Полоска для левитации? Генератор искусственной силы тяжести? Карта? Следуйте вдоль инфракрасной линии, чтобы попасть в машинное отделение, и вдоль ультрафиолетовой, чтобы оказаться в столовой? Или это просто украшение? Это не корабль, а мечта археолога. Множество загадок, и никаких раскопок лопатами и чайными ложечками. Ходи себе по кораблю и пытайся догадаться, что здесь для чего.
По сторонам коридора имелись двери, а также в полу и на потолке, кстати говоря. Двери на потолке выглядели темными и пугающими. Инопланетяне любили высокие потолки, поэтому через верхние двери было трудно что-либо рассмотреть. Интересно, как они ими пользовались? Подпрыгивали? Левитировали? Опять искусственная гравитация? Так много загадок, и так мало данных. Вряд ли я когда полюблю археологию.
Выводящие наружу двери были заперты — намертво, как мы обнаружили, когда Флойд попытался открыть две или три. Впрочем, нам не очень-то хотелось увидеть очередные склады. Двери внутрь корабля были открыты.
— Не волнуйся, — сказала я. — История Бекки и Тома Сойера с нами не повторится. Со мной не заблудишься.
Не уверена, что он понял, о ком я говорила, но к тому времени мы уже стояли в первой комнате, разглядывая целые ряды каких-то штуковин. Насколько я понимаю, они могли оказаться и причудливыми кофейниками, но самое важное — их ничто не расплавило. Они сохранились поразительно хорошо.
Как и инопланетяне, которых мы вскоре обнаружили. Точнее, их тела.
Хотела бы я знать, что их защитило, когда наружный корпус треснул, а в пространстве между корпусами стало настолько горячо, что хранящиеся там предметы оплавились. Для такой защиты потребовалось бы потрясающее кондиционирование во внутренних помещениях. А может быть, те провода в стенах внутреннего корпуса генерировали защитное поле. Долгий полет, анабиоз, падение на луну, затем пробуждение — могу представить и более странные варианты путешествий. Только на этот раз что-то пошло не так, и они не проснулись. Да что толку гадать — это все равно что запускать симуляции, не имея данных. Единственное, что я знаю точно — мы нашли их. Целых два ряда комнат. Они лежали словно пристегнутые пассажиры челнока, ожидающие посадки.
Пожалуй, не следовало просить Флойда брать образец ткани. Но инопланетян было много, а у нас имелся лишь один шанс стать первыми. Кроме того, у нас с Флойдом на двоих хватает ученых степеней.
К сожалению, эта просьба означала возвращение на поверхность и обратно, а также немало споров. Я хотела лишь доставить образец на корабль. Флойд не собирался этого делать. Сказал, что слишком велик риск заражения. Скорее всего, это подразумевало, что заразиться мог именно он.
В конце концов, мы пришли к компромиссу и решили воспользоваться портативной версией анализатора «Спектр». Возможностей у него меньше, чем у лабораторной версии, зато мы сможем принести его к инопланетянам, а не наоборот.
— Да у тебя больше шансов подцепить бобовую ржавчину,[10] съев замороженный обед, — сказала я в последней попытке отговорить его от лишней ходьбы. Чем меньше времени мы проведем в туннеле, тем лучше. — Ты с бобами хотя бы с одной планеты.
— Нет. Я не твоя подопытная свинка. Дискуссия окончена.
Значит, придется тащить сюда «Спектр».
На мой взгляд, инопланетяне выглядели как… ну… мертвые инопланетяне. По мнению Флойда, они больше походили на маринованную рыбу.
— Знаешь что-нибудь об исландской акуле? — спросил он.
Исландию я могу представить. Акулу — тоже. Но такая комбинация мне никогда не попадалась.
— Вообще-то, нет.
— Это считается деликатесом. Акулу закапывают в песок и оставляют на несколько месяцев. Затем, когда она как следует протухнет, ее выкапывают, вялят и устраивают вечеринку. Представь лютефиск,[11] только побольше. А по сути — это повод дернуть шнапса. Много-много шнапса. Я как-то разок попробовал. На такой вечеринке можно здорово напиться, но так и не смыть этот жуткий вкус во рту.
Хотела я ему сказать, что есть инопланетян будет намного опаснее, чем тащить их в корабль для анализов, но сдержалась. Кроме того, Флойд становился таким, когда его окружала смерть. А я старалась не думать о Джоне. И пусть даже чужаки умерли миллионы лет назад, они все же были разумными существами. Ну и что с того, что рты у них окаймлены щупальцами, глаза без век, а кожа покрыта узором из многоугольников, которые могут быть чешуей, а могут и каким-то артефактом всех этих тысячелетий в состоянии замороженных мумий.
Но Флойд был прав. В фильмах я видела и более странных рыб. Как выяснилось, они, вероятно, даже пахли рыбой. «Спектр», поработав, выдал нам целый список интересных кетонов и альдегидов, и все они наверняка оказались бы весьма заметными для человеческого носа.
Если не считать этого, их биохимия была одновременно и удивительно подобна земной, и удивительно отличающейся. Тоже на основе углерода и тоже, вероятно, с большим количеством воды в тканях, ныне полностью обезвоженных. Но вместо ДНК и белков у них оказались длинные цепочки… короче, точно не скажу, чего именно, но это были строительные блоки, которые, вероятно, работали сходным образом. Больше напоминающие пластики, чем любое из веществ, которое я смогла отыскать в весьма неполных базах данных по биохимии, загруженных в библиотеку корабля. Я не очень интересовалась биохимией, поскольку это лабораторная наука, а каким бы хорошим прибором ни был «Спектр», лаборатория на корабле была весьма примитивной. И, разумеется, мне пришлось бы уговорить Флойда помогать. Уже представили Флойда, смешивающего реактивы? Поэтому я и оформила ему ученую степень по теоретической геофизике.
И все же теория утверждала, что это поразительно землеподобная форма жизни, пусть даже ее ДНК походила на материал для пластиковых пакетов, а из белков можно было бы изготовить корпус нашего корабля. Профессиональным биохимикам придется очень постараться, разбираясь со всем этим.
Но ирония ситуации осталась. Два года назад я боялась инопланетян. Теперь я их нашла. Конечно, вся слава достанется Флойду. Журналистам ведь нужно будет кого-то снимать, и это буду не я. Потому что я этого даже не хочу. Если я придумаю аватар для репортеров, то он приклеится ко мне навсегда. А я все еще стараюсь понять, кем я хочу быть.
Тритон оставался в нашем распоряжении еще пять месяцев. Вторую половину этого срока мы провели в дежурном режиме, готовые догонять капсулы с рудой, но ни у кого на Наяде не возникло желания воспроизвести пакетный запуск Джона, поэтому запуски ограничивались двумя капсулами одновременно, а дежурный режим так и остался дежурным.
К этому времени мы уже исследовали большую часть ближайшего корабля и начали спорить, имеет ли смысл двинуться глубже. Хотя бы сейчас это не был спор «Флойд против меня»: у каждого из нас имелись разные поводы для тревоги, но каждый преодолевал глубоко укоренившийся страх, а это прочная основа для взаимопонимания. Решение было принято, когда произошло извержение гейзера.
Ну, я могла преувеличить, назвав это извержением. Так себе, дуновение ветерка.
Я обнаружила, что, когда думаю о своей смерти, мне не вспоминается моя жизнь. Наверное, потому что я могу вызвать из памяти и воспроизвести любой ее момент или, как минимум, любой из тех, которые я сохраняла с необходимой детализацией, когда хотела. Вместо воспоминаний я начинаю прокручивать симуляции.
— Да успокойся ты, — сказал Флойд. — Это всего лишь ветерок. — Тем не менее он подтянулся ближе к стене.
— Как думаешь, насколько он сильный?
— Не знаю точно, но умеренный. Слишком слабый, чтобы выбросить нас наружу. Я могу разжать пальцы, и ничего не произойдет. — Он начал ослаблять хватку.
