местечко в администрации края. Антон Маркушин работал в комитете по делам молодежи и по роду службы знал, чем занимается та или иная общественная организация.
— Антошка, расскажи мне, что ты знаешь про «Светлый путь», — попросила я старого знакомого.
— Что тебя интересует — кино или колхоз? — засмеялся Маркушин.
— Одноименный общественный благотворительный фонд.
— А, «путейцы»! Так это, почитай, и не фонд вовсе, это такая помесь забора с макаронами или бегемота с мотоциклом! Те еще гуси!
— Антоша, для функционера у тебя поразительно образная речь! — заметила я. — Пожалуйста, скажи мне все простым русским языком, дипломированными знатоками которого мы с тобой оба являемся!
— «Светлый путь» — это нечто среднее между сектой, партией и товариществом на паях!
Довольный возможностью похвастаться своей эрудицией, Маркушин рассказал мне о деятельности «Светлого пути» достаточно, чтобы я могла отчитаться в «Планиде» о выполнении задания мадам Кочерыжкиной. Сопоставив сведения, полученные от Антона, с собственными наблюдениями, я поняла, что именно происходит в фирме Эдуарда Рудольфовича: судя по всему, «путейцы» проверенным способом пытаются захватить «Атлант». Я даже придумала, каким образом можно остановить эту экспансию: просто лицензировать для «Атланта» такие виды деятельности, от которых «путейцы» по морально-этическим соображениям обязаны держаться подальше. Например, начать торговать импортными продуктами, водкой, сигаретами и эротическими журналами! Впрочем, этими своими соображениями я решила поделиться с заказчицей только в том случае, если меня спросят особо. В конце концов, за работу над заказом Кочерыжкиной я пока получила только небольшой аванс, а мы, социальные инженеры, относимся к категории высокооплачиваемых специалистов!
Среда
Погода снова изменилась: с утра накрапывал дождик. На работу я не пошла, объявив начальству по телефону, что меня в качестве свидетеля преступления вызвал для дачи показаний следователь. Потапов обещал снабдить меня соответствующей официальной бумагой.
Тот же Потапов принес вырванный из школьной тетрадки в клеточку листок, на котором крупным разборчивым почерком были выведены цифры телефонного номера. Поскольку с личностью предполагаемого убийцы мы определились, выяснить его домашний адрес и телефон сыщикам не составило труда, дело было за малым: следовало добыть доказательства его вины.
— Нас устроит признание убийцы в содеянном, подкрепленное наличием у него орудия преступления, — «скромно» сказал Потапов. — Диктофон у тебя есть плюс поблизости будут живые «уши». Давай звони!
Мы сидели в кабинете Панды: я, сам Потапов, Лазарчук и еще пара парней спортивного телесложения. Окруженная сильными мужчинами, я смело протянула руку к телефону, покрутила диск и замерла в ожидании ответа.
— Алло, — прорезался в трубке тихий голос.
— Клоун, клоун, что ты можешь? — громко, с артистическим завыванием продекламировала я, краем глаза отслеживая реакцию мужиков, у которых при таком отступлении от заранее согласованного текста вытянулись морды. — Я могу скакать, как лошадь! Я могу зарезать зонтом пару-тройку человек!
И уже совершенно нормальным голосом закончила:
— Вам это интересно?
— Кто это? — прошелестело в трубке.
— Это человек, который хочет получить крупную сумму денег за недонесение об убийстве, — ответила я. — Точнее, об убийствах. Их ведь у нас, вернее у вас, на сегодняшний день четыре? Не считая насильственной смерти змеи, которая заслуженно поплатилась за соучастие.
— Какой бред! — прошептал излишне эмоциональный Лазарчук, хватаясь за голову.
Панда приложил палец к губам, призывая коллегу молчать.
— Вы бредите, — произнес тихий голос в трубке, словно услышав Серегину подсказку. — Или ошиблись номером.
— Я хочу десять тысяч долларов! — нахально объявила я.
Голос превратился в тихий вздох и исчез, а вместо него бодро загудел сигнал обрыва связи.
— И что теперь? — огорчилась я.
— Положи трубку, подождем, — велел Потапов.
Я послушно опустила трубку на рычаг и пригорюнилась.
— Кому кофе с птичкой? — заполняя паузу, спросил гостеприимный хозяин кабинета.
— А что именно от птички будет в чашке? — опасливо поинтересовался Лазарчук.
Мужики, сгруппировавшиеся в районе подоконника, дружно захохотали.
— Это Василь так шутит, — отсмеявшись, пояснил один из них. — Птичка — это орел на пакетике. Вообще-то это просто растворимый кофе со сливками и сахаром.
— Василек любит таким образом над продавщицами в магазине прикалываться, — присоединился к товарищу второй парень. — Или вот еще в пиццерии объявляет: «Мне один кусок с шампиньонами, а второй — с грибами». Раздача приостанавливается минуты на полторы, пока народ врубится, что это шутка.
Я посмотрела на Панду. Надо же, он Василек! Да еще и шутник! Капитан бледно улыбнулся, и я поняла, что он тоже нервничает и пытается это скрыть.
— Давайте вашу птичку, — кивнула я.
И тут зазвонил телефон. Я вопросительно посмотрела на хозяина кабинета — он кивнул и жестом велел мне снять трубку.
— Я знаю ваш телефон, — безрадостно похвастался тусклый голос.
— Приятно сознавать, что вы достаточно состоятельный человек, чтобы оснастить свой телефон определителем номера, — похвалила я невидимку.
Аппарат в кабинете Панды был на время каким-то хитрым образом закоммутирован с ближайшим таксофоном. Определив номер автомата и позвонив на него, предполагаемый убийца никак не мог раньше времени выяснить мою личность. Тем не менее сыщики обещали до вечера взять меня под охрану.
— Так как насчет десяти штук баксов? — напомнила я. — Мне они нужны срочно, лучше всего — немедленно!
— Встретимся в девятнадцать часов в Центральном парке, — прошелестел голос. — Сидите на лавочке возле фонтана.
— Деньги наличными, купюрами по сто баксов! — поторопилась сказать я, как будто меня действительно это заботило.
— Как я вас узнаю?
— У меня будет вид шантажистки, с нетерпением ожидающей получения денег! — ответила я. — Я буду держать в руках большой кошелек!
В трубке снова загудело. Какая невежливая манера, обрывать разговор на полуслове и без прощания!
— Ну как я? — точно актер, напрашивающийся на похвалу, спросила я у своих зрителей.
Лазарчук необычно ласково погладил меня по голове.
— Ты меня еще в лоб поцелуй, — ворчливо сказала я.
— Типун тебе на язык! — в один голос рявкнули с подоконника.
Последовавший за этим дружный смех немного разрядил напряженную атмосферу.
— До семи я могу быть свободна? — спросила я.
— Оставайся лучше с нами, — попросил Панда. — Посидите с Сергеем тут, в кабинетике, я вам кофе с птичкой налью и пиццу закажу — хоть с грибами, хоть с шампиньонами.
— Если ты считаешь необходимым меня охранять, то это необязательно делать здесь. Я предпочла бы побыть дома, — попросила я. — Серега может пойти со мной и лечь, как верный страж, на коврике у двери. И я тоже лягу.
— На коврике с Серегой? — нездорово оживились на подоконнике.
— На диване. Выпью валерианки и буду дрыхнуть целый день, — мрачно сказала я. — Хотя нет, домой идти нельзя, сейчас Масяня с прогулки вернется. Сереж, отвези меня к Ирке? Там высокий забор, крепкие замки, собака, Ирка — ничего со мной не случится.
