драгоценными камнями, которыми неизвестный наниматель «Вестрела» оплатил услуги королевских корсаров.
Здесь в подземелье время текло не медленно и не быстро, потому-то Вайд не замечал, как долго длился его рассказ. Однако, в глубинах сознания продолжала ворочаться жгучая мысль о том, что капитана и его спутников давно съели, а он, Крысенок, прохлаждается тут, почти в безопасности, разводя ненужный треп со стигийским призраком. Он даже пару раз хотел подняться и сходить в зал, где оставил Конана, Метоса и Фелле, да посмотреть – вдруг кто жив.
Но не решился.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Подземные кабаноподобные твари, похоже, никогда в жизни не получали настоящего отпора. Первый из жителей Лабиринта, рискнувший нахально сунуться к людям, спустя мгновение закружился по залу со стрелой, засевшей в глазу по самое оперение, визжа, как поросенок под ножом. Растерянные такими непривычными поступками собрата, две другие твари попятились, недоуменно перехрюкиваясь и пофыркивая. Кабанчик поменьше попытался поддержать репутацию жуткого существа, но, получив от Конана мечом по передним лапам, и рогами в бок от окривевшего сородича (продолжавшего бессмысленно метаться во все стороны), свалился где-то в углу и затих. Третья зверюга, здраво рассудив, что лучше быть живым трусом, чем героическим трупом, потихоньку смылась с поля боя, юркнув в один из коридоров.
– Какие-то они пуганые, – заметил киммериец, слушая, как стихает в отдалении звук клацающих по каменному полу когтей быстро удаляющегося существа. – Или он побежал всем рассказывать, как их, бедных, обидели. Глядишь, примчится целая свора выяснять, кто тут шастает. Пошли отсюда.
Зверь со стрелой в глазу, пытаясь найти выход из зала, сослепу врезался в стену. Не удержавшись на ногах, плюхнулся обширным задом на пол и замотал уродливой лохматой башкой, уже не визжа, а издавая какие-то непонятные звуки. Затем с трудом поднялся на четвереньки и поковылял к ближайшему темному провалу, жалобно подвывая на ходу.
– Пристрелить? – деловито спросила Фелле, поднимая арбалет и прицеливаясь.
– Да ну его, сам помрет, – отозвался Конан. – В какую сторону Крысенок указывал, запомнили?
– Кстати, где он? – Молчун оглядел опустевший зал и негромко позвал:
– Вайд!
Разумеется, никакого ответа не последовало.
– Капитан, он куда-то делся… – растерянно сказал Метос, хотя это было и так ясно.
– Ничего с ним не случится, – поморщившись, отмахнулся киммериец. – Перетрусил, небось, а теперь спрятался и стучит зубами. Оклемается и вылезет. Заблудиться он не может, где мы – знает, так что сам объявится. Пусть посидит, ему полезно будет.
– А звери? – напомнила Фелле. – Нас они испугались, но нас все-таки трое, а он один.
– С такой мелюзгой даже здешние уроды связываться не станут, – бессердечно заявил Конан. – Сюда, что ли? Факелы у кого?
Крысенок оказался прав, утверждая, что до нужного места осталось недалеко. За входом, над которым висел щит с птицей-змеей или змеей с крыльями, один к одному напоминавшей вырезанную на крышке памятной желтой шкатулки, тянулся никуда не сворачивавший коридор. Через равные промежутки – около десятка шагов – влево и вправо от него ответвлялись тоннели, уходившие то вверх, то вниз. Отряд, следуя указаниям, свернул во второй проход налево, прошел еще с сотню шагов, потом коридор вильнул вправо и закончился тупиком. Вернее, не тупиком, а створками дверей, облицованных диким камнем и почти сливающихся со стенами. Двери стояли полуоткрытыми, и, похоже, находились в этом положении уже не одну сотню лет.
«Если это не сокровищница, то я просто ничего не соображаю… – Конан осторожно приблизился к освещенным светом факела дверям. Молчун и Фелле держались позади, готовые как напасть на любого, кто покажется, так и быстро отступить назад по приказу капитана. – Открытая дверь вовсе не означает безопасность, там может сидеть зверюшка похлеще тех кабанчиков. Я бы на месте владельца этого подвала обязательно туда засунул кого-нибудь пострашнее. Такого, чтобы жил подольше…»
Створки дверей оказались очень толстыми и тяжелыми, но ничего, хоть отдаленно напоминающего замок или скобы для засова, на них не имелось. Внутри никто не шевелился, даже когда в щель между створками бросили горящий факел. Обмотанная тряпьем палка, рассыпая искры, покатилась по полу, остановилась, осветив небольшое помещение с низким потолком и темными массивными предметами, стоящими вдоль стен. Отблески огня отразились, точно в каплях воды, во множестве крохотных блестящих предметов, рассыпанных по сокровищнице.
– Пошли, – решительно сказал киммериец, понимая, что стоять в ожидании неизвестно чего просто бессмысленно да и опасно. Если у хранилища есть какой-либо страж, он давно бы уже напал или как-то дал о себе знать, а в полутьме крохотной комнатки доселе не раздалось ни единого звука. Может, у этого стража железная выдержка, и он терпеливо дожидается момента, когда искатели сокровищ войдут? В подобное не очень верится… – Смотреть по сторонам!
Они по очереди переступили порог. Фелле подняла чадивший факел и тихонько ахнула, сообразив, в чем отражался его свет. Дерево, из которого были сделаны огромные сундуки, окованные железными и бронзовыми полосами, от времени частично истлело, и содержимое сундуков в изобилии раскатилось по полу. Разноцветные холодные искорки загадочно мерцали и переливались, вспыхивая при любом движении факела.
– Во времена моей полной лишений и бедствий молодости, – медленно проговорил Конан, старательно пытаясь подражать высокому стилю аквилонских сказителей, – я очень хотел забраться в какое-нибудь похожее местечко и уволочь оттуда все, что смогу унести. Пару раз даже предоставлялась замечательная возможность, но каждый раз что-нибудь мешало… Мешки есть?
– Найдутся, – Молчун присел и начал перетряхивать их общий небогатый скарб, освобождая место для будущей добычи. – Великий Митра, да тут же сплошные алмазы чистейшей воды! Да еще разных оттенков! Розовые, голубые… Но мне вот что пришло в голову – как мы узнаем, какая именно вещь нужна?
– А не все ли равно? – откликнулся северянин, сапогом сбивая проржавевшие замки и выламывая гниющие доски. – Вальдрио мертв, кто его нанял – мы не знаем, так что берем все подряд! Столько камешков сразу я не видел с той поры, как мы с Белит обчистили старый город на Мертвой реке… Пожалуй, там этого добра было даже чуть поменьше.
Фелле пристроила факел в щели между камнями, подошла поближе к сундукам и зачарованно уставилась на сверкающее великолепие. Потом виновато покосилась на своих спутников, протянула руку и нерешительно подняла лежавший поверх груды тускло блестящих монет кованый золотой браслет в виде свернувшейся змеи. Покрутила так и сяк, примерила – украшение было чуть великовато, но расставаться с ним девушке явно не хотелось.
– Однажды я нашел почти такую же змейку, только нефритовую, – как бы невзначай сообщил Конан.
– И что? – настороженно поинтересовалась Фелле, почуяв какой-то подвох.
– Да ничего особенного, но когда я принес показать ее приятелям, она взяла да ожила. И давай кусать всех подряд…
Фелле взвизгнула, сорвала браслет и отбросила подальше от себя. Киммериец и Молчун расхохотались, обиженная девушка сердито процедила:
– Ш-шуточки, понимаешь…
– Ладно, не сердись. Мы так и будем стоять, или хотим поскорее выйти наружу? Хватаем то, что поменьше и подороже, да побыстрее. Крысенок всю жизнь локти кусать будет, что не увидел всего этого… – мстительно завершил фразу северянин.
– Говорят, худшее в мире – когда мечты сбываются, – заметил Молчун. – Ему, наоборот, повезло. Фелле, держи лучше мешок, а то у тебя глаза разбегаются. Так и окосеть недолго, будешь как заяц – один глаз влево, другой вправо.
– Почему худшее – когда сбывается то, чего хочешь? – не понял киммериец. – Это же хорошо…
– А потом? – Молчун быстро перебирал содержимое сундука, то и дело бросая очередную вещицу в подставленный Фелле вместительный мешок. – Человек должен к чему-то стремиться, осуществление же
