Третьим позвонил вежливый старичок, который честно признался, что не уверен в остроте своего зрения, но ему кажется, что женщина на фото очень похожа на его новую соседку по дачному кооперативу. Он смотрит на эту соседку прямо сейчас и, поскольку в данный момент она прореживает клубнику и стоит согнувшись, соломенная шляпа на ее голове представлена в наилучшем ракурсе и видна во всех деталях. Она точь-в-точь такая, как на фото!
Я представляла себе, что это такое – прореживать клубнику. В молодости, отягощенной наличием мучительницы-свекрови, я получила незабываемый опыт многочасового согбенного ползанья по грядкам с секатором в руке и нарастающей болью в спине. Поэтому я совершенно точно знала, что моя соседка по палате никак не может быть огородницей, за которой наблюдает старик сосед. После операции нам с Адой на целый месяц строго-настрого запретили любые физические упражнения, так что о долгой серии наклонов и приседаний на грядках и речи быть не могло.
Зато четвертый звонок попал «в яблочко»!
Девушка, которая мне позвонила, представилась горничной мини-отеля «Приват». Женщину, очень похожую на ту, которую показали по телевизору, она видела в коридоре гостиницы сегодня утром. Дама в шляпе очень спешила.
Я спросила, в котором часу это было, узнала адрес отеля и поняла, что торопыгой вполне могла быть Ада, которая спешила туда же, куда и я – в клинику имени Федина, снимать швы.
Я нашла на сайте в Интернете телефон гостиницы и позвонила туда. Мне приветливо ответила особа с теплым шоколадным голосом, который застыл и покрылся изморозью, едва я поинтересовалась постоялицей в темных очках и соломенной шляпе.
– На такие вопросы мы не отвечаем, – холодно сказала она. – Это конфиденциальная информация.
И отключилась.
– «Приват», «Приват»… Где-то я уже слышала это название? – вслух задумалась Ирка. – А, вспомнила! На ресепшене клиники, где тебя оперировали, лежала целая стопочка рекламных бумажек этого отеля.
– Все понятно с этим их «Приватом», – пробурчала я в пустоту. – Полагаю, его правильнее было бы назвать «Интимом»! Не удивлюсь, если номера там сдаются за почасовую оплату, а у постояльцев даже документы не спрашивают!
– На месте разберемся, с применением спецсредств, – сказала Ирка, с намеком помахав в воздухе бумажником.
Приступить к разбирательству – или разборкам? – на месте мы решили с утра. А перед сном еще раз полюбовались в эфире поправленным объявлением и заодно посмотрели новости.
Милейшие ребята Козлевич и Баранов живо и с юмором рассказали нам с подругой и другим телезрителям о сегодняшнем антитеррористическом шоу на площади Революции. Ирке, которая обожает хеппи-энды, особенно понравилось сообщение о том, что телефонного хулигана-террориста уже нашли и привлекают, а меня здорово порадовала картинка. В драматическом театре в момент повальной эвакуации мирных граждан шла генеральная репетиция спектакля «Король Лев», и актеры в костюмах представителей африканской фауны очень занятно смотрелись в одной тусовке с банкирами и мэром.
– Все мировое зло от баб! – убежденно сказал капитан Морозов.
– Это ценная мысль, господин офицер, – язвительно сказал полковник из управления. – А по сути дела есть какая-нибудь информация? Или под следствие у нас все бабы мира пойдут? Стройными рядами, сверкая подштанниками?
В нестройных рядах господ офицеров послышались смешки, приправленные зубовным скрежетом. Полковник из управления был слишком молод и залетел в верха краевого ГУВД по горизонтали – из смежной структуры, которую в милиции, которая теперь называлась полицией, никогда особенно не любили.
Смежники держались высокомерно, полагая себя белой костью и голубой кровью, и постоянно норовили выскочить в последний момент и приписать себе результаты тяжкого труда оперов. То есть одни поливали своим потом и кровью дерево, плоды с которого срывали другие – так это выглядело в представлении Лазарчука и его товарищей.
Вот и сейчас лощеный полковник прискакал на белом коне средь темной ночи, когда замотанные до крайности опера мечтали лишь о том, чтобы разойтись по домам, где у кого старушка-мама, у кого жена, а у кого только хилый кактус на подоконнике, но в холодильнике все-таки найдется какая-никакая еда, можно разуться и вытянуть гудящие ноги, а потом рухнуть в подушки и спать, спать…
Журналисты – еще одна группа товарищей, не вызывающая у оперативных работников какой-либо симпатии, раструбили о найденной в реке машине грабителей и дали гражданам лишний повод думать, будто наша милиция-полиция – это толпа бестолковых лодырей и дармоедов. Вот, мол, хорошо, что им счастливый случай помог, а то ведь сами-то ни на что не годятся!
Низы на привычный уже раздражитель отреагировали слабо, но верхи, конечно, показали характер. Губернатор, «лично котролирующий дело», позвонил начальнику краевого ГУВД, и тот, аки Зевс- громовержец, метнул по вертикали ветвистую молнию, которая наэлектризовала все милицейское начальство. Лощеный полковник прибыл, чтобы самолично передать бодрящий заряд группе Лазарчука.
– Электрошок, – пробормотал майор.
– Вы что-то хотите сказать, Сергей Иванович?
Лазарчук поморщился – надо себя лучше контролировать, а то вот подставился, как юнец, – и откашлялся. Морозов посмотрел на него сочувственно, Лазарчук ответил ему взглядом: «Спокойно, сейчас отобьемся».
– Насчет баб – это капитан Морозов не случайно сказал. Не только на основании богатого личного опыта.
На сей раз смешки в рядах послышались одобрительные и добродушные. Майор был свой, а шутка не обидная, даже лестная.
– Эксперты установили причину смерти мужчины, находившегося на водительском сиденье автомобиля «Лада – Приора», обнаруженного при патрулировании парковой зоны и поднятого из воды в присутствии наших людей, а именно старшего лейтенанта Петрова и…
– Давайте без лишних подробностей, – поморщился полковник.
В рядах понятливо хмыкнули. Всем было ясно, что бдительный патруль и старлея Петрова майор Лазарчук приплел именно потому, что это были отнюдь не лишние подробности, показывающие: никакие мы не бестолочи и не лодыри, что бы там ни думали по этому поводу господа журналисты и умеренно уважаемое начальство.
– Если без подробностей, то погибший не просто утонул, а захлебнулся во сне.
– Уснул за рулем? – по неистребимой привычке съязвил полковник.
– Так точно.
Лазарчук кивнул и, чувствуя поддержку публики, перешел на более вольный стиль изложения.
– Речной воды он наглотался уже после того, как выпил несколько чашек кофе со снотворным. Нам снова повезло, мы нашли на отмели термос с остатками ядрёной смеси крепкого кофе по-восточному и димедрола.
Майорское «нам снова повезло» было откровенной дерзостью, но полковник пропустил ее мимо ушей.
– Теоретически почти пустой термос могло вынести водой из открытого окна затонувшего автомобиля, однако специалист-гидролог, к которому мы обратились за консультацией, уверяет, что в таком случае емкость уплыла бы вниз по течению. Больше похоже на то, что термос бросили в реку с обрыва, и он застрял в подмытых ивовых корнях.
– Понятно, понятно! Мы ведь уже установили, что на месте происшествия был и второй фигурант, – снова перебил майора полковник.
Его «мы установили» тоже было определенной дерзостью, точнее, очередной наглой попыткой сытого трутня примазаться к трудам рабочих пчелок.
В рядах сердито засопели.
– Так вот, возвращаясь к бабам, – сказал дипломатичный Лазарчук.
Ряды хмыкнули и задышали свободно.
– Термос несколько суток пролежал в речной воде, и никаких следов рук на нем не сохранилось. Однако
