кровь, срубленный противник валится навзничь. Сбоку мелькает поистине волчий оскал кого-то из оборотней. Альбиорикс глухо рычит сквозь зубы, и его длинный меч выписывает в воздухе гудящие круги. Приближаться к нему враги опасаются, но я вижу, как неверно пущенный арбалетный болт рикошетит от его бахтерца. Хальк здорово влип: его коня схватили под уздцы, а самого пытаются крюком выдернуть из седла. Он отчаянно кричит – почти неслышно в грохоте битвы – и отмахивается палашом. Где Дана? Мы потеряли ее и, похоже, насовсем.
– Конан! – ору я как можно громче. – Где она? Где Дана?!
Киммериец меня не слышит. Но я замечаю над его плечом белые (зрачок стянулся в точку и почти исчез) от ужаса глаза Тотланта. Стигиец смотрит на что-то за моей спиной.
Оборачиваюсь – с хрустом в позвонках, готовый атаковать, эсток занесен для удара.
И вижу Долиану Эрде.
Она стоит на одном колене, вполоборота ко мне, отчаянно стараясь подняться на ноги. Правая рука висит плетью, лицо испачкано в крови и грязи, темные волосы обгорели и спутались. Почему-то никто не решается к ней подойти. Вокруг нее шагов десять пустого пространства, а меня отделяет от нее два десятка локтей. И еще я замечаю, что шум битвы постепенно стихает, что с противоположной стороны к Дане сквозь толпу пробиваются всадники, возглавляемые кем-то огромного роста, в нелепой здесь, на поле боя, шелковой красной хламиде, запятнанной и прожженной. Он тоже не успевает, а губы девушки беззвучно и быстро шевелятся, словно она читает молитву. В левой руке у нее стиснут Алый Камень – огромный, сверкающий, зловещий и прекрасный.
Все это мой взгляд схватил за какую-нибудь долю мгновения. Я даже успел машинально отбить направленное мне под ребра острие копья, хотя понимание того, что должно вот-вот произойти, наполняло меня ужасом. И я заорал, надсаживаясь:
– Назад! Все назад!
Чудовищной силы беззвучный удар сотряс землю. Раздался оглушительный треск, словно лопнуло громадное полотно от земли до неба, и свет померк. Пали сумерки – непроглядно-темные, осенние. Свирепый мороз враз сковал льдом жидкую грязь под ногами. Воины, только что бившиеся насмерть, бросали оружие и пытались бежать. В одно мгновение долина наполнилась разбегающимися в панике людьми.
Наши кони храпели и пытались сбросить седоков. Я поймал взгляд Конана – удивления больше, чем страха.
– Уходите! – крикнул я, безнадежно пытаясь перекрыть многоголосый вопль ужаса, дрожавший над равниной. – Это смерть! Скачите за Ольтеном, уводите его отсюда! Да убирайтесь же!
– А… – заикнулся киммериец, но, впрочем, понял и махнул рукой. Они взяли с места в галоп, стремительно направляясь к склону холма, я спешился – напуганный конь тут же унесся прочь – и попытался вспомнить хоть одно известное мне по-настоящему действенное заклятие. Допустим, в боевой магии я не силен, но я все-таки божество этого мира!
Почему-то мне казалось, что подлинная божественная сущность сейчас мало чем поможет. И вообще разумнее было последовать за Конаном. Право справляться с чудовищами я охотно предоставлю подлинным героям – Эрлику… или Мардуку… или Имиру, в конце концов!
Кстати, куда подевалась причина всеобщих бедствий, Долиана Эрде?
Высоко в небе раздался тонкий, рвущий барабанные перепонки, набирающий силу вой. Там, где чернела отброшенная в сторону изломанная фигурка Даны, к облакам рванул мощный столп яростного фиолетового пламени – теперь я разобрал, что он исходит из громадного, неведомо откуда взявшегося провала в земле. Ослепительное подземное сияние было неоднородным, оно завивалось спиралями, исходило туманными облачками, похожими на болотные испарения. На моих глазах сотни обретающих подобие жизни туманных созданий брызнули во все стороны, настигая бегущих воинов. Я попытался прогнать все мысли, отрешиться от всего – защититься от этих тварей невозможно, можно лишь попытаться не дать им обнаружить себя. И все же, когда клочки призрачного колдовского тумана проносились рядом, заключенная в них жадная, чужая, обжигающая сила заставляла меня вздрагивать.
Духи Бездны, Духи Подземного Пламени, Хемгайни. Лед и огонь, слитые воедино. Сам я никогда не видел ничего подобного, однако слышал пугающие легенды от тех, кто старше меня. Легионы призраков, вырываясь из магического портала, созданного Даной и Камнем, распространялись, подобно кругам на воде.
А я ничего не мог сделать. Представления не имел, как Долиана сумела открыть им дверь в наш мир и как их отсюда изгнать. Растерянный бог – зрелище не для смертных. Еще немного, и я начну вопить: «Помогите!». Только кто мне поможет? Мы, хранители Небес Хайбории, родились – или были сотворены – намного позже вырвавшихся на равнину возле Демсварта жутких существ. Они нам чужды. Мы не знаем, как с ними бороться.
Ближайшие несчастные, застигнутые на бегу, не успели одолеть и сотни шагов. Проходя сквозь железо, ткань, живую плоть, облачко ледяной смерти неярко вспыхивало, и то, что совсем недавно звалось человеком, осыпалось ошметками мяса и костей. Воин в куртке из сыромятной кожи, один из гвардейцев Вертрауэна, крича от животного страха, со свистом пластал перед собой воздух длинными клинком. Хемгайни понравилась новая игрушка. Они стремительно закружились вокруг обреченного гвардейца, потом неуловимо быстро нанесли удар. Несчастный обратился в кучку окровавленного тряпья, звякнул о лед упавший меч. Крик оборвался разом, словно обрезанный ножом.
Пожиратели Феа, Ловцы Душ, они убивали молча, быстро и жадно. Там, куда распространялся смертоносный круг, вопли ужаса мгновенно сменялись ледяным безмолвием.
«Надо что-то делать, – в десятитысячный раз повторил я себе. – Немедленно. Думай. Вспоминай. Зови на помощь. Если эта дрянь вырвется за пределы равнины…»
Неожиданно отчетливый и ровный стук копыт прозвучал в расползающихся вокруг тишине и темноте оглушительными ударами. Очень осторожно я повернулся, ища взглядом безумца, рискнувшего направить коня сюда, в долину, где правила свою тризну древняя смерть.
На дороге, ведущей в Алгиз, я увидел летящую низко над землей звезду.
Значит, он все-таки вернулся. Впрочем, другого ожидать было трудно. Только почему так поздно?
Перестук копыт становился звонче… ближе… слышней. Сквозь сумерки, ставшие почти непроглядной ночью, сквозь сиреневую ледяную погибель рвался крупный жеребец серого цвета, несущий на спине всадника в пепельных, цвета лучшей булатной стали доспехах. В руке, свободно опущенной вдоль бедра, воин сжимал длинный меч с лезвием из полированного обсидиана, с широкой гардой в виде ущербной луны. Серебряный полумесяц слабо искрился.
Всадник приблизился. Спрыгнул на землю, не дожидаясь, пока конь остановится. Подошел к исторгающейся из бездны страшной колонне, и я, уже не удивляясь, увидел ярчайшую крохотную искру на острие обсидианового меча и черную стальную корону на челе всадника.
Звездный клинок прочертил в ночном воздухе странный знак и на излете коснулся портала.
Заунывный вой, лившийся то ли с неба, то ли с земли, внезапно оборвался. Раздался непонятный звук, словно тысячи скорбных голосов шептали в ночи, и медленно-медленно фиолетовый свет угас. Растаял. Ненасытная смерть остановила свое шествие.
У меня зубы стучали, но я все-таки выговорил:
– З-знаешь, Всадник, что тебя погубит? Пристрастие к к-красивым жестам!..
Он рывком обернулся. Широко расставленные глаза серо-стального цвета, упрямый взгляд, худощавое скуластое лицо, прямые длинные волосы, черные до синевы. Вот таков он на самом деле, Эллар – Астэллар – Темная Звезда, некогда звавшийся Ротой – Всадником Ночи, а нынче принявший облик мага из Рабирийских гор. Мой друг, хотя порой я его побаиваюсь до дрожи. Явился, наконец. Спаситель мира, чтоб его!
Обманщик и Всадник.
Двое стоят на заснеженном, покрытом трескающейся ледяной коркой поле отгремевшего боя, у обрывистого края уходящего в неведомые глубины провала в земле. Над гигантским колодцем курится чуть заметный сизоватый дымок и порой слышится шелест оползающей глины, смерзшейся в бесформенные комья. Чуть поодаль топчется оседланный боевой конь пепельной масти.
На изрытом, грязном снегу между двумя не то собеседниками, не то изготовившимися к бою
