— Скажи… Я надеюсь, он ранен не слишком серьезно… Это тот дядя, о котором ты рассказывал? Тот самый, которого выдвинули на Нобелевскую премию?
— А я о чем толкую? Это мой дядя Дональд Каргрейвз.
— Доктор Дональд Каргрейвз! — Росс присвистнул. — Ну, ребята, мы чертовски удачно выбрали жертву!
— Не вижу ничего смешного. А если он умрет? Что я скажу маме?
— Я серьезен как никогда. Прежде чем ты расскажешь матери, мы сходим в больницу и разузнаем, насколько он плох, — Росс вздохнул. — Сначала поговорим с моими родителями, а потом я отвезу вас в госпиталь.
— Разве ты ничего не сказал им, когда ходил звонить? — спросил Морри.
— Нет, их не было дома. Они копались в саду, а я позвонил и побежал встречать машину. Может, они и заметили ее, но я не стал дожидаться, когда у меня потребуют объяснений. Наверняка заметили.
Отец Росса сидел дома, поджидая их. Ответив на приветствие, он произнес:
— Росс…
— Да, папа?
— Я слышал взрыв на полигоне и видел проехавшую туда карету «скорой помощи». Что стряслось?
— Понимаешь, пап… мы запустили новую модель на всю катушку, и… Росс подробно описал все, что случилось.
Мистер Дженкинс кивнул и сказал:
— Ясно. Идемте, ребята.
По пути к гаражу, который раньше явно служил конюшней, он попросил:
— Росс, сбегай к матери и скажи, куда мы едем. Пусть она не тревожится, — и двинулся дальше, опираясь на трость. Мистер Дженкинс, в прошлом инженер-электронщик, был человеком спокойным и сдержанным.
Своего отца Арт не помнил: отец же Мориса был полной противоположностью Дженкинсу-старшему и управлялся с толпой своих детей благодаря луженой глотке.
Запыхавшийся Росс, возвратясь, предложил было свои услуги в качестве водителя, но отец прогнал его на пассажирское сиденье.
— Нет уж, благодарю покорно. Я хотел бы в целости и сохранности добраться до места.
Всю дорогу они молчали. Потом мистер Дженкинс оставил мальчиков в вестибюле больницы и велел ждать.
— Что он задумал? — спросил Морри.
— Понятия не имею. Но папа знает, что делает. Он всегда прав. — Вот этого я и боялся, — ответил Морри. — Но сейчас нам нужна не справедливость, а простое сочувствие.
— Главное, чтобы дядя Дон оказался в порядке, — подал голос Арт.
— Чего? О, прости, Арт. Ты прав. Мы совсем позабыли о тебе. Самое важное, чтобы твой дядя поправился.
— Честно говоря, пока я не узнал его, я больше думал о том, что матери придется выплачивать возмещение за увечья.
— Поменьше вспоминай об этом, — посоветовал Росс. — Человеку свойственно думать о собственных передрягах. Мой отец говорит, что главное — то, как ты поступаешь, а не то, как ты мыслишь. Для твоего дяди мы сделали все, что было в наших силах.
— Важнее всего было не трогать его до прибытия врача, — напомнил Морри.
— Это точно.
— Да, — согласился Арт. — Но я хочу сказать, Росс, что дурные помыслы могут привести к неправильным поступкам.
— Да не волнуйся ты. По-моему, человек, делающий что-то под страхом смерти, проявляет гораздо больше мужества, чем тот, который делает то же самое, пребывая в безопасности.
— Нет, он менее… тьфу, ты все запутал. Это же совсем разные вещи.
— Может, оно и так. Ладно, давай не будем об этом. Они помолчали, потом Морри сказал:
— Дай Бог дяде Дону здоровья.
Мистер Дженкинс принес добрые вести.
— Ну, парни, считайте, что вам повезло. Сделали рентген, и оказалось, что череп не поврежден. Когда зашивали рану, пациент очнулся. Я поговорил с ним, и он сказал, что не намерен скальпировать вас в счет возмещения убытков, — мистер Дженкинс улыбнулся.
— Можно мне к нему? — спросил Арт.
— Пока нельзя. Ему сделали укол, и он уснул. Я уже позвонил твоей матери, Арт.
— Правда? Спасибо, сэр!
— Она ждет. Мы подбросим тебя до дома.
Звонок мистера Дженкинса облегчил Арту объяснения с матерью. В сущности, она и мысли не допускала, что ее ребенок способен на что-либо дурное. Отец Росса успокоил ее, рассказал, что случилось с ее сыном, и объяснил, в каком состоянии пребывает ее брат.
У Морри все прошло еще спокойнее. Узнав, что прохожий отделался пустяковыми ранениями, мистер Абрамс лишь пожал плечами.
— Ну и слава Богу. Конечно, у нас есть семейный адвокат, но тебе при жаловании полдоллара в неделю понадобилось бы лет пятьсот, чтобы выплатить ему гонорар. А теперь — марш в постель.
— Да, папа.
Наутро юноши позвонили в госпиталь и, узнав, что ночью доктор Каргрейвз спал спокойно, отправились на полигон. Было решено навестить раненого после обеда, а сейчас заняться осмотром взорвавшегося «Звездного Штурма-5». Первым делом следовало собрать обломки, попытаться восстановить ракету и постараться понять, что же произошло. Тут была бы очень кстати отснятая Артом пленка, но он еще не успел ее проявить.
Работа была в самом разгаре, когда от ворот донесся чей-то свист и послышался крик:
— Эй! Кто-нибудь дома?
— Идем! — откликнулся Росс. Они обошли стену и увидели в воротах высокого плечистого мужчину, столь моложавого и подвижного, что повязка на его голове выглядела прямо-таки несуразно. Это впечатление подчеркивалось дружелюбным выражением его лица.
— Дядя Дон! — воскликнул Арт, бросаясь ему навстречу.
— Привет, — сказал мужчина. — Я полагаю, ты — Арт. Ты повзрослел, но не очень изменился, — они обменялись рукопожатием.
— Зачем вы поднялись с постели? Вам нужно лежать!
— Только не мне, — заявил дядя. — Я здоров, и в доказательство тому удрал из больницы. Познакомь меня с твоей бандой.
— О, простите! Дядя Дон, это — Морис Абрамс, а это — Росс Дженкинс. Ребята, это — доктор Каргрейвз.
— Как поживаете, сэр?
— Рады с вами познакомиться, доктор.
— Взаимно, — доктор шагнул было в ворота, но потом остановился.
— Надеюсь, посторонним зевакам тут больше ничто не угрожает?
— Мы все очень сожалеем, доктор, — Росс помрачнел. — Я и сейчас не пойму, как это могло случиться: ведь ворота защищены стенкой.
— Стукнуло рикошетом. Забудьте об этом. Ничего страшного не произошло. Лишился клочка кожи да капли крови, и все. Обрати я внимание на предупреждающий знак, и все это осталось бы при мне.
— А как вы попали сюда?
— Резонный вопрос. Меня ведь не приглашали, верно?
— Я не то имел в виду…
— Но я должен объясниться. В общем, вчера, когда я приехал в город, мне уже было известно о клубе «Галилей»: мать Арта обмолвилась о нем в письме. И когда сестра сказала мне, куда ушел Арт и что он
