платок? Что ты, в самом деле, как малый ребенок! Спортсмены тоже бывают наркоманами и еще какими! Ничего не нюхает? И следов от уколов ты у него не замечала? А ты посмотри, девушка, повнимательнее, вдруг чего-нибудь и обнаружишь! Везде посмотри: и на ручках, и на ножках! — И фотомодель опять, вспомнив Карена, в восхищении прищелкнула языком. — Или лучше давай его мне на денек! Авось у нас с ним что-нибудь получится! Заодно обещаю тебе всего его обсмотреть.
— Прекрати, Мэри! — крикнула Олеся. — Сейчас ни к чему шутить!
— Это совсем не шутки, — заоткровенничала манекенщица. — Все, девушка, очень серьезно, и если у тебя ничего не выходит, я предлагаю тебе, на мой взгляд, просто замечательный вариант.
— Ну, это только на твой взгляд! Не валяй дурака! Тебя как будто заело…
— Да, и заело! — подтвердила Мэри. — Прямо привязался твой мальчишка ко мне… Как вспомню — холодок по сердцу! А как поживает Глеб?
— Или Карен, или Глеб — одно из двух! Да еще ухажер в соседней комнате! — не отвечая на последний вопрос, заявила Олеся. — Ты все-таки сделала бы наконец свой выбор!
— Да я его давно сделала! — махнула рукой фотомодель. — Только получилось плохо, и он не совпал с его выбором. И с выбором твоего херувима тоже. Вот в чем беда! А там, я уверена, марихуана или гашиш! Или что-нибудь в том же роде: анаша, героин… Вероятно, мальчик превысил свою обычную дозировку. Деньги-то у него всегда есть.
— Нет… — в ужасе прошептала Олеся. — Ты ошибаешься, Мэри, это невозможно…
— Все возможно, девушка, — философски заметила опытная манекенщица. — Так что мой тебе совет посмотреть на него внимательнее.
Этой ночью Олеся так и сделала. И в изумлении и отчаянии обнаружила еле заметные точки от уколов на бедрах Карена. Похоже, Мэри сказала правду… Скоро Карен проснется. Спросить у него напрямик или сделать вид, что она ничего не знает?
Карен лежал на боку, разметав на смятой простыне руки. По лицу бродили какие-то тени, остающиеся потом под глазами темными пятнами ночных страданий. Вздохнул, что-то прошептал во сне и, почувствовав взгляд, пошевелился. Олеся пересела на кровать, терпеливо ожидая, когда мальчик откроет глаза. Сквозь шторы в спальню настойчиво пробивалось весеннее, уже совсем теплое солнце.
— Леся, — сказал Карен и окончательно проснулся. — Ты меня охраняешь?
— Вероятно, — задумчиво согласилась она. — Но никак не могу уберечь…
— А почему ты так изучающе на меня смотришь? У нас опять что-нибудь случилось?
— Сколько же можно! — вздохнула Олеся. — Скажи мне, Карен, что это за следы у тебя на ногах?
— Какие? Где? — он быстро откинул простыню.
— Вот, — показала Олеся, — и вот, и вот… Что это такое?
Мальчик с изумлением вглядывался в свои бедра.
— Я не знаю, Леся, — ошеломленно произнес он. — Я первый раз это вижу…
Его замешательство было таким искренним, что Олеся сразу поверила. Но на всякий случай снова спросила:
— А ты — прости! — не колешься какой-нибудь дрянью? Сейчас это повальное увлечение…
Карен смотрел на нее удивленным непонимающим взором.
— Я?! Колюсь?! Что ты говоришь? Никогда не пробовал… У меня и в мыслях не было…
Олеся верила, но никак не могла объяснить себе загадочные, таинственные следы.
— Может быть, это вовсе не уколы, — предположил Карен.
— А что? Укусы? Но, в конце концов, ни у вас, ни у меня нет ни клопов, ни блох! Комары здесь тоже не летают, и следы от них совсем другие, и вообще, Карен, почему странные отметинки только в строго определенных местах? Комары так не кусают!
— Да, ты права, Леся, — потерянно согласился мальчик. — Только уверяю тебя, что не имею к этому никакого отношения…
Сознание отказывалось найти хоть какое-либо толковое, разумное объяснение.
— А твое непонятное состояние? — продолжала расследование Олеся. — Откуда оно?
— Я не знаю, — снова растерянно повторил мальчик. — Ты хочешь сказать, что это все как-то связано?
— Я ничего не хочу сказать, — хмуро ответила Олеся. — Просто пытаюсь найти для себя и для тебя приемлемый ответ. Но его нет как нет…
И вдруг Олеся замолчала. Неожиданная и страшная догадка нашлась…
— Карен… Прости меня, но такое можно сделать ночью, когда ты спишь…
Мальчик засмеялся.
— Прости меня, Леся, — в тон ей ответил он. — Но это никак невозможно, поскольку я почувствую и проснусь. И если это делала не ты, тогда кто же? Разве что Полина!
И он снова добродушно засмеялся. Олеся молчала. Ей все уже было абсолютно ясно.
— Можно сделать так, чтобы ты не проснулся… — сказала она и отвернулась к окну.
Карен вскочил. Теперь он тоже понял, что Олеся имеет в виду.
— Ну что ты несешь?! Ты даже не думаешь, что говоришь! Это невозможно, понимаешь, совершенно невозможно! Этого просто не может быть! Я легко найду объяснение своему состоянию и этим… точкам! Я уверен, что оно будет далеким от твоих представлений!
Олеся тупо смотрела в стену. Пусть найдет, если сможет… Как же Ашот Джангиров, влиятельный, незаурядный, известный всей стране человек решился на подобную низость?! Ведь Карен — его любимый сын… Олеся почувствовала, как виски наливаются тяжелой болью, и поднялась.
— У меня очень болит голова… Пойду выпью что-нибудь… Не вино, не беспокойся…
— Ты не спала всю ночь, — остывая, виновато сказал Карен. — Я замучил тебя… И давно уже потерял всякое равновесие…
Олеся покачала головой.
— Ты ни при чем… Но через несколько дней у тебя все пройдет, вот увидишь.
— Правда? — его голос дрогнул. — Ты в этом уверена, Леся?
— Да, — ее вела вперед бесконечная наглость отчаяния. — Я в этом абсолютно уверена. Подожди только несколько дней…
— Я подожду, — оживая, сказал Карен. — Конечно, я подожду… Давай завтракать, Леся. Может быть, твоя голова пройдет от кофе… А потом поедем в спортзал. Мы так давно там не были. У нас ведь сегодня выходной…
— Давай, — согласилась Олеся и распахнула окно. — Как сегодня тепло… Скоро лето…
Вечером Карен заехал домой. Его просто подмывало заглянуть в глаза отца и матери и увериться в ошибке Олеси. Пусть пока ничего объяснить нельзя — это сейчас совершенно неважно. Главное, убедиться в том, что родители не виноваты. Кроме того, Карен обещал познакомить брата с Полиной.
— Ну, мы поедем сегодня в гости? — обрадовался Левон. — Я жду тебя, жду…
— Возьми машину, Карен, Гриша привезет вас и обратно, — сказал Ашот, искоса разглядывая сына.
Кажется, ему становится лучше.
— И не задерживайтесь допоздна: Левон рано ложится спать.
— Я не вернусь назад, папа, — тоже внимательно рассматривая отца, сказал Карен. — Поэтому Гриша
