неприятности, но будет спокойнее, если Чабела на всякий случай узнает, что творится в ее родном городе. Кто-кто, а она в полной безопасности, и не никогда без необходимости ничего не разболтает.
– Что вы собираетесь делать теперь, капитан? – поинтересовалась Чабела. – Искать Боргесу? Если надумаете мстить, оставьте хоть кого-нибудь: королева без подданых – это ужасно!
– Обойдусь одним графом, так и быть…
…Незаметно проскользнувший в коридор Вайд и окончательно оправившаяся от испуга служаночка вовсю любезничали и даже потихоньку хихикали, напрочь забыв о том, зачем здесь находится каждый из них. Когда дверь комнаты принцессы открылась они испуганно вздрогнули и вскочили.
– Желаю удачного плавания, капитан. Или, кажется, принято говорить – попутного ветра?
– У нас любой ветер – попутный… Всего хорошего, дорогая моя наследница трона. Кстати, совсем забыл – о нашем стигийском друге ничего больше слышно не было?
– Бр-р… – Чабелу передернуло. – Вспомнили… Нет, ничего я о нем не слышала, и если он здесь появится – колдун он или не колдун, а сидеть ему в Старой крепости, пока не придумаем, каким именно утонченным способом его казнить!
– Понятно… – протянул киммериец. – Ладно, мы – в гавань, если что – найдешь меня там. Где у можно найти ближайший выход, чтобы опять в окна не лазить?
– Я провожу, – заявила осмелевшая камеристка. – Можно, госпожа?
– Идите, – кивнула принцесса. – До встречи, капитан…
Они ушли по длинному коридору, освещенному редкими настенными факелами в тяжелых медных кольцах, а Чабела все стояла, держась за ручку двери, и, неожиданно состроив самое скорбное выражение лица, на которое была способна, вопросила:
– Какой мужчина, а?! Великая Иштар, ну почему я такая невезучая? Он хоть когда-нибудь будет отличать меня от мебели?
Белесый утренний туман над морем постепенно таял, открывая стоящие у причалов корабли и просыпающийся город. Над множеством крыш – плоских, остроконечных, зубчатых, над башнями крепостной стены, прихотливо обегавшей город, над дворцовыми укреплениями поднимался бледно-золотистый, почти белый диск солнца.
Гавань, оживая под еще нежаркими лучами, наполнялась перекличкой непривычно громко звучащих в такой ранний час голосов, скрипом снастей и хлопаньем поднимаемых парусов – кто-то, пользуясь утренним ветерком и отливом, хотел пораньше отправиться в дорогу.
Утро для команды карака, пришвартованного в отдалении от прочих судов, началось невесело – с появления двух зашитых в холщовые мешки тел, лежавших на нижней палубе. Вайд еще до рассвета сводил в Кривой переулок четверых человек с сооруженными на скорую руку носилками, и останки Болто и Саргоса были доставлены на корабль. Труп Вальдрио оставался лежать на прежнем месте, только за ночь обитатели ночной Кордавы сняли с него все, что представляло мало-мальскую ценность…
Половина экипажа «Вестрела» пребывала неизвестно где, а другая, подгоняемая страдающим от головной боли боцманом, с величайшей неохотой грузила на корабль припасы для следующего путешествия, увлеченно переругиваясь с Зелтраном. Никто и не обратил внимания на вернувшегося из города Сигурда. Тот быстро топал по причалу с видом человека, хорошо проведшего время, а теперь с чистой совестью и пустыми карманами идущего домой. Ванахеймец тащил небольшой, тщательно обмотанный в кусок шерстяной ткани предмет. Пробежав по жалобно заскрипевшим сходням, окликнул мающегося с похмелья боцмана:
– Где капитан?
– В каюте, где ж ему быть… – с трудом отозвался Зелтран, у которого даже обычно лихо торчавшие вверх усы уныло повисли. – Ты где всю ночь шлялся, а?
Не отвечая, Сигурд пару раз стукнул кулаком в дверь капитанской каюты, дождался свирепого «Кого там несет?» и вошел.
– Капитан, у нас на борту пахнет паленым, – сообщил он вместо приветствия мрачному и невыспавшемуся Конану. – Ты никого не убивал этой ночью? После полуночи?
– Вы что, сговорились? – рявкнул киммериец. – Мало мне распроклятой галеры…
Тут он вспомнил, что Сигурда не было во время вчерашнего кутежа в «Девяти стрелах» и он не имеет понятия о знатоке чужих секретов Вальдрио, а также о событиях в Кривом переулке.
– Какой галеры? – недоуменно поинтересовался Сигурд. – Я о том, что здешняя гвардия ночь напролет рыскает в поисках разбойника – по их словам очень напоминающего тебя – наделавшего дыр в некоем Вальдрио, королевском чиновнике…
– Зелтран! – заорал Конан, с легкостью перекрывая крики на палубе. – Зелтран, чтоб тебя!
– Что случилось, капитан? – страдальческая физиономия боцмана сунулась в каюту.
– Пошли кого-нибудь, пусть пробежится по кабакам и соберет команду. У нас все готово?
– Почти, капитан, – Зелтран каким-то чутьем понял, что на «Вестрел» надвигается шторм. – Еще немного – и можно отправляться.
– Шевелитесь, мы должны уйти сегодня! И зайди потом ко мне… Так кто меня искал, Сигурд?
– Королевская гвардия, провалится мне на этом месте! А еще вам велели передать вот это, – и Сигурд со стуком поставил принесенный им предмет на стол.
– Кто передал? – не понял Конан. – Что это?
– Понятия не имею, – честно ответил рулевой «Вестрела». – Сижу я в «Бешеной свинье», вваливается какой-то тип, глазенки у него так и шныряют туда-сюда, и спрашивает, не знает ли кто капитана Конана. Я говорю – знаю. Тогда он сует эту штуку и говорит – отнеси, ваш капитан сам сообразит, что делать. Я взял, хотел спросить, что за дела творятся, а он уже шмыг – и за дверь. А потом приперлись гвардейцы…
– Погоди! – киммериец схватился за немилосердно трещащую голову – нет, хорошие все-таки погреба у старого Фердруго! – и попытался сосредоточиться. – Ты точно помнишь, когда что произошло? Сначала принесли это, – он кивнул на сверток, – а потом пришли гвардейцы?
– Точно. Недалеко от «Свиньи» королевский дворец, а там на башне стоит штука, что отбивает каждый час. «Часы» называется. Мы еще считали, полночь была. Как раз тогда принесли подарочек для тебя, капитан. Гвардейцы явились чуть погодя…
«Около полуночи в Кривом переулке Вальдрио всадили ножи в спину… Не бывает, чтобы вести разносились с такой скоростью – только что убили, а городская стража уже носится в поисках, и, что самое невероятное, знает, кого ищет! А Крысенок говорит, будто труп нашего знатока чужих секретов все так же валяется в переулке… Что, прах их всех побери, происходит?»
– Скажи Зелтрану, пусть бросает все и топает сюда, – хмуро приказал Конан, и, дождавшись, когда Сигурд вышел, осторожно – мало ли что там спрятано? – развернул принесенный им загадочный сверток. Таинственный подарок оказался окованной по углам золотыми пластинками шкатулкой из незнакомого северянину светло-желтого дерева, казавшегося теплым на ощупь, На крышке шкатулки было вырезано изображение какого-то загадочного животного – либо птицы с очень длинной шеей, либо змеи с парой маленьких крылышек. Судя по всему, вещица сама по себе была старинная и ценная, независимо от того, что хранилось внутри.
Конан похлопал себя по карманам, вспоминая, куда сунул полученный вчера вечером от Вальдрио ключ. Найдя, с третьей попытки загнал в крохотную скважину, повернул – внутри шкатулки звонко щелкнуло – и откинул крышку. В выложенной ярко-лиловым бархатом коробке лежали два замшевых, туго набитых мешочка и медный, позеленевший от времени, покрытый чеканкой тубус, из тех, в которых хранят папирусы. Содержимое мешочков показалось киммерийцу более интересным, и, вытащив один из них, он развязал тонкий кожаный шнурок, стягивавший горлышко мешка. На гладко оструганные доски стола с сухим стуком посыпался град разноцветных сверкающих камней – от совсем крохотных, с горчичное зернышко, до крупных, не меньше лесного ореха.
– Ничего себе… – пробормотал несколько ошеломленный варвар. – Заплатили, называется…
– Капитан, можем отплывать хоть сейчас, – бодро доложил несколько воспрявший духом Зелтран, заходя в каюту. – Все на местах, горизонт чист, ветер есть… А это что?
– Плата за наши потроха, – мрачно сообщил Конан. – Кому-то я нас продал. И что самое обидное, сам не знаю, кому именно…
– Хорошие камешки, – боцман двумя пальцами поднял один, прищурившись, посмотрел сквозь него на
