Ради прекрасной и грустной женщины, которая никогда мне не улыбнется ласковей, чем того требуют правила приличия?
Или… или есть иные причины?
Ради традиций своей семьи и своего рода? Хорошо, признаю, что времена драконов безвозвратно ушли, но чем этот Фарес лучше чудовища? Только тем, что он относится к роду людей? По сравнению с Геллиром подлинным монстром выглядит именно он, а не крылатый ящер!
Ради брошенной на ходу мимолетной похвалы неразговорчивого корсарского капитана, которого я вижу первый и, возможно, последний раз в жизни?
…Или ради того, чтобы огромное золотистое существо, прожившее на свете не одну тысячу лет, возможно, видевшее закат и расцвет великих королевств прошлого, и однажды жестоко оскорбленное моим предком, хоть чуть-чуть, но сменило мнение о людях к лучшему?
Ради чего?
Какая, в сущности, разница? Ты защищаешь этот чужой тебе город, и живущих в нем людей, что куда нужнее, чем гоняться за драконами!
Рыцарь я или нет, в конце-то концов?..»
Монброн встряхнул головой, точно конь, отгоняющий навязчивую муху, и с неразборчивым, но яростным воплем бросился в атаку. Шемит, уже считавший свою победу делом решенным, от неожиданности попятился и позволил прижать себя к стене дома. Последовал каскад головокружительно-стремительных обменов выпадами и ударами, едва не лишивший Маэля оружия. Непривычный изогнутый клинок противника то и дело рыбкой нырял вниз, норовя кончиком зацепить эсток за переплетения гарды. Дважды Монброн успевал вовремя отдернуть меч, в третий раз замешкался, судорожно рванул эсток на себя, услышал лязг скачущего по камням железа…
Маэль озадаченно уставился на меч шемита, лежащий поперек проулка. Фарес с не меньшим изумлением взглянул сначала на свои руки, потом на мостовую, потом – вопросительно и слегка растерянно – на противника.
Монброн попятился. Конечно, в соответствии с традициями стоило бы дать Фаресу возможность поднять клинок и продолжить бой, но тогда у него будет замечательный шанс прикончить Маэля из рода Монбронов и благополучно удрать…
Сомнения разрешили несколько человек, появившихся в ближнем конце улицы. Один из них выкрикнул имя Фареса, добавив «Держите его!»
– Вот так и не иначе, – пробормотал Маэль, опуская эсток и с облегчением прислоняясь к теплой стене дома. Почему-то ужасно захотелось спать.
Сквозь ослепительные солнечные лучи он видел, как шемит пытается сбежать, как его догоняют, сбивают с ног и начинают умело связывать. Потом все заволокло белесым туманом, и Маэль очнулся только от осторожного похлопывания по плечу. Недовольно приоткрыл глаза, увидел стоящего рядом незнакомого светловолосого парня и раскачивающееся у самого носа блестящее синеватое лезвие.
В следующий миг все стало на свои места. Незнакомца, как вспомнил Маэль, зовут Орм, он из команды «Вестрела». Кривой меч принадлежал Фаресу и теперь стал его, Монброна, законным трофеем.
– Живой? – спросил Орм. Кто-то помог Маэлю подняться – оказывается, он задремал и съехал вниз по стене. Сквозь солнечный туман пробивались возбужденные громкие голоса, сопровождаемые чувствительными, но явно дружескими тычками по ребрам. – Это ничего, что мы твою добычу слегка того… помяли, пока ловили? Мы его с собой прихватим, идет? Эй, с тобой все в порядке?
– Ага, – сказал Маэль и, протянув руку, завладел бывшим оружием Фареса. Меч оказался непривычно тяжелым, с очень удобной рукоятью, обмотанной шершавой повытершейся замшей. – Куда вы его потащите?
– В гавань, – отозвался корсар и с плохо скрываемой завистью добавил: – Как это ты его завалить умудрился? Он же один из лучших на Побережье!
– Уметь надо, – небрежно ответил Монброн, и, точно вспомнив что-то, спросил: – Вы Геллира… то есть дракона не видели?
Орм помотал головой:
– Нет. Они с капитаном куда-то к холму подались. Пошли обратно, все кончено. Мы победили!
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Горькие плоды победы
– Всегда хотел знать, каково это – быть истребителем чудовищ по найму? И как за нас, мерзких чудищ, платят – за отдельно взятую голову или скопом?
У Геллира, как выяснилось при ближайшем знакомстве, имелась крайне пакостная привычка – задавать неподходящие вопросы в неподходящее время. А может, вовсе не привычка. Возможно, неплохо изучивший за минувшее тысячелетие-другое характер людской расы ящер специально приберегал самые каверзные расспросы до нужного момента. До такого, когда внимание человека будет полностью отвлечено, а язык против воли скажет правду.
Сейчас, по его разумению, момент был более чем удобный. Он и корсарский капитан поднимались вверх по узким улочкам Карташены, преследуя отступавшую к Холму часть шемитского отряда.
– Кто тебе наболтал такую чушь? – огрызнулся Конан.
– Агнесса, – ящер сделал движение, которое истолковывалось как смущенное пожатие плечами.
– Понятно… – снисходительно буркнул киммериец. – Развешивай уши пошире, еще не то узнаешь. А-а, у тебя даже ушей-то порядочных нет… Берегись!
Предупреждение было своевременным, но человеку несравненно легче метнуться в сторону, нежели огромному крылатому существу пятнадцати шагов длиной. Да еще на узкой улице, стиснутой каменными стенами окрестных домов. Так что Геллир заполучил свою заслуженную стрелу, лихо проскрежетавшую по чешуе и застрявшую между пластин гребня, украшавшего шею ящера. Дракон раздраженно передернулся, древко с еле слышным хрустом сломалось. В следующий миг желтые глаза выследили злополучного стрелка, притаившегося на покатой крыше за дымовой трубой, и ящер наградил обидчика тугой струей теплого воздуха, сбившей человека с ног и скинувшей во внутренний двор. Оттуда донесся треск разламывающегося дерева и короткий вопль.
– Живой, – равнодушно отметил дракон и еще раз судорожно дернулся, в точности лошадь, отгоняющая назойливую муху. Темно-зеленые с коричневыми полосами твердые костяные пластины встали дыбом, как иголки рассерженного ежа.
– Наконечник застрял? – догадался Конан. – Помочь?
– Он самый… сейчас вытряхну, не в первый раз.
Избавившись от крошечного досаждающего кусочка железа, дракон потрусил дальше, иногда вытягивая шею и пытаясь заглянуть через крыши окрестных домов. Впрочем, не требовалось ни особого везения, ни наблюдательности, чтобы не сбиваться со следа находившегося где-то впереди отряда. Там, где поднимаются первые робкие струйки дыма, где раздаются возмущенные и отчаянные вопли горожан – там и находится лихая шайка из страны песков, зеленых холмов и моря. Догнать их не так уж трудно. Куда сложнее применить маневр, именуемый в просторечии как «Здрасьте, мы уже тут!», а по-умному «Обхождение противника с… как их… с флангов».
– Мог и в глаз попасть, – как бы невзначай заметил киммериец.
– Так не попал же, – отмахнулся ящер. «Отмахнулся» в прямом смысле этого слова – размашисто дернул кончиком здорового крыла, создав небольшой пыльный вихрь, устремившийся вверх по улице. – Стрелы не так опасны, как кажется. Хотя с тех пор, как вы, люди, додумались до этих жутких штук, арбалетов, приходится все время быть начеку. Мир, конечно, не должен стоять на месте, но порой мне кажется, что он движется слишком быстро… Так что там насчет многообразных чудищ, убиенных тобой?
– Остроумный ты больно, – беззлобно хмыкнул Конан и повторил: – Истребитель чудовищ… Выдумал же какой-то идиот, а все повторяют. Никто даже не вспомнит, что рискую я не чьей-нибудь шкурой, а своей собственной. Причем рискую не один раз, а дважды или трижды. И чаще всего – задарма.
– Дважды? – недоуменно переспросил Геллир. – С какой стати? А задарма почему? Любой труд, тем более по истреблению чудовищ, должен оплачиваться.
– Первый раз – при самой охоте, – объяснил корсар. – Второй – когда приходишь к заказчику и говоришь, что работа сделана. В последний миг он наверняка постарается увильнуть от расплаты. Бедняга
