– Я могу открыться только Диасу, и уверяю вас, это дело величайшей важности. Могу лишь сказать, что он сочтет его крайне насущным, когда узнает, зачем я искал встречи с ним. Он наверняка пожелает побеседовать со мной, когда поймет, почему я пришел в его горы.
– С какой стати мы должны верить тебе? Не проще ли расстрелять вас обоих на месте?
Мигель так затрясся от ужаса, что вынужден был ухватиться за седло, чтобы не упасть. Однако О’Хиггинс не выказал даже тени эмоций; взгляд его был так же холоден, как взгляд собеседника.
– Если вы просто бандиты, я ничем не смогу вам помешать. Но если вы воины и хуаристы, то отведете меня к своему предводителю. Я сражаюсь за свободу Мексики – как и вы.
– Откуда вы прибыли?
– Мы сегодня вышли из Веракруса.
– А до того?
– Я с радостью поведаю это Порфирио Диасу.
– С какой стати я должен верить твоим словам?
– Тут уж вам придется рискнуть. Да и подумайте сами, какая еще причина могла заставить меня отправиться в ваши горы? Если бы у меня не было законных оснований для разговора с Диасом, это было бы сущим самоубийством.
Пораскинув умом над всем сказанным, всадник принял решение. Снова махнул рукой, и его приспешники опустили винтовки. Мигель тут же исторг вздох облегчения, перекрестившись дрожащей рукой. О’Хиггинс снова вскочил в седло и проехал вперед, поравнявшись с собеседником.
– Что слыхать о войне? – спросил гверильеро.
– Скверные дела. Французы одерживают победы повсюду. Хуареса разбили, но он сумел бежать в Техас. Французы держат все города. Последним пал Монтеррей. Но сама Мексика не побеждена – и никогда не будет побеждена. Воины вроде вас удерживают горы, куда французы не осмеливаются даже носа сунуть. Регулес укрепился с вооруженными сторонниками в Мичоакане, Альварес следует его примеру в Гверьеро. И ни в одном из этих мест французы даже не показываются. А есть и другие.
Тропа сузилась, и всадник поехал впереди. Они не торопили лошадей, чтобы пешие спутники поспевали за ними. Тропа петляла между деревьев, порой раздваиваясь, а порой исчезая напрочь. Миновав каменистую осыпь, они снова вошли в сосновый лес; копыта лошадей беззвучно погружались в толстый ковер хвои, источавший пьянящее благоухание. Затем сквозь аромат смолы пробился запах костра. Вскоре они вышли на поляну, по которой там и тут были разбросаны шалаши из хвороста. А перед самым большим из них сидел на бревне молодой человек в мундире с генеральскими звездами на погонах.
«Как он молод!» – удивился О’Хиггинс, спрыгивая на землю. Двадцать три года – по большей части отданных борьбе за свободу Мексики. Трижды он попадал в плен и трижды бежал. Этот молодой адвокат из Оахаки ступил на трудную стезю и прошел по ней долгий путь.
– Дон Амбросио О’Хиггинс к вашим услугам, генерал.
Холодно кивнув, Диас смерил пришельца взглядом с головы до ног.
– Не очень-то мексиканское имя.
– Это потому, что я не мексиканец. Я из Чили. Мой дед прибыл из Ирландии.
– Слыхал я о вашем деде. Он был великим бойцом за освобождение от юга Испании. И еще более великим политиком, как и ваш отец. Итак, что же одному из О’Хиггинсов могло понадобиться от меня настолько сильно, что он решился рискнуть жизнью в этих горах?
– Я хочу помочь вам. И надеюсь, что в ответ вы поможете мне.
– И каким же это образом вы рассчитываете мне помочь? Хотите стать одним из моих guerrillero?
– Помощь, которую я вам принес, стоит куда большего, чем всего лишь один человек, сражающийся на вашей стороне. Я хочу помочь вам тем, что принес из Америки. – Он начал разворачивать брезент. – Я видел ружья ваших людей – гладкоствольные мушкеты, заряжающиеся со ствола.
– Они убивают французов, – холодно отозвался Диас.
– А с такими ружьями ваши люди смогут убивать их куда лучше. – Он извлек из брезента винтовку и приподнял ее, чтобы продемонстрировать. – Это спенсеровская винтовка. Заряжается с казенной части, вот так.
Взяв металлическую трубку, он сунул ее в отверстие в деревянном ложе и щелкнул рычагом взвода.
– Теперь она заряжена. В этой трубке двадцать патронов. Скорость стрельбы зависит только от того, насколько быстро они поступают в патронник, а стрелок нажимает на спусковой крючок. – Он передал винтовку Диасу, и тот принялся вертеть ее так и эдак.
– Слыхал я о таких. Значит, так вы ее заряжаете?
Он дернул за рукоятку, и выброшенный патрон упал на землю.
– Так. Затем, после выстрела, надо снова проделать то же самое. Пустая гильза будет выброшена, а вместо нее будет заряжен новый патрон.
Оглядевшись, Диас указал на высохшее дерево ярдах в десяти от себя и жестом приказал всем отойти подальше. Потом вскинул винтовку и нажал на спусковой крючок; от дерева во все стороны полетели щепки. Он перезаряжал и стрелял, перезаряжал и стрелял, пока магазин не опустел. На дереве остался ощетинившийся щепками круг, над землей облаком стелился пороховой дым. Потом тишину прервал одобрительный рев гверильеро. Еще раз оглядев винтовку, Диас впервые улыбнулся.
– Чудесное оружие. Но мне не выиграть сражение при помощи одной-единственной винтовки.
– В Соединенных Штатах сейчас грузится корабль, который привезет еще тысячу таких, да боеприпасы в придачу. Он отплывает в Мексику со дня на день. – Вынув из свертка тяжелый кожаный кошель, О’Хиггинс передал Диасу и его. – Тут серебряные доллары, которые вы можете потратить на еду и припасы. С кораблем доставят еще.
Аккуратно прислонив винтовку к бревну, Диас взвесил кошель на ладони.
– Соединенные Штаты весьма щедры, дон Амбросио. Но сей мир жесток и беспощаден, и лишь святые проявляют щедрость, не рассчитывая на воздаяние. Неужто ваша страна ни с того ни с сего обратилась в нацию святых? Или в обмен на эти богатые дары она рассчитывает заполучить нечто от меня? Не так уж давно я спускался с гор, дабы присоединиться к остальным в битве за мою страну – против ваших захватчиков-гринго с севера. Стереть эту войну из памяти будет трудно. Немало мексиканцев полегло от американского оружия.
– Те дни давно прошли, как и война между штатами. Ныне в Америке воцарился мир между Севером и Югом, равно как и мир между американским правительством и вашими хуаристами. Оружие и боеприпасы, подобные этим, переправляют через границу в огромных количествах. Америка ведет против Максимилиана и французов дипломатическую войну. И повела бы войну настоящую, если бы французы не согласились на ее требования. В это самое время, пока мы тут сидим, хуаристы на севере наступают на французов, а заодно на австрийские и бельгийские войска, воюющие под их началом.
– А ваши американцы хотят поступить точно так же? Пойти маршем на Мехико?
– Нет. Они хотят, чтобы вы двинулись на юг. До вас доходили вести о тамошних плацдармах?
– Какие-то путаные донесения. Диковинные солдаты в странных мундирах. Какое-то строительство дороги. Трудновато понять, с какой стати они вдруг занялись этим здесь. Люди, с которыми я толковал, считают, что они просто безумцы.
– Это британские солдаты. И они вовсе не безумцы, как раз напротив, они разработали планы тщательно и весьма разумно. Вы позволите вам показать?
Диас жестом предложил ему продолжать, и О’Хиггинс развернул карту, вынутую из седельной сумки, сел на бревно рядом с Диасом и указал на юг Мексики.
– Плацдарм устроен вот здесь, на тихоокеанском побережье, в районе рыбачьей деревушки Салина- Крус. Солдаты родом из многих стран Востока, но в основном из Индии. Командуют ими англичане, намеревающиеся выстроить дорогу через перешеек вот здесь, до атлантического порта Веракрус.
– Зачем?
– Затем, что эти войска прибыли из многих уголков Британской империи. Из Китая и Индии. А североамериканцы по-прежнему воюют с англичанами, хоть сами и не желают этого. Они полагают, что, как только дорога будет достроена, войска британцев вторгнутся в Соединенные Штаты.
– Теперь все совершенно прояснилось, – в голосе Диаса внезапно не осталось ни единой теплой
