блямбы темно-красного воска с печатью в виде грифона.
Я сломал печать и развернул письмо. В шести строчках меня самым изысканнейшим эпистолярным стилем приглашали отобедать с лордом и леди Этшелл будущим вечером.
Я перевернул листок, но больше ничего не обнаружил. Коротко и ясно, без лишних слов.
Но... почему кому-то вздумалось меня приглашать? Я слыхом не слыхивал ни о каком лорде Этшелле. Зачем им понадобилось приглашать в гости именно меня?
Эйбер постучал по дверному косяку.
– Что стряслось? – полюбопытствовал он и вошел, не спрашивая разрешения.
Я протянул ему письмо. Эйбер прочел его и произнес:
– Гм-м-м...
– Это хорошо или плохо? – спросил я.
– О, это хорошо. Очень хорошо. Ты непременно должен пойти.
– Почему?
– Потому, дражайший братец, что они хотят, так сказать, снять с тебя мерки. – Он злорадно ухмыльнулся. – Если я не ошибаюсь, они только что получили приглашение на нынешнюю вечеринку к тетушке Ланаре, устраиваемую в честь твоей помолвки. Поскольку их старшая дщерь Гонория еще не замужем, а ты, скажем так, подходящий брачный материал...
– Но я же помолвлен с Браксарой.
– Подобные мелочи никогда не были помехой для истинной любви.
Тут настала моя очередь произнести:
– Гм-м-м...
То, о чем говорил Эйбер, мне не очень-то понравилось. Тут такое творилось... Нас то и дело пытались прикончить, и вообще... Так что мне совсем не улыбалось, чтобы все, кому не лень, швыряли в мои объятия своих засидевшихся в девках дочурок.
– Можешь прихватить с собой меня, – предложил мне Эйбер, – в качестве компаньона.
– А может быть, она предпочла бы выслушать предложение руки и сердца от тебя, поскольку я уже помолвлен?
– Мою кандидатуру уже рассматривали и отвергли, как неподходящий, как я уже изволил выразиться ранее, брачный материал. Боюсь, меня сочли чересчур артистичной натурой. Семейство Этшеллов – закоренелые вояки.
Я снова взглянул на письмо с приглашением.
– Тут ничего не говорится о том, что я могу взять с собой кого-то еще.
– Не волнуйся. С тобой, согласно этикету, должен был бы пойти отец, но, поскольку он в отлучке, сгодится любой родственник мужского пола.
Эйбер взял листок бумаги, быстро набросал короткий ответ, сложил листок и, запечатав послание воском, знаком подозвал того слугу, который доставил мне послание.
– Вот наш ответ, – сказал Эйбер.
– Хорошо, сэр. – Слуга с поклоном удалился. Как только он переступил порог, Порт закрыл дверь. Я обернулся к Эйберу.
– А какова она собой?
– Гонория? О... Ее не так просто описать...
– А ты все-таки попробуй.
– Пара-тройка лишних глаз, с полдюжины рук, рыжие волосы и весьма округлые формы. Вполне такая... женственная, я бы сказал.
– Рыженькая, говоришь? – Я вздернул брови. Некоторые из моих лучших любовниц были рыжеволосыми.
– Угу. Волосы у нее жутко рыжие, очень длинные, ужасно густые и растут по всему телу. – Заметив, как у меня вытянулось лицо, Эйбер хихикнул. – Ну, то есть... на тех частях тела, которые я видел невооруженным глазом. О прочем я могу только гадать.
– Не сказал бы, – уныло проговорил я, – что это звучит многообещающе.
– У Этшеллов обед проходит скромно, но с соблюдением всех традиций. Не более двадцати приглашенных. Не сомневаюсь, ты на всех произведешь должное впечатление.
– С соблюдением всех традиций, вот как? Насколько я понимаю, это означает народ, разодетый в пух и прах, занудные застольные речи напыщенных стариков и их женушек?
– Тебе доводилось обедать у них раньше?
Я вздохнул.
– Не у них, так у их двойников в Илериуме.
– Ты убедишься в том, – ободряюще кивнув, заверил меня мой брат, – что к ним стоит наведаться хотя бы ради угощения. Ну а теперь тебе надо почистить перышки перед приемом у тетушки Ланары.
Я примерял наряд за нарядом. Гораций и Эйбер помогали мне. Мой братец с помощью Логруса извлекал
