Лодел, царило всеобщее ликование. Для полноты картины разгульного празднества недоставало только развешанных повсюду пестрых вымпелов и цветных кхитайских фонариков. Стража на воротах пребывала в состоянии легкого опьянения, впуская всех без разбора. Посреди обширного двора полыхал костер, над которым исходил дымом и жиром откормленный баран, вдоль стен громоздились пустые бочки, а из подвалов выкатывали все новые и новые. Вперемешку с верными соратниками Кодо Ночного Кошмара разгуливали разряженные в пух и прах девицы, наверняка прибывшие сюда прямиком из «Алмазного водопада». Троице незваных гостей никак не удавалось отыскать кого-нибудь достаточно трезвого и способного внятно ответить на вопрос – где Кодо?
Задача осложнялась еще и тем, что многие, узнав Аластора, настойчиво зазывали выпить с ними, расспрашивали, где он шлялся две с лишним седмицы, или рвались в бессчетный раз поведать захватывающую историю о заключении вечного мира между старшинами Нарикано и Сахиля. Дурной Глаз мрачно отвергал все предложения, упрямо прорываясь к распахнутым дверям в глубины дома.
Наконец им посчастливилось: в нижней приемной они лицом к лицу столкнулись с Кодо Ночным Кошмаром, намеревавшимся украсить своей персоной буйное торжество своих сторонников. Месьор Сиверн, что с ним случалось крайне редко, пребывал в настроении благодушном и снисходительном. Оно не исчезло даже после встречи с компанией из «Уютной норы», уже доставившей вожаку квартала множество неприятностей.
– А заливали – на Побережье уехал, на Побережье уехал! – хмыкнул Кодо, углядев Кайлиени и его спутников. По его незаметному жесту парочка неотлучно сопровождавших старшину Нарикано громил слегка отступила назад, дозволяя гостям приблизиться для разговора. – Какое, к демонам свинячьим, Побережье, когда дома такие чудеса творятся! Альс, где тебя носило, в самом-то деле? Чего раньше не показывались, я ж распорядился всю вашу шайку кликнуть? Шелам, ты с какой радости прикидываешься ходячим покойником, я тебя и не признал поначалу?
– Я сидел у митрианцев, размышлял о тяготах жизни и собирался податься в монахи, – огрызнулся Дурной Глаз. Вокруг немедля заржали: еще бы, лучший взломщик Шадизара – и вдруг принимает монашество! Расскажи кому – не поверят! – Кодо, ты не мог бы уделить мне… нам толику твоего драгоценного времени?
– Тебе что, позарез приспичило? – недовольно скривился Ночной Кошмар. В отношениях между «смотрящими» квартала – что нынешним, что прежним, покойным уль-Вади – и Аластором Кайлиени всегда существовала некая натянутость. Дурной Глаз вроде бы не спорил с установленными в городе порядками, однако и подчиняться им не торопился. Призвать его к ответу также было весьма затруднительно: плюнет, развернется и уйдет к соседям. Терять за пару поспешных слов такое украшение квартала никому не охота, вот и приходится делать вид, будто ничего не замечаешь. На откровенные ссоры Дурной Глаз вроде не напрашивался, гадостей против «смотрящих» не затевал… Жил сам по себе, однако с таким видом, словно Шадизар – его личное владение.
Вот и теперь Кодо предпочел скрыть раздражение, махнул ожидавшим его во дворе, мол, приду попозже, и завел так некстати свалившихся визитеров в примыкавшую к нижнему залу небольшую комнатку. Отвел душу единственно тем, что занял имевшуюся в помещении скамью, гостям же сесть не предложил. Альс, впрочем, тут же взгромоздился на подоконник, а мальчишка-варвар и Шелам сочли, что так оно и должно быть.
– Теперь-то что у вас стряслось? – хорошее настроение Ночного Кошмара постепенно улетучивалось. – Давайте, излагайте, только побыстрее. Сами видите – празднуем.
– Ши, расскажи ему, – к удивлению карманника, эта то ли просьба, то ли вежливый приказ не прозвучали для него неожиданностью. Он подозревал, что так будет, хотя никаких предварительных уговоров не было, и по дороге к Лоделю успел заранее приготовить свою маленькую речь.
– Мы его нашли, – заявил Ши, рассудив: начинать надо с самого главного, а второстепенные подробности могут и обождать. – Туранца, который нанимал десяток Шептуна и разгромил нашу таверну. Его зовут Теймураз иль'Ваххаби, он живет в Асмаке и якшается с тамошними чернокнижниками из богатых да придурковатых…
Изложение событий двух предыдущих дней заняло у Ши Шелама около четверти колокола. Кодо не перебивал, только хмурился и под конец спросил:
– Кого, говоришь, они взяли заложницами? Графиню из Ианты и Юнру Тавилау? А старый Азема об этом знает?
– Еще нет, – перевел дух Ши. – Зато знает его сынок, Адриеш. Он только что отправился в Дознавательную Управу, требовать защиты и справедливости.
– Все, о чем говорит этот болтун, правда? – Кодо через голову воришки обратился к сидевшему на окне Аластору. Ши покосился назад и увидел, как Дурной Глаз кивает.
Ночной Кошмар помолчал, размышляя, и свирепо рявкнул:
– Пусть даже так! Альс, на что ты рассчитывал, приходя сюда? Что я сломя голову помчусь за компанию с вами громить каких-то паршивых колдунов? Причем обожающих разводить всяких ядовитых тварей? Причем в Асмак, где шагу нельзя ступить, чтобы не налететь на стражников? Рука об руку с Когортой Рекифеса?!
– Велика важность – Асмак, – встрял окончательно осмелевший Ши. – Я туда приходил и уходил, когда хотел. Тамошняя стража только с виду грозна, а на деле – обычные раззявы.
– Вот именно, – согласился Аластор, словно речь шла о чем-то само собой разумеющемся. – Там, в Асмаке, хранится предмет, который может по праву принадлежать тебе. Неужели ты сможешь от него отказаться? Не говоря уж о благодарности старого Аземы, которая наверняка выльется в довольно кругленькую сумму. Или о признательности ее светлости диа Лаурин, весьма обеспеченной дамы…
– А Рекифес со своей Когортой? – въедливо напомнил предводитель Нарикано.
– Что – Рекифес? – с наигранным недоумением пожал плечами Дурной Глаз. – Он всего лишь выполняет свой долг: проверяет истинность слов Адриеша Тавилау касательно похищения и насильственного удерживания его сестры. Не думаю, что он добьется каких-нибудь успехов. Зато все обитатели поместья сбегутся уверять месьора Дознавателя в том, что в глаза не видели никакой девицы Тавилау.
– Да ты же меня без ножа режешь! – взвыл Кодо. – Оглянись вокруг! Половина ребят валяется в лежку, а вторая половина еле стоит на ногах! Отчего вам было не явиться завтра… или вчера?
– Не преувеличивай, – отмахнулся Аластор. – Можно подумать, ты не хозяин своей своре. Ручаюсь, они протрезвеют по твоему первому слову – особенно если пройдет слух, за
– И все-таки… – Ночному Кошмару не очень хотелось ссориться с Альсом, но замысел сунуться в неизвестность был ему по душе еще меньше.
– Кодо, Кодо! Я ведь могу и приказать. Ты же знаешь – у меня есть Право, – с легким нажимом в голосе произнес Дурной Глаз, складывая пальцы в хитроумную фигуру для щелчка, который так и не прозвучал. Месьор Сиверн едва заметно вздрогнул. – Но я не хочу им злоупотреблять. Просто окажи мне услугу, и я буду тебе очень, очень обязан. Согласен?
– А, провались совсем! Повешенный! – вместо ответа рявкнул хозяин Нарикано. Дверь приоткрылась, между створок сунулась жуткого вида физиономия, казавшаяся вдвойне страшнее из-за сиявшего на ней широченного жизнерадостного оскала. – Собирай свой десяток и гони сюда, живо! Имей в виду, кто будет шататься, заикаться или вонять козлом – лично удавлю! И отыщи Эвара – пусть тащит весь свой инструмент.
– Это излишне, – махнул рукой Дурной Глаз. – Я ведь пойду с вами.
Расспрашивать старшину физиономия не решилась, но всем своим видом выразила столь озадаченное недоумение, что месьор Сиверн соизволил разъяснить сквозь зубы:
– Вечером отправляемся прогуляться. Надо навестить кое-кого.
Головорез по прозвищу Повешенный понимающе закивал и втянул голову обратно.
Скандал, начавшийся во дворе Дознавательной Управы и перекочевавший в кабинет месьора Верховного Дознавателя, вполне заслуживал того, чтобы войти в летописи славного города Шадизара. Присутствовавший в роли молчаливого свидетеля Хисс Змеиный Язык получал от разворачивающегося перед ним поучительного зрелища истинное удовольствие, чего никак нельзя сказать о его светлости Рекифесе Рендере, укрывшемся за массивным столом черного
