«жареное» в сложившейся политической ситуации, немедленно заявила о своей непричастности к этому делу. Несмотря на безжалостную эксплуатацию талантов Рейли в прошлом, СИС напрочь отрицала, что между секретной службой и Рейли вообще когда-нибудь существовала какая-либо связь. Следуя инструкциям, полученным свыше, Бойс отказался от встреч с Пепитой в Париже. Вместо этого он написал ей из Лондона:
«К сожалению, у меня нет никаких новостей, поскольку не вижу способов связи ни с одним из моих возможных источников информации. Насколько я знаю, один из них все-таки покинул Хельсинки и находится на пути в Париж, чтобы встретиться с Вами. Думаю, что в любом случае он будет в Париже раньше, чем я. Не могу сказать, узнаю ли я про это дело что-нибудь еще, поскольку сильно занят делами, призывающими меня покинуть Англию и также отправиться в Париж. К сожалению, в течение некоторого времени у меня не будет постоянного адреса, однако, как только определюсь, я готов сообщить его, в том случае, если Вы письменно известите меня о своем точном месте проживания.
О’ревуар, и верьте, что рано или поздно узнаете всю правду!»
Единственным источником, «который все-таки покинул Хельсинки», был Бунаков. Но он не обладал никакими новыми сведениями, а просто привез Лепите прощальное письмо от Рейли.
Тогда Пепита, не дожидаясь приезда Бойса в Париж, сама кинулась в Лондон, где он проживал в отеле «Бернес». От Бойса она услышала только то, что он получил инструкции руководства, в которых говорилось, что сотрудникам СИС опасно появляться в ее компании, а заодно попросил у Пепиты все бумаги Рейли, включая и их личную переписку.
Стивен Эли и Джордж Хилл делали все возможное, чтобы узнать хоть малую толику информации о судьбе Рейли. Хилл даже попросил о встречах сэра Арчибальда Синклера, бывшего секретаря Черчилля, и Дона Грегори, главу британского МИД, надеясь на то, что они не откажут в связи с их старой дружбой с Рейли. Но и те не знали ничего нового. Грегори собирался отойти от государственных дел, а Синклер заявил, что обсуждение подобных тем слишком для него опасно.
СИС в открытую давило на Пепиту, пытаясь заставить ее молчать о возможной гибели Рейли. Но женщина не испугалась, она поместила короткое сообщение в разделе «Некрологи» в лондонской газете «Тайме» от 15 декабря 1925 года, в надежде на то, что это может вызвать интерес у официальных кругов. Вот как оно звучало: «Капитан Сидней Дж. Рейли убит 28 сентября войсками ГПУ у села Аллекюль в России. Любящая жена
В течение следующих нескольких дней британская пресса посвящала Рейли и его захватывающим подвигам колонку за колонкой, расписывая сказочные истории, доходившие порой до нелепостей. Так, один корреспондент писал, что однажды Рейли замаскировался под Ленина и отправился инспектировать части Красной армии. В подавляющем большинстве все эти рассказы являлись либо фальшью от начала до конца, либо изобиловали массой неточностей. Несмотря на неистовство западной прессы, кремлевское руководство продолжало хранить загадочное гробовое молчание, как, впрочем, и британский МИД, куда палата общин не раз обращалась за разъяснениями. Нет, конечно, чиновники МИД не отрицали, что человек по имени Рейли им известен, однако предположение о его официальных контактах с их почтенным ведомством они с негодованием отвергли.
Не только Великобритания, но и Франция оплакивала преждевременную смерть легендарного шпиона. Сидней Рейли получил известность во Франции в декабре 1924 года, когда встречался с правящими кругами в Париже и на севере страны, посвящая их в подробности амбициозных коммунистических планов. Несмотря на то что французский премьер М. Эррио проигнорировал эти сведения, члены правительства, получившие неоспоримые доказательства, приняли надлежащие меры к депортации красных смутьянов со своей территории. «Пусть Франция с благодарностью помнит о верном агенте разведывательной службы», – писала в то время газета «Ла Либерте».
Прошло еще несколько месяцев, пока мнение генерала Кутепова и его соратников окончательно склонилось к точке зрения, что Рейли был заманен на территорию России агентом-провокатором, где действительно нашел свою погибель. Поползли слухи о том, что на самом деле «Трест» – большевистская провокационная сеть, поэтому СИС немедленно отозвала всех агентов, задействованных в миссии Рейли, и дала им новые назначения. Бойсу, имевшему непосредственные контакты с Якушевым на протяжении последних пяти лет, «нашли» работу в Париже во Французском табачном обществе. В этом «обществе», фактически являвшемся крышей британской разведки, заправлял майор Эли, и в МИ-1С подозревали, что в последнее время большевики водят его за нос. Можно было лишь предполагать, но не утверждать, что в некоторых «осведомленных кругах» поговаривают о том, что Рейли переметнулся к красным.
Ближе к концу 1926 года бесследно исчез генерал фон Монкевиц, правая рука Кутепова. Выдвигались две версии: либо его тайно устранили, либо он долгое время являлся большевистским агентом и после выполнения задания уехал в Россию. Мария Шульц, руководившая всей агентурной сетью генерала Кутепова и наиболее часто контактировавшая с Опперпутом, полагала, что имеется масса причин, подтверждающих антибольшевистскую сущность «Треста». В первую очередь она лично видела пропагандистские листовки, распространявшиеся «Трестом» по всей России. Во-вторых, она лично неоднократно присутствовала на секретных совещаниях этой организации, на которых обсуждались меры борьбы с кремлевскими «убийцами». Не исключено, что в «Трест» и внедрились несколько агентов ГПУ, однако в общей антибольшевистской направленности этого движения Мария была абсолютно уверена. Она твердо верила в честность Опперпута, «теневого министра финансов», и полагала, что Рейли еще жив, несмотря на то что сами лидеры «Треста» не могли сказать ничего вразумительного на этот счет.
Только в апреле 1927 года правда всплыла наружу. Появившийся в Финляндии Опперпут признался в том, что все это время работал в отделе контрразведки ГПУ. Высокий, рыжеволосый, с небольшой бородкой, он начинал службу офицером царской армии. Его двуличность не знала границ. Генерал Кутепов и Мария Шульц пришли в ужас, услышав, что на самом деле «Трест» – всего лишь хитроумная большевистская уловка, служившая делу разоблачения антисоветских заговоров как внутри России, так и за рубежом. Одна из главных задач организации заключалась в заманивании контрреволюционных лидеров в лапы «красного правосудия», а вся «трестовская» верхушка, включая Якушева и его заместителя генерала Потапова, состояла из агентурной элиты ГПУ. Идея создания провокационной группы принадлежала самому Артузову, начальнику отдела контрразведки.
Для придания большей достоверности деятельности «Треста» ГПУ само печатало и распространяло антисоветскую литературу, организовывало «правдоподобные» подпольные митинги и собрания. В любом случае лидеры «Треста» всегда держали ситуацию под контролем, не слишком перегибая палку, и могли в любой момент пустить развитие событий в нужное им русло. Теперь, когда главная цель – поимка Рейли – была достигнута, организацию могли распустить или, что более вероятно, временно законсервировать. Менжинский, который сменил умершего при невыясненных обстоятельствах в 1926 году «железного Феликса», в целях сохранения тайны принялся за ликвидацию лучших агентов «Треста». Поэтому, спасая свою жизнь, Опперпут предпочел бежать в Финляндию.
По его словам, Рейли действительно благополучно добрался до Москвы, так ничего и не заподозрив, где провел несколько бесед с Якушевым и самим Артузовым. На всех этих встречах Опперпут присутствовал лично. Убийство Рейли ни в коей мере не входило в планы большевистской контрразведки. Если бы это произошло, зарубежные контрреволюционеры немедленно заподозрили бы неладное, и «Трест», как основной источник информации об антиболыпевистской деятельности за пределами России, был бы потерян навсегда. Таким образом, ГПУ, наоборот, было весьма заинтересовано в возвращении Рейли обратно в Финляндию. Это послужило бы доказательством непогрешимости «Треста», его внутренней мощи и стабильности. Подобный ход событий заставил бы генерала Кутепова и других контрреволюционных лидеров, представлявших реальную внешнюю угрозу большевикам, занять выжидательную позицию в надежде на то, что «Трест» предпримет государственный переворот своими собственными силами. При этом антисоветская агитация за пределами России временно пошла бы на убыль.
Однако, когда Рейли приехал в Россию, точка зрения некоторых руководителей ГПУ изменилась. Поскольку опаснейший враг большевизма практически находился в руках Кремля, отпускать его обратно было бы сумасшествием. Мнения в чекистской верхушке разделились приблизительно поровну. В конце концов, вопрос о дальнейшей судьбе Рейли был срочно вынесен на заседание Политбюро ВКП(б). Окончательное решение о том, что Рейли не должен покинуть территорию СССР живым, видимо, принял сам Сталин.
