комбата, которому не в первый раз приходится поднимать в атаку бойцов. Пономарев увлек за собой партизан. Ворвавшись во вражескую оборону, он схватился врукопашную с дюжим фашистом и победил его.
Несколько огневых точек подавили в бою пулеметчики братья Славик и Павел Куксенки. Братьям было не больше 14–15 лет. Юные пулеметчики и прежде изумляли всех бесстрашием и воинским мастерством. Они умело использовали опыт боев по разгрому гарнизона Расходное, за Гашники, в которых проявили мужество при уничтожении огневой точки и охраны склада с боеприпасами.
Разведчик Михаил Егоров, командир отделения Василий Морозов, рядовые Михаил Капелько, Захар Низохин также отличились в бою в ночь на 5 мая. Каждый из них уничтожил по нескольку гитлеровцев, обеспечил успешное продвижение наступавших подразделений.
Кажется, не так и велико то поле, а показалось таким огромным и вместе с тем тесным. И, наверное, сколько людей осталось в живых, столько и былей было сложено и поведано другим — тем, кто не был участником этих событий. Вместе с другими выходила из окружения и партизанка из бригады «За Советскую Белоруссию» Л. В. Смирнова. Вот как ей запомнилось то, что пришлось пережить:
«Вдруг началась стрельба. По цепи разнеслось: „Это наши ударили по гарнизонам. Вперед — на прорыв!“ Бросились вперед — прямо на огонь. Увидели две горящие деревни. Рассыпались по полю между деревнями. Перекрестный минометно-пулеметный огонь все сильнее. Группами и в одиночку люди из разных бригад, впервые видевшие друг друга, бежали вперед. Потом смешались наши и немцы, трудно было разобрать, где свои, где враг. Так перешли это поле. Многие остались там навсегда…
Погибли первый секретарь Бешенковичского подпольного райкома партии командир бригады „За Советскую Белоруссию“ Павел Минаевич Романов, первый секретарь Ушачского подпольного райкома партии, комиссар бригады имени В. И. Чапаева Иван Федорович Кореневский и многие другие. Отпели им партизанские соловьи, отшептали белорусские березы да сосны, отзвенели лесные речки…
Было много раненых. Их старались спасти. Начальник медицинской службы 16-й Смоленской бригады И. А. Абрамов и фельдшер В. М. Филимонов сами перевязывали и отправляли вперед пострадавших»[49].
Вместе с партизанами в прорванную мощным ударом брешь устремились и местные жители, которые находились в боевых порядках отрядов и в их ближнем тылу. Многие матери бежали по полю, прижав к себе грудных детей. Вражеские пули и осколки настигали безоружных людей, и они падали на сырую землю, обагряя ее кровью. Раненых подхватывали и помогали им двигаться дальше.
Но вот деревни Паперино и Новое Село позади, главная опасность миновала. Из груди вырвался вздох облегчения. Плакали женщины, дети, старики. Скупо, медленно поползли слезы по обветренным, суровым лицам партизан…
Я смотрел на эти лица, искал среди них капитана И. И. Зиненко. Вскоре встретил его и очень обрадовался. Этот исполнительный, аккуратный, волевой командир был незаменим, и меня весьма опечалило, когда позже узнал о его гибели где-то в районе озера Палик.
Не все вышли в ту ночь из матыринского леса. Оставшиеся разрозненные группы пришлось собирать А. Ф. Бардадыну, который с несколькими автоматчиками отстал от основных сил, а также другим командирам.
«Ночью, — вспоминает А. Ф. Бардадын, — мы услышали сильный бой в направлении деревень Новое Село и Паперино. Стало ясно, что бригады пошли на прорыв. Я со своей группой поспешил в район боя. К сожалению, мы оказались далеко от места прорыва и поэтому не успели. По пути встретили несколько небольших групп партизан. От них узнали, что главные силы партизан прорвали укрепления немцев и вышли из окружения.
К этому времени кольцо окружения снова сомкнулось. Я собрал несколько групп партизан и решил, пока ночь, вести их на прорыв. Но нам не удалось подойти близко к оборонительным укреплениям противника. Нас обнаружили и встретили сильным огнем. По всей линии стояли в боевой готовности танки и при нашем появлении тоже открыли огонь. Мы вернулись в матыринский лес, на последний партизанский островок.
С наступлением темноты решили снова идти на, прорыв. В течение дня трижды вступали в жестокий бой с карателями. Вечером западнее деревни Новое Село нам удалось перейти сильно укрепленную дорогу Ушачи — Кубличи и 6 мая добраться до Селищанской пущи. Вместе с нами вышло много мирных жителей. Затем стали пробираться в сторону березинских лесов».
Группа А. Ф. Бардадына не единственная вырвавшаяся из окружения после прорыва основных сил соединения. Таких групп, вышедших в разных направлениях, было немало. Одни из них скрытно переходили и переползали позиции врага, обходили посты, другие маскировались и пережидали в лесу. Некоторые из оставшихся приняли страшную, мученическую смерть от рук фашистских извергов.
Вот что рассказывает очевидец зверств карателей жена партизана из Лепельской бригады Грудницкая: «Я была с тремя малыми детьми. Детей тоже надо было приучить к боевой обстановке, чтобы не боялись. У меня были хорошие дети и выполняли все, чему учил их папа-партизан.
Я ухаживала за ранеными, старалась, как умела, успокаивать их, согревать материнской лаской и заботой. До того совсем незнакомых, нас роднили смертельная опасность и нависшее над нами большое человеческое горе.
На моих глазах в бою был ранен мой муж. Боевые друзья помогли мне уложить его на повозку. Рядом с отцом посадила детей. Сама была врачом, медицинской сестрой, делала перевязки. Когда после прорыва основных сил мы остались в лесу, старалась успокаивать раненых.
Нас стали окружать со всех сторон. Не желая сдаваться врагу живыми, некоторые покончили с собой…
Подошли каратели с собаками и стали убивать раненых. Приближалась наша очередь. Увидев на повозке моего раненого мужа, они набросились на него, как звери. Стащили на землю и на глазах детей расстреляли. Пятилетний сынишка вскочил на повозке, закричал не своим голосом:
— Что вы сделали с моим папой?! Зачем вы убили моего папу?! Он был такой хороший!..»
Блуждая по лесу, подорвалась на мине, но чудом осталась в живых молодой фельдшер из бригады имени С. М. Короткина Александра Дмитриевна Шпакова. Партизаны подобрали бездыханное тело девушки, отнесли на опушку леса и оставили там.
— Совершенно случайно, — рассказывает Александра Дмитриевна, — меня нашла наша санитарка Надя. Обнаружив пульс, она тащила меня до тех пор, пока я не пришла в сознание. Настало утро. Мы остались одни. Тихо. Вдруг раздалась немецкая речь. Гитлеровцы шли прямо на нас. Надя замаскировала меня в болотце и сама спряталась. Немцы нас не заметили. Страшные зверства чинили гитлеровцы. У одной землянки я сама видела изуродованные трупы двух десяти-двенадцатилетних девочек. Страшно вспоминать такое…
Тогда же в матыринском лесу погибли многие наши боевые товарищи. Командир комсомольского отряда бригады имени П. К. Пономаренко А. Т. Кругляков был болен тифом. За ним ухаживала жена Н. К. Анискевич. Не желая попадать в руки карателей, она подорвала себя и мужа гранатой.
Опустели населенные пункты партизанской зоны. У крестьян каратели отняли всех коров, свиней, овец, гусей, уток, кур. Вывезли весь найденный хлеб, картофель. Собрали и отправили железные плуги, чугуны, сковородки. Населению запретили проводить весенний сев, не разрешили возделывать и огороды. Оставшиеся в живых обрекались на голодную смерть.
Все лагеря Лепеля были заполнены мирными жителями — стариками, женщинами, детьми. Отдельно содержались подобранные и спасенные населением раненые партизаны. Они не протянули бы и недели, если бы не помощь патриотов — жителей Лепеля. В этой связи нельзя не рассказать о замечательной семье Николая и Варвары Ардыновичей, которые так много сделали для спасения наших людей.
Еще в сорок первом они спасли жизнь многим военнопленным. Устраивали им побеги, переодевали, переправляли в отдаленные деревни. Однажды Ардыновичи спрятали сразу 12 военнопленных, накормили и обогрели их, дали возможность переждать организованные карателями обыски, помогли выбраться из города.
После апрельско-майской экспедиции 1944 года Ардыновичам удалось тайком вывести из лагеря
