дерева. Время от времени господин Дознаватель пытался вставить слово в свою защиту, но терпел поражение. Бушевавший Адриеш Тавилау получил возможность сполна отыграться за давешнюю выволочку и никому не позволял перебить себя.
– …Я говорил! Я сколько раз предупреждал, но вам нет никакого дела! Пустые сплетни и злопыхательство – так ваша светлость изволила выразиться? – по сравнению с первоначальной яростной вспышкой вопли Адриеша несколько утратили живости, он уже начинал повторяться в обвинениях. – Любуйтесь теперь, к чему привела ваша глухота и тупоумие! Довольны небось, да?! Втянули невинную девушку, искренне радевшую о благе родного города, в свои темные делишки – и где она теперь? Я вас спрашиваю, вы, прогнившая опора законности – где моя сестра?!
«Насчет прогнившей опоры Адриеш перестарался», – решил Хисс, отметив любопытное изменение в цвете физиономии месьора Дознавателя, сперва побледневшей, а теперь окрасившейся пурпурными пятнами – предвестниками нарастающего гнева. Тем не менее, Рекифес Рендер молча проглотил и это оскорбление.
– Я даже не сомневаюсь – вы пальцем не шевельнете ради ее спасения! – продолжал вопить Младший Тавилау. Голос у него был громкий, усилившийся от сознания своей правоты, и за полуприкрытой дверью то и дело мелькали вытянувшиеся лица служащих Когорты, внимавших разразившейся грозе. – А может, случившаяся трагедия – для вас совсем не новость?! Может, вы уже получили положенную мзду, заставившую вас временно ослепнуть?! Иначе чем объяснить, что моя сестра и ее подруга исчезают буквально в двух шагах от вашей псарни, и никто, ни единая живая душа этого не замечает!..
– Довольно, – единственное негромко произнесенное слово Верховного Дознавателя положило конец наполнявшим Управу крикам. Хиссу показалось, что Адриеш Тавилау даже украдкой с облегчением вздохнул: тяжело, наверное, столь долго и оглушительно добиваться справедливости. – Я все прекрасно понял. Госпожа Тавилау и леди Клелия оказались по уши в неприятностях исключительно по моей вине. Это я уговорил их сунуться не в свое дело, подверг немалым опасностям и, наконец, устроил их похищение. Так?
– Н-ну… – замешкался Адриеш. – Я хотел сказать…
– Мы отлично расслышали, что именно ты хотел сказать, – месьор Рендер со страдальческим видом потер виски, словно у него внезапно разболелась голова. – Добрая четверть сказанного позволяет обвинить тебя в злых умыслах против Трона и Империи, в клевете на власть предержащих и… А, чего тут говорить – ты сам все отлично понимаешь!
Младший Тавилау сглотнул и как-то съежился. В его памяти еще было свежо воспоминание о пятом и шестом разделах грозного «Уложения о вышестоящих», и штрафе в сотню империалов, возможности выплатить который у него пока не имелось.
– Но я готов признать прозвучавшее тут прямым следствием умопомрачения, вызванного известием о пропаже твоей сестры. После чего к этому досадному вопросу мы более не возвращаемся, – сухо предложил Рекифес. – Что не избавляет тебя от необходимости впредь следить за своими высказываниями. Устраивает?
– У… устраивает, – икнул наследник дома Тавилау. Дознаватель, словно потеряв к нему интерес, обратился к подпиравшему стену Хиссу:
– Насколько я понимаю, ваша компания все-таки добилась своего и выследила виновников погрома в «Уютной норе»? Кстати, недавние волнения на этой, как ее… Плешке и в квартале Скена – ваших рук дело?
– Право, месьор Рекифес, вы переоцениваете наши скромные способности, – со всей отпущенной ему учтивостью отозвался Змеиный Язык.
– Ну и молчи, пес с тобой, – не стал настаивать месьор Рекифес. – Я и без тебя знаю, что там стряслось. Одного не понимаю: какая сила могла заставить объединиться Ночного Кошмара и Крохобора?.. Кстати, не поделишься секретом – отчего Юнра Тавилау и Клелия диа Лаурин воспылали такой привязанностью к вашей шайке? Если верить слухам, госпожа Юнра днюет и ночует в вашей теплой компании…
– Это кто такое говорит? – мгновенно насторожился Адриеш.
– Какой только ерунды не болтают люди, – успокоил его Хисс. – Что до госпожи Тавилау – ей просто интереснее с нами, чем день за днем сидеть в четырех стенах да возиться с пыльными пергаментами.
– Может быть, может быть… – протянул месьор Верховный Дознаватель. – Сами видите, чем обернулось ее любопытство. Где, говоришь, ее могут держать?
– В квартале Асмак, на вилле «Альнера», собственность некоего Теймураза иль'Ваххаби, – фраза начинала отскакивать у Хисса от зубов.
– Обитатели сего дома уже не раз обвинялись соседями в нарушении общественного спокойствия, подозревались в черном колдовстве и бывали замечены в совершенно неподходящих местах за исполнением непотребных ритуалов, – продолжил Рекифес, и в голосе его звучало нескрываемое удовлетворение. – Отчего ваша жалоба меня совершенно не удивляет, – его тон сменился на вкрадчиво-вопросительный: – Но чего я никак не пойму, так это причин столь яростной ненависти Асмака к шайке мелкого ворья… Ты и теперь представления не имеешь, о чем я говорю?
– Ну, завалялось у нас кое-что, – нехотя буркнул Хисс, поняв, что отмолчаться не удастся. Верховный Дознаватель продолжал выжидающе глядеть на рыжего мошенника, и под этим взглядом хотелось или спрятаться получше, или признаться во всем: что совершал и в чем был невиновен. – Пара-тройка колдовских вещиц. Пошли слухи, долетели до Асмака. Тамошним недоумкам даже в голову не пришло попытаться договориться. Предложи они достойную цену, мы бы со спокойной душой продали все, что их интересовало. А эти полоумные не нашли ничего лучшего, как натравить на нас наемных головорезов!
– Врешь ведь, – не вопросительно, но утвердительно заявил месьор Рендер. – Нюхом чую, врешь! Твое счастье, некогда мне сейчас вызнавать в подробностях, какие редкости вы держали в своей «Норе» и где ими разжились. Будем считать, вы меня убедили. Поехали, наведаемся в Асмак!
В подвале, куда не проникал дневной свет, было довольно затруднительно определить, сколько уже времени миновало. Уровень масла в лампах если и понизился, то ненамного, а вот желудок Юнры требовательно намекал на необходимость перекусить. Самообладание Клелии Кассианы тоже начало давать трещины: ее светлость мерила шагами (восемь в длину, пять в ширину) опостылевшее узилище, с негодованием косясь на дверь. Тавилау-младшая затруднялась определить, чего ей больше хочется – чтобы пленниц навестили или чтобы все оставалось по-прежнему. Пожалуй, она бы выбрала определенность, чем тянущееся ожидание. Может, про них забыли? Так и оставят здесь, пока не погаснут лампы и подвал не окутает темнота. Или решают, что с ними сделать?
На всякий случай Юнра осмотрела дверь – дубовые доски, бронзовые гвозди с широкими шляпками и полосы меди для крепости. Врезной замок отсутствовал, из чего Младшая Тавилау сделала вывод – дверь заперта снаружи на обыкновенный засов. Створка плотно прилегает к косяку, но, будь у нее кинжал с тонким лезвием, можно было бы попытаться сдвинуть задвижку. Ее новые знакомцы наверняка так бы и поступили – и уже давно удрали за пределы поместья, не забыв прихватить с собой мешок, набитый имуществом хозяев.
С раздумий о запертых замках мысли Юнры по накатанной дорожке свернули к воспоминаниям о Ши Шеламе и его приятелях. Знают ли они о том, что офирская графиня и ее спутница не доехали до Охранительной Управы? А если уже узнали, то предпринимают ли что-нибудь для их спасения? Вдруг они решат предоставить офирку ее собственной участи? Сочтут, что визит в «Альнеру» слишком опасен? Или просто отмахнутся – мол, какое нам дело? Клелия и Юнра богаты – наверняка смогут откупиться от похитителей!
Переживания Младшей Тавилау столь явственно отражались у нее на лице, что госпожа Кассиана перестала расхаживать туда-сюда, остановилась рядом и мягко сказала:
– Твои друзья, конечно, не являют собой пример добродетели. Но надо отдать им должное: у них есть множество хороших качеств. Скажем, они никогда не бросают своих товарищей в беде.
– Так то товарищей, – шмыгнула носом Юнра. – А я… то есть мы – кто мы для них? Две взбалмошные особы, не более того!
– Одна из этих особ имела сомнительное удовольствие какое-то время быть дамой сердца Альса Кайлиени, – добродушно усмехнулась Клелия, – а вторая, насколько я понимаю, весьма благосклонна к
