Опять посмотрел на Любовь Петровну:
— Не надо так с людьми, уважаемая. Все мы бедные и усталые, понимать надо друг друга. Научитесь работать по-другому. Через год позвоню и проверю. И на открытие «Веснушки», — это уже главе, — пригласить меня не забудьте. Кажется, все? Тогда на крыло!
Свита полпреда двинулась к двери, а сам полпред подхватил главу под локоток и отвел в сторону.
Борис Ульянович не считал себя великим эмпатом, но сейчас явственно ощутил волны агрессии, идущие от полпреда. Не барского гнева, не мелкой зависти, не собачьей злости на то, что кусок увели из- под носа. А глубинной, грозной ненависти. Так ненавидят кровника. Так ветеран-партизан смотрит на ветерана-карателя.
От этой волны глава чуть не задохнулся. Ну, за что его может так люто ненавидеть представитель Президента по Северо-Западу? Чем он, маленький чиновник, смог насолить такому важному человеку?
— Два вопроса, — тихо, медленно и оттого особенно страшно проговорил Столбов. — Оба, считай, личные. Вопрос первый: что вы здесь целыми днями обсуждаете? Чем занимаетесь, если пустяковую проблему решить не смогли? Люди со стороны за два дня решили, а вы за год не почесались? Или чем-то совсем важным занимались, что важней повседневной человеческой жизни?
Глава то ли хрипнул, то ли кивнул, не зная, как отвечать.
— Пока думаешь — второй вопрос. Зачем тебе власть, если ты для людей не работаешь? Для чего мне власть, я знаю. А ты?
— Я… Ну да, я буду, — пробормотал глава по принципу: лучше хоть что-то, чем молчанка.
Вернусь и спрошу, — сказал полпред и направился за уходящей делегацией.
* * * Уважаемый Михаил Викторович. Я — Степанов Кирилл Сергеевич, капитан подразделения УВО по Кингисеппскому району. Понимаю, что мое письмо не по адресу. Но слышал, что вы смелый человек и не лжете. Прочтите, пожалуйста, письмо и скажите, можно ли что-нибудь сделать, или нет?
14 июля я совместно с патрульным экипажем УВО возвращался в наше управление по Таллинскому шоссе. В районе 85-го километра мы обнаружили место автотранспортного происшествия, а также гражданина, бегущего по дорожному полотну, и правонарушителя, стреляющего в него из боевого пистолета. Когда мы вышли из машины, гражданин упал, раненный правонарушителем, а последний прицелился в нас. В ответ на действия правонарушителя я произвел несколько выстрелов из табельного АКСУ, причинив правонарушителю ранения и тем самым, обезоружив его.
В руках у правонарушителя был пистолет предположительно системы Стечкина. В кармане я обнаружил удостоверение на имя Бориса Морозова, сотрудника охранной организации «Резерв».
Выяснив, что жертва правонарушителя, и он сам получили ранения, требующие госпитализации, мы вызвали медицинскую помощь и осмотрели место происшествия. Сначала мы обнаружили опрокинувшийся фургон, в кабине которого находился шофер, заблокированный упавшей машиной. Там же мы обнаружили трактор с прицепом, с которым столкнулся фургон, имевший номер Московской области.
Примерно в ста метрах от места основного происшествия была обнаружена перевернувшаяся милицейская машина, тоже с подмосковными номерами, а в ней двое сотрудников, получивших тяжелые травмы. После этого мы вызвали дополнительную «скорую помощь» и попытались сами оказать медицинскую помощь раненым.
К этому времени раненый гражданин, как позже выяснилось, шофер трактора, пришел в себя и обратился ко мне, показав две таблетки, со словами: «Вот за это меня убить хотели. Посмотрите в фургоне, там весь груз». Действительно, согласно предварительному осмотру разбитого фургона среди разбросанных бананов обнаружилось несколько емкостей с такими же таблетками.
Практически одновременно с экипажем районной «скорой помощи» и бригадой МЧС к месту происшествия прибыл автомобиль с группой лиц в штатском. Они представились сотрудниками ФСО и приказали нам отойти к своей машине. Поначалу мы отказались выполнить этот неправомерный приказ, и это чуть было не привело к инциденту с применением огнестрельного оружия, но в этот момент мне позвонило непосредственное начальство и приказало голосом (полным раздражения и волнения) выполнять все распоряжения сотрудников ФСО. После этого мы отошли, но все же добились эвакуации раненого шофера трактора в районную больницу. Увезти туда же раненого правонарушителя сотрудники не позволили.
Некоторое время спустя прибыли машины «скорой помощи» из частной клиники, и в нее был перенесен раненый правонарушитель. В другую машину перенесли шофера фургона, по моим наблюдениям не подававшего признаков жизни. Еще в одну машину отнесли раненых милиционеров экипажа сопровождения. Я сказал сотруднику ФСО, что «ребятам повезло», а он ответил на это: «Вам повезло больше. Если бы вы стали рыться в фургоне, вы бы сейчас им позавидовали». После этого старший группы приказал нам «ехать куда ехали» и добавил: «Мужики, если хотите нормально спать, запомните: ничего не было».
Этим же вечером выяснилось, что раненый шофер трактора перевезен из районной больницы в какое-то медицинское учреждение Санкт-Петербурга. В больнице мне сообщили, что у них не осталось никаких документов, содержащих сведения об адресе данной клиники. Где в данный момент находится Виктор Сорокин, мне выяснить так и не удалось.
Позже я посетил место аварии и не обнаружил там никаких следов происшествия. Как мне удалось выяснить, люди, представившиеся сотрудниками ФСО, позвонили в агропредприятие «Новое знамя» и приказали прислать шофера для эвакуации трактора и прицепа в хозяйство. Ни разбитого фургона, ни перевернутой милицейской машины на месте уже не было. Более того, я обнаружил лишь несколько осколков стекла и небольшие пластмассовые обломки. У меня возникло ощущение, будто место происшествия было вымыто и пропылесосено в полном смысле слова.
На следующее утро, когда я выходил из дома, ко мне подошли два незнакомых гражданина. Они показали мне удостоверение сотрудников ФСО и сказали: «Хватит играть в честного мусора. Тебе же сказали русским языком: не было ничего. Еще раз сунешься в больницу, или спросишь кого-нибудь — вылетишь из ментовки без подписи. А захочешь поиграть в майора Дымовского, будешь письма кропать или бздеть в Инете, запомни: второй раз твое имя всплывет уже в некрологе».
У меня осталось несколько таблеток, выпавших из рук раненого гражданина Сорокина. Три дня спустя я показал нашему сотруднику, который на службе много работал по наркотикам, а сейчас в отставке. Он сказал мне, что это «экстази», причем видимо, очень высокого качества.
Уважаемый Михаил Викторович. Два года назад я задержал торговца анашой в его доме. Когда мы его выводили, его мать стала нас проклинать и кричать: «Продал на рубль — в тюрьму, а кто на миллионы торгует, того ты не тронешь, кишка тонка, ментовская сука!» Я ей сказал, что ни одного наркобарыгу не отпустил и не отпущу. И вот теперь не знаю, как мне жить.
Дайте совет, что мне делать дальше: добиться, чтобы этому делу был дан ход, или просто нажраться и попытаться все забыть.
Капитан Кирилл Степанов. Под письмом была резолюция Тани: «Полпреду для ознакомления, в полном объеме, вне очереди».
