В другой тюрьме, к слову сказать, каменный забор радует окрестности монументальными фресками в духе великого Сикейроса. Об этом позаботился начальник тюрьмы. Он тоже увлечен искусством, поощряет уже раскрывшиеся таланты и ищет новые в воспитательных целях. А что один такой раскрывшийся монументалист, выпущенный за забор творить, натворил-таки: сбежал в порыве творчества, так это ничего, поймали.
Осечка с одним талантом не поколебала чуткого отношения тюремной администрации к другим зарешеченным самородкам. Певцу, обнаруженному в рамленской тюрьме, доставили прямо в камеру звукозаписывающую аппаратуру, а также инструментальный ансамбль. Как только певец напел платинку, его повезли, правда, охраняя по дороге от порывов, в командировку на радио, где он спел и рассказал о тематике и планах. После чего его вернули в творческую мастерскую.
Так что, хотя артист еще сидит, его пластинка уже гуляет, ничуть не изумляя этим публику.
Это тоже в порядке вещей. Не только пир во время чумы.
Английский гольф и еврейская демократия
Все злые языки на свете — злые, а наши — еще и ядовитые. Свой общественный порядок они называют общественным беспорядком. Свой общественный строй — общественным расстройством. Нигде в мире нет, утверждают они, такой помеси победившего социализма с загнивающим капитализмом.
А меж тем, от скрещивания двух систем — сплошная выгода человеку.
Иногда, кое-где, в отдельных случаях у нас можно на работе не работать, как при социализме, а зарплату получать, как при капитализме. Да еще и бастовать, тоже как при капитализме, чтобы добиться повышения оплаты за труд, при этом совершенно не боясь увольнения за безделье, как при социализме.
По причине того же счастливого скрещивания двух систем, вы можете не работать, но зато играть в теннис. Благодаря инициативе наших капиталистов из Англии, Южной Африки и Австралии, кортов у нас, как грибов в дождливый день. Малоимущим и их детям вход на корты, уроки тенниса и даже ракетки — бесплатные. Недаром же такое недешевое удовольствие, как теннис, у нас превратилось в массовый спорт.
Другим всенародным развлечением станет, по-видимому, гольф, как сообщает статья о состоянии гольфа в Израиле в настоящее время.
До сих пор я знал об этой игре исключительно из западных романов и кинокартин, изображающих сладкую жизнь высшего общества. В Израиле в гольф играют в Кейсарии, на изумрудных лужайках, раскинувшихся ввиду изумрудного Средиземного моря. Травку стригут самоходными газонокосилками, оставляющими за собой восхитительный ровный ворс. Ковер, разостланный среди раскаленных солнцем песков и украшенный отдельными купами ажурной акации и раскидистого рожкового дерева, питают драгоценной пресной водой, которой хватило бы на полив сельскохозяйственных земель целого мошава. Чтобы гонять мяч на травке, вы должны вступить в клуб, где годовой членский взнос составляет восемьсот хороших американских долларов. Еще пятьсот не менее хороших долларов стоит набор принадлежностей игры, который состоит из четырнадцати разных клюшек. Плюс чаевые подносчикам, которые будут возить за вами ваше снаряжение в большом колчане на маленьких колесиках.
Поиграв в гольф на лужайках клуба и освежившись в его душевых, вы проследуете с партнерами в клубный ресторан, где с тонкими улыбками и скромной предупредительностью вас разорят окончательно.
Уже двадцать три года, как небо невозмутимо взирает на этот буржуазный гнойник. За первые два десятилетия здесь было выписано не более четырехсот членских билетов. Среди обладателей-баронов статья называет Ротшильда, а рядом с иностранцами из дипломатического корпуса упоминает Абу Эвена. За баронами и дипломатами зарубежного и отечественного производства дефилируют израильские сахарозаводчики: промышленник Бума Шавит с семьей, сын представителя фирмы 'Мерседес' Харлапа, владелец трикотажных фабрик Розов, модные адвокаты Киршнер и Фейрон и не менее модные доктора Харпес и Эттинг. Акулы большого капитала и их прислужники. Те самые сагибы, которые во всех разлагающихся странах Запада нагло играют в гольф, в то время как бремя перетаскивания клюшек ложится на туземцев.
В Кейсарии колчаны за сагибами таскали туземные мальцы из соседнего поселка Ор-Акива. Есть такой бедняцкий поселок многодетных евреев из Марокко. Например, у одного из мальчишек Ор-Акивы, подрабатывавших на кейсарийских лужайках гольфа, у Омера Яиша, шестнадцать братьев и сестер.
Легко догадаться, что вышло из встречи представителей противоположных классов на травяном ковре. У одной из сторон ковер подогрел капиталистические вожделения, а у другой — социалистические стремления.
Вы, конечно, поняли, что капиталистическими вожделениями запылала та сторона, которую представляет Омер Яиш и его мальцы. При их зорком глазе и здоровой зависти они быстро смекнули, что на гольфе можно сделать карьеру.
Что касается акул большого капитала, то, как ядовито заметил один наш злюка, социалистов в Израиле следует искать прежде всего среди миллионеров. Идя навстречу пожеланиям трудящихся из Ор-Акивы, миллионеры кейсарийского клуба совершили соцреволюцию в его уставе. Постановили: брать по двенадцать долларов с тех, кому не под силу платить по восемьсот, за право играть на равных с бароном Ротшильдом. А необходимые клюшки и колчан стоимостью пятьсот долларов — выдавать им напрокат в постоянное пользование.
В результате такой неслыханной в мире гольф-революции туземцы из Ор-Акивы с фигурами греческих богов в два счета стали звездами архибуржуазного спорта и разъезжают по заграницам в качестве сборной Израиля по гольфу.
А миллионеры тем временем еще отказались и от подносчиков, чтобы не унижать достоинства своих бывших слуг, оказавшихся престижными партнерами. Какой-нибудь генеральный директор Тедди Канни из приборостроительной компании 'Истроник' смиренно просит Нисима Занти из Ор-Акивы сыграть с ним партию. Магнат промышленности Шидловский обхаживает Омера Яиша. Шидловскому тоже хочется сразиться с чемпионом. И тоже, конечно, без всяких там слуг и прислужников.
Равенство равенством, но вы, конечно, не подумаете, будто миллионеры вдруг станут ходить пешком и таскать за собой свои доспехи. Бывший подносчик идет пешком — Шидловский же едет рядом на колчане- самокате марки 'Истроник'.
Приборостроительная компания создала этот единственный в мире чудо-самокат в свете исторического решения по изменению программы и устава клуба израильских гольфменов.
В темном мире капитала
Главный редактор газеты 'Маарив' Шницер — интеллигент старого европейского образца. У представителей этого вымирающего рода как бы вставлен в глаз незримый монокль. Мускул на лице не дрогнет, чтобы стеклышко не выпало. Шмуэль Шницер — сама выдержка и корректность в жизни и в статьях.
Правда, один раз Шницер все-таки повысил голос. Дело было, когда правительство Ликуда приготовилось эвакуировать Ямит. Эвакуация была поручена военным властям. Зная, что не обойдется без столкновений, власти запретили доступ в район Ямита корреспондентам прессы, радио и телевидения. В ответ на такую возмутительную меру редакторы израильских газет провели демонстрацию у контрольно- пропускного пункта в зону Ямита. Выйдя из автомобилей, старшие представители прессы с возвышающимся над ними долговязым Шницером зашагали вперед с таким видом, будто сейчас грудью бросятся на проволочные заграждения, выставленные против свободы печати. Против права публики знать всю правду об Израиле независимо от того, угодно ли это властям в тех или иных отдельных случаях. Броситься на проволоку редакторы не решились, но зато произнесли речи на ее фоне. Тут оказалось, что в сильном гневе Шницер может сорваться на крик.
