— Но твою Матрицу уже успеют списать, а во время программирования заблокируют твои возможности управления своим организмом в таких пределах. Так что, советую согласиться с моим предложением.
— Никогда!
— Зря ты так категоричен. Ты ведь даже не знаешь, что от тебя требуется. Клянусь Временем, что эта операция ни в коей мере не затрагивает ваши интересы и никак не связана с нашими воздействиями на Миры. Я же прекрасно знаю, что ни в том, ни в другом случае ничто не заставит тебя согласиться. Скажу больше, это чисто техническая операция. Она должна проводиться в высокоразвитом Мире и даже не на Земле, а глубоком космосе. У нас уже подготовлены два агента, и они уже приступили к работе. Но это не те люди, которые там нужны. Один из них — интеллектуал, мозговой центр, прекрасно всё обдумает и организует, но когда придётся действовать, ему — грош цена. Другой — отличный исполнитель, но если возникнет нестандартная ситуация, а таких там будет хоть отбавляй, он просто растеряется. А ведь ты словно создан для таких операций. Будешь потом вспоминать о ней, как об одной из самых лучших и ярких своих работ.
— Я сказал: нет! И ни к чему твоё красноречие.
— А я тебя не тороплю. Подумай. Только не слишком долго. У тебя в запасе пять суток.
— Пять суток? А дальше?
— Дальше ты просто не успеешь принять участие в операции. Да это и не существенно. В зомбированном состоянии ты там будешь бесполезен.
Меф встаёт и направляется к очагу, но почему-то проходит мимо него. Обернувшись, он говорит:
— Отдохни, пока. У тебя был тяжелый день. Мы ещё встретимся. И не торопись решать окончательно и бесповоротно.
Часть стены рядом с очагом как бы исчезает, и Меф покидает камеру, которую заливает золотистый свет, струящийся из проёма. Камни за его спиной снова возникают словно из ничего.
Через несколько минут наверху открывается дверь, и ко мне спускаются три монаха. Двое несут деревянный топчан, а третий — тюфяк, одеяло и подушку. Молча они готовят мне постель и покидают камеру. Отдыхать, так отдыхать. Если я буду всю ночь мерять камеру шагами, обдумывая слова и предложения Мефи, это делу не поможет, а завтра я буду ни на что не годен.
Утром молчаливые монахи приносят мне завтрак, кувшин вина и бадью с тёплой водой. После хорошего ужина и сна я чувствую себя в неплохой форме, и мне ничего не стоит уложить этих четверых, даже не прибегая к какой-либо сверхмобилизации. Но мысль о том, что наверху меня наверняка поджидает де Шом со своим блокиратором, действует отрезвляюще. Кивком головы благодарю монахов. Раздеваюсь и совершаю туалет, насколько это возможно при отсутствии мыла и зубной пасты. Как бы там ни было, но бедное тело графа Саусверка настоятельно нуждается в омовении после многодневного похода от схватки к схватке.
После завтрака, когда монахи приходят убрать посуду, один из них спрашивает меня:
— Что ваша милость желает заказать на обед?
Вот даже как! Оказывается, я — почетный пленник. Что ж, воспользуюсь этим правом. Я даю волю своей фантазии, разумеется, в рамках возможностей этой эпохи. Пусть епископ Маринелло похлопочет. Но монах, невозмутимо выслушав меня, только кивает.
До обеда меня никто не тревожит, после обеда тоже. Никто не мешает мне ходить вдоль стены моей камеры по тридцатиметровому кругу, обдумывать сложившуюся ситуацию и вырабатывать линию поведения. Как тогда Андрей сказал: «Силы зла властвуют безраздельно». Мы с ним назвали это время Часом Совы, мудрой и осторожной птицы. Что ж, пришла пора Сове показать свою мудрость.
А ситуация, прямо скажем, гуановая. У меня два варианта: или стать предателем, или стать зомби. Ни то, ни другое меня, мягко говоря, не привлекает. Значит, и соглашаться нельзя, и не соглашаться нельзя. Когда третьего не дано, его надо придумать и создать самому. Но что здесь можно придумать под этим колпаком? Я невольно смотрю на потолок, утыканный медными штырями.
Меф не обманывал меня. Я несколько раз пытался войти в различные режимы: то ускорить свой ритм, то отрегулировать температуру тела, то изменить ритм сердцебиения. Но всякий раз приступ головной боли, которая нарастала по экспоненте, заставлял меня отказываться от этих попыток. В таких размышлениях проходит время до ужина. И только когда монахи приходят накрывать на стол, я, глядя на них, прихожу к решению.
Не буду я сейчас ни дерзить, ни провоцировать Мефа, не буду, разумеется, и соглашаться на его предложение. Если соглашусь, надо будет приступать к работе, а это в мои планы никак не входит. В мои планы входит потянуть время, создать впечатление, что я в растерянности и мучительно ищу решение. Создать видимость того, что я пал духом. С павшим духом, ослабевшим морально, противником, Меф может расслабиться на мгновение, допустить ошибку, пусть самую незначительную. Главное, чтобы я сам не расслабился и в любой момент был готов к активным действиям.
А действия мои будут такие. Не используя никаких паранормальных способностей, рассчитывая только на своё мастерство в единоборствах, отключить Мефа и завладеть его блокиратором. Хотя… Время его знает. Я как-то раз имел возможность подраться с Магистром. До сих пор голова гудит, и рёбра болят, как вспомню. Но другого выхода у меня всё равно нет. Дальше, я, прикрываясь Мефом, как заложником, покидаю камеру и этот замок. Главное пройти мимо де Шома. Но, думаю, вряд ли он рискнёт жизнью своего шефа, особенно если у горла Мефа будет нож. Я с уважением смотрю на острый нож, воткнутый в одну из жареных бараньих ног.
Стол накрыт на двоих. Значит, ужинать я буду в компании Мефа. Что ж, один раз мне такая тактика помогла. Когда я сражался на турнире с Дулоном, то сумел заставить его поверить в близкую победу и потерять осторожность. Клюнет ли на это Меф? Надо, чтобы клюнул! Мне бы только из замка выбраться.
Меф заставляет себя ждать. От нечего делать разглядываю, что стоит на столе. Две жареные бараньи ноги, два карпа, много сыра и зелени, фрукты, два кувшина вина и коробка сигар. Неожиданно камера освещается золотистым светом. Резко оборачиваюсь и вижу Мефа, входящего тем же путём, каким он вчера меня оставил. Когда камни за его спиной «восстанавливаются», он бросает взгляд на стол и, оставшись довольным, приветствует меня:
— Здравствуй, Андрей! Извини за задержку, дела, Время их побери.
Меф усаживается к столу, наливает в кубки вино и, как бы невзначай, спрашивает:
— Ты решил?
Верный избранной тактике, я молча качаю головой. Вопреки ожиданию, Меф больше не затрагивает эту тему. Он поднимает кубок:
— Выпьем за твоего друга, который работает в образе графа де Легара. Сегодня он чуть не захватил де Шома. Того только чудо спасло.
Значит, Андрей время даром не теряет, действует, и весьма успешно. За такое известие я с радостью осушаю кубок. А Меф, тем временем, отрезает кусочек сыра и предлагает мне:
— Рекомендую, Андрей, обрати внимание на этот сыр. Его делают в монастыре святой Барбары, в десяти километрах от Шербура. Рецептуру и технологию его приготовления передал монахиням я. И то, и другое я нашел в одной из биологических цивилизаций, которая встала на этот путь под нашим чутким руководством. Ну, как?
Сыр действительно великолепный. Гурманы Магистр и Лена угощали меня всякими деликатесами, но такого превосходного сыра я не пробовал, это точно. Я только развожу руками. Меф смеётся:
— Конечно, сыр — не аргумент. Но я могу испытывать удовлетворение, хотя бы от того, что если, благодаря вам, наша работа в этом Мире пойдёт прахом, то останется в нём Шербурский сыр. С паршивого Маринелло хоть шерсти клок.
Что ж, с юмором у Мефа всё в порядке и проигрывать он умеет, ничего не скажешь. За ужином мы беседуем в основном на темы, связанные с прошедшими операциями, где мы тем или иным образом соприкасались и противостояли друг другу. Меф высказал мне своё восхищение по поводу моей выдержки и высокого мастерства, которые я проявил, восстанавливая управление сверхскоростным самолётом и уводя его в сторону от химического завода.
