– У нас колдуны долго не живут, – мрачно огрызнулся Конан. Подросток был возмущен до глубины души – тем, что не дали как следует подраться и тем, что, к стыду своему, колдовская проповедь заворожила его ровно так же, как и прочих.
– Так ясное дело, не живут. Я вообще удивляюсь, как в ваших краях хоть кто-то умудряется до старости дожить. Вот и он, наверное, пожил немного, потом плюнул и пошел в благословенный Шадизар разнимать дерущихся бандитов…
Троица успела сделать едва ли два десятка шагов и повернуть за угол, как прямиком столкнулась с предметом своих обсуждений. Загадочный проповедник – или кто он там был на самом деле? – сидел на обочине, подпирая спиной забор и пребывая в мире грез и видений. Рядом суетилась смутно знакомая Змеиному Языку особа женского пола. Ее скромных сил явно недоставало для того, чтобы вернуть недавнего громогласного оратора в прямостоячее положение.
– Ильха! – приглядевшись получше, окликнул девицу Хисс. Ну конечно, это Ильха Нираель, самозваная жрица говорящего капища на Плешке! А признав девушку, Змеиный Язык разрешил для себя еще одну загадку, беспокоившую его с момента появления проповедника. Ведь он уже слышал недавно такой же или очень похожий голос – низкий, раскатывающий согласные, наполненный высокомерной умудренностью. Только никак не мог сообразить, где и при каких обстоятельствах. Точно, подобным высокопарным образом изъяснялась молельня черного мрамора! Это что же получается, капище теперь еще и человеческим обликом обзавелось?
Услышав свое имя, девица Нираель обернулась. Пару ударов сердца оторопело глядела на Хисса, явно воспоминая, знаком ли ей этот рыжий парень. Потом узнала и вымученно улыбнулась:
– Ой, а я… мы тут… Мы с пустыря домой шли и вдруг…
– Хисс, так это твои приятели? – незамедлительно влез Ши. – Тогда чего ты разорялся, будто ничего про них не знаешь? Кстати, я – Ши Шелам. Вон то мрачное чудовище кличут Малышом.
– Ну, если у кого излишек зубов, могут и Малышом, а вообще-то Конаном, – поправил Хисс. – И я отчасти знаком только с дамой, но не с ее спутником. Ильха, в самом деле, кто это?
– Кто бы знал, да мне сказал, – дернула плечом девица Нираель и осторожно поинтересовалась: – Вы мне не поможете? Он, кажется, опять впал в помрачение, а мне самой его не дотащить…
– Куда волочь-то? – деловито осведомился Ши.
– В таверну «Змея и скорпион»…
– Да ты что?! – не поверил услышанному Змеиный Язык. – И давно ты там живешь? А почему мы ни разу ни сталкивались?
– Потому что я безвылазно сидела вот при нем, ожидая, пока он придет в сознание, – растолковала Ильха. Обеспамятевший проповедник мешковато обвис между Хиссом и Конаном. Увильнувший от перетаскивания тяжестей Ши вышагал впереди, приставая к Ильхе с расспросами. Хотя девица Нираель изо всех сил пыталась отвечать уклончиво или отмалчиваться, ее ответы рисовали достаточно отчетливую и подробную картину злоключений порождения капища на Плешке.
– …До того молчал, как немой, а на пустыре вдруг разговорился? – недоверчиво переспрашивал Ши. Ильха кивала. – А потом ни с того, ни с сего хлопнулся на ровном месте? – новый кивок. – Ну, дела… Слушайте, а ведь я, пожалуй, прав! Это наверняка какой-то магик, перемудривший с заклинаниями! Неудивительно, что у него теперь и рожа перекошенная, и память так отшибло, что он двух слов связать не может. Ильха, что ты теперь собираешься делать, если не секрет?
– Ждать, – коротко отозвалась девица Нираель. – Заговорил один раз, заговорит и другой. Вместе чего-нибудь да надумаем. Может, вернемся на пустырь…
– Если он каждый день станет читать по такой проповеди, как сегодня, – пропыхтел Хисс, – то на Плешке скоро будет не протолкнуться от жаждущих просветления.
– Хорошо бы, – согласилась Ильха, но особой бодрости в ее голосе не слышалось.
По давней традиции в летние дни содержатели трактиров и таверн расставляли часть столов прямо на улицах, рядом во входом в заведение. «Змея и скорпион» не составляла исключения, а за одним из столов под полосатым тентом со всеми удобствами расположились две на редкость привлекательные девицы. Заметив приближающуюся компанию, Диери и Лиа восторженно заголосили и кинулись навстречу.
…Столько усилий – и все напрасно.
Никто из компании пока еще не произнес этого вслух, но необязательно иметь семь пядей во лбу, чтобы распознать витающее в воздухе разочарование. Словно заключив некий молчаливый договор, все – даже Конан, до коего намеки порой доходили с трудом – старались не заводить разговоров об «Уютной норе».
Окрестные кварталы притихли под гнетом удушающей жары, выжидая, чем завершится война объединившихся старшин Нарикано и Сахиля против Скены. Госпожа Клелия Кассиана, выслушав рассказ Хисса о событиях на Плешке, нахмурилась, в задумчивости покусала губку, но своими выводами делиться не стала. Поручений для Змеиного Языка у нее не нашлось, и Хисс уже второй день околачивался в «Змее и скорпионе», бездельничая и предаваясь унынию. Нить поисков оборвалась. Ибо как, скажите на милость, отыскать в огромном караван-сарае (коим, несомненно, является Шадизар) некоего здоровенного туранца, о котором более ничего не известно?
Вот и сегодня он с самого полудня засел за одним из столов на улице в компании Ши и Конана. Воришка безуспешно старался обучить приятеля-варвара тонкостям игры в «Замки и дороги». Между делом вяло обсуждались сплетни касательно Ильхи Нираель и ее странного подопечного. Надежды Ильхи рассыпались в прах – после того дня на Плешке Одноглазый больше не разговаривал. Зато приобрел привычку по вечерам торчать в темном углу общего зала таверны, внимательно слушая разговоры. При желании к загадочному Одноглазому теперь можно было даже обратиться с вопросом – хотя отвечал он только «да» или «нет», кивая либо отрицательно мотая головой. Ши незамедлительно бросился расспрашивать Одноглазого, откуда тот взялся, не преуспел и теперь громко страдал от неутоленного любопытства.
– Смотрите-ка, кто сюда идет, – Ши Шелам, оторвавшись от хитроумных комбинаций игры, бросил взгляд на улицу и озадаченно присвистнул. Хисс и Конан оглянулись.
К «Змее и скорпиону» приближалась маленькая процессия из четырех человек. Возглавляла идущих Лиа Релатио под ручку с некоей девицей, выглядевшей небогатой горожанкой. Знающие люди, присмотревшись, с удивлением признали бы в ее спутнице Юнру Тавилау, что непреложно означало: стряслось нечто поразительное, заставившее Юнру выбраться из отеческого дома и ступить на опасные улицы родного города. За девушками вышагивал знакомый Хиссу телохранитель госпожи Кассианы, Гилл, легонько подталкивая перед собой некоего типа весьма преклонных лет.
Постояльцы «Змеи и скорпиона» воззрились на последнего с изрядным недоумением. То был древний старец в потрепанной и пыльной хламиде. Скорбной невозмутимостью физиономии, горделивой осанкой и неторопливой величавостью поступи гость смахивал на дряхлого караванного верблюда. Ремесло старца со всей непреложностью свидетельствовали неразлучные спутники любого нищего – ветхий коврик, который тот волок под мышкой, и привешенная на цепочке к поясу тусклая медная миска.
– Ее светлость велела доставить
– Нижайшая благодарность ее светлости за ценный подарок, – заунывно продекламировал Хисс. – Только, боюсь, у нас не сыщется ничего столь же полезного в хозяйстве, дабы достойно отблагодарить госпожу Клелию за ее доброту.
– Это свидетель, дурачок, – пропела Лиа, немедленно пристраиваясь по соседству с Хиссом. Удивленно косившуюся по сторонам Юнру взял под опеку Ши Шелам – та, обескураженная излившимся на нее словесным потоком, не имела ничего против. – Вы же хотели отыскать кого-нибудь, знающего… ну, про вашу таверну? К чтецам, нанятым Юнрой, сегодня утром подошел этот добрый человек…
– Цуль Брюхошлеп, с вашего позволения, – проскрипел нищий, успевший под шумок подтянуть к себе тарелку с обедом Ши и теперь с поистине ошеломительной скоростью сметавший содержимое. – Цулем меня кличут, извольте видеть… А обретаюсь я обычно на Старой Лестнице, на второй площадке, по соседству с Рихой-Щербатым, что торгует амулетами от сглаза, и девицей Касси по прозвищу…
– Заклинаю тебя, о мудрейший из живущих, сохранить в тайне прозвище девицы Касси, ибо негоже употреблять такие слова в обществе благородных дам, – поспешно прервал Хисс словоизлияния старца. – А вы, госпожа Юнра, поведайте: зачем все-таки госпожа Клелия прислала к нам… это?
