понесла следом за нами обморочную Зинулю, а о Катьке проявила заботу ее подружка Дина. Поскольку я направилась в отведенный нам флигель, все остальные машинально потащились следом, так что вскоре женщины и дети сгруппировались в доме, а мужчины — Тараскин, Колян и Семендяев — остались во дворе. В окошко я видела, что они довольно долго бессмысленно стояли около мертвого Курихина и Вадим звонил куда-то по мобильному.
Прибежал Анатолий, увидел мертвого хозяина дачи, почесал в затылке и спокойно, деловито принялся наводить посильный порядок. Сбегал куда-то за куском брезента, накрыл тело, отогнал подальше друзей и знакомых покойного и тоже принялся звонить по телефону. Я подумала, что поведение Анатолия выдает в нем человека бывалого, привычного ко всему. К тому же Анатолий единственный среди присутствующих, если не считать Масю, был трезв. Это вызывало определенное уважение и внушало некоторую надежду на то, что ситуация будет взята под контроль. Сегодня Анатолий весь день был с нами и проявил себя как человек надежный, мастер на все руки. Он и на кухне хлопотал, и баню топил, и шашлык жарил. Фейерверк, кстати говоря, тоже запускал он.
— Ирка, присмотри за Масянькой! — попросила я.
Неистребимое журналистское любопытство гнало меня на место событий.
Анатолий и в самом деле оказался мужиком толковым. Закончив телефонный разговор, он отогнул край брезента, присел и заглянул в лицо убитого так внимательно, словно надеялся услышать от хозяина какие-то инструкции. Курихин, ясное дело, молчал, как покойник, каковым он и являлся, но Анатолий все- таки сделал некоторые выводы. Поднявшись, он устремился к дровяному сараю, бросив через плечо:
— Сдается мне, стреляли оттуда!
Проваливаясь в снег, спотыкаясь и наступая друг другу на пятки, Колян, я и несколько протрезвевший, но ужасно неустойчивый Семендяев побежали следом за Анатолием. Деморализованный Тараскин остался у тела и тупо рвал на себе волосы. На плечах идущего первым Анатолия наша птица-тройка ворвалась в бревенчатую крепость.
— Стоп! Задний ход! — гаркнул Анатолий.
Колян попятился и наступил мне на ноги. Я попятилась и уронила в сугроб самопадающего Семендяева. За широкими спинами мужа и Анатолия я ничего не видела, поэтому ввинтилась между ними. Зачем, спрашивается? Нажила себе лишний ночной кошмар!
За поленницей, как за бруствером окопа, тихо-тихо лежал еще один гражданин с простреленной головой.
— Кто это? — спросила я.
Мне никто не ответил. Второй покойник выглядел гораздо хуже, чем Андрей Петрович, у которого только маленькая аккуратная дырочка во лбу образовалась. У этого незнакомца не было половины головы! В правой руке трупа имелся пистолет, который Анатолий опознал как хозяйский, то есть принадлежавший Курихину.
— У него щечки красного дерева! — объяснил он.
— У кого щечки? — непонятливо переспросила я, коротко взглянув на мертвое тело и тут же малодушно отвернувшись.
Красного там было очень много, но разглядеть щечки и иные челюстно-лицевые подробности уже не представлялось возможным.
— У пистолета щечки! — с нескрываемым раздражением объяснил Анатолий. — Боковины! У таких пистолетов они пластиковые, точнее, эбонитовые. Этот конкретный «ТТ» побывал в огне, щечки у него и сгорели, их заменили на другие — деревянные. Старый пистолет, памятный, его дед Андрея Петровича с войны принес.
— Старый, старый, но мощный, — укоризненно пробормотал Колян.
— Есть еще порох в пороховницах! — подтвердила я.
— Так я сколько раз говорил Андрею Петровичу: запирайте вы двери в доме, не при коммунизме ведь живем! — заворчал Анатолий. — Из открытой хаты у нас только ленивый чего-нибудь не стырит!
Он с большим неодобрением посмотрел на неленивого незнакомца, стырившего из открытой хаты пистолет, и сказал еще:
— Сдается мне, этот тип себе в рот выстрелил. Сначала Андрея Петровича убил, а потом себя.
— А мне сдается, что в промежутке между этими двумя событиями гражданин что-то праздновал, — Колян указал на пустую бутылку шампанского, посверкивающую недалеко от трупа.
— Может, он еще до убийства пил? — возразила я, ощутив внезапный и непреодолимый порыв поиграть в сыщика.
— Ты соображаешь, что говоришь? — муж невежливо покрутил пальцем у виска. — До первого выстрела он не пил, иначе рисковал бы не попасть Курихину точно в лоб! А вот чтобы попасть самому себе в рот, большого стрелкового мастерства не надо. Он мог напиться, чтобы решиться спустить курок. Под наркозом-то оно, наверное, легче.
— Психолог! — фыркнула я. И спросила Анатолия: — А где конкретно в доме был пистолет?
— Висел на стене в кабинете, на красно-белом персидском ковре.
— Классика жанра! — заметил Колян.
— То есть? — переспросила я, почесав переносицу.
— Закон театра: если в первом акте на стене висит ружье, то в последнем действии оно непременно выстрелит! — объяснил Колян.
— А если не висит? — пробормотала я.
Я совершенно точно помнила, что никакого оружия на стене в кабинете не было! Во всяком случае, в тот момент, когда я общалась там с хозяйским компьютером. Пока «Яндекс» шукал у себя в закромах полосатых кроликов, я любовалась тем самым красно-белым ковром, и никакие стилистически чуждые предметы вроде пистолета «ТТ» не закрывали мне затейливый узор из персидских огурцов. Выходит, убийца проник в дом среди бела дня? Поразительная дерзость!
Позади нас в снегу шумно заворочался Семендяев. Восстав из сугроба, он нетвердой походкой приблизился к нам, заглянул за поленницу и выдохнул:
— Е-мое!
— Вы его знаете? — спросил Анатолий.
— Нет! А кто это? — поинтересовался Семендяев.
— Второй труп, — сказал Колян.
Я толкнула его локтем в бок. Чего глупости говорить? Мужняя реплика ничего не проясняла, разве что демонстрировала хороший навык Коляна к устному счету.
— Так, — сказал Анатолий и остро огляделся: — А кто ж у нас теперь за старшего? По идее, Вадим Иванович. Надо его позвать, пусть будет в курсе.
Примороженный Тараскин при виде второго трупа неожиданно ожил, сделал большие глаза и громко произнес:
— Е! — тут он покосился на меня и закончил, как Семендяев:
— Мое!
— Знаете его? — спросил Анатолий.
— Не припоминаю, — как-то уклончиво ответил Вадим. — Надо бы забрать у него оружие.
— Не волнуйтесь, он больше не будет стрелять, — с нервным смешком успокоил его Колян.
— Лучше ничего не трогать, пусть менты сами все посмотрят, — сказал Анатолий.
— А будут менты? — вполголоса спросила я у мужа.
— Обещали быть парни из охраны туркомплекса, — ответил он. — А опергруппа из райцентра приедет только утром.
— Фиг она приедет, пока перевал не расчистят! — сердито возразил Анатолий. — Столько снега навалило, что ни к нам проехать, ни от нас выехать, это я вам, как местный житель, совершенно точно говорю, уже не в первый раз такая петрушка.
— Так мы, выходит, тут застряли? — смекнула я. — Весело!
Веселья, конечно, больше не было никакого. Праздничную иллюминацию, которая в сложившейся ситуации была неуместна, погасили, музыку выключили. Бесполезно сгорела куча дров в мангале, который хотели задействовать еще разок, даже мясо для второй партии шашлыка замариновали.
