рассчитывал, что я прикончу чудовище, а оно – меня, и разоряться не потребуется. Столько переживаний, когда я все-таки возвращаюсь и начинаю требовать свое… Случается, что сначала расправляешься с монстром, потом – с тем, кто требовал голову зверя, коготь, хрен или что еще. Забираешь положенную мзду. А потом со всех ног удираешь от возмущенной орды родственничков покойного, или от его хозяина, или от городской стражи, которой почему-то не приглянулась твоя физиономия.
– Трудно, наверное? – посочувствовал ящер, качая огромной рогатой головой.
– Я привык, – безмятежно ответил Конан. – Зато скучать не приходится.
– Охотно верю, – Геллир на миг задержался, чтобы прицельно наподдать хвостом неосторожно высунувшемуся из-за угла человеку шемитской наружности. Незнакомец издал булькающий звук и сгинул. – Если не секрет – моя жизнь тоже была оценена? Интересно было бы знать, во сколько?
– Точной цены я не называл, – ушел от ответа киммериец. – Сказал – закончим дело и сочтемся. Не расстраивайся, вытянул бы столько, сколько позволила совесть. Господин губернатор – человек богатый, и драконов, в отличие от своей племянницы, не жалует. Интересно будет глянуть на его морду, когда он узнает, что «проклятая тварь» – это про тебя, про тебя, не сомневайся – защищала его город… Зачем это тебе?
– Для пополнения довольно обширного и любопытного свода – во сколько когда-либо оценивалась моя голова, – торжественно сообщил дракон и утробно хихикнул, приоткрыв зубастую пасть. – Пока самая крупная цифра – пять тысяч корон.
– Корона?.. – корсар удивленно поднял бровь и некоторое время соображал, перебирая в уме наименования всех существующих монет. – Это где такие деньги?
– Э-э… – ящер слегка растерялся. – Видишь ли, этого государства уже давно не существует. Оно располагалось там, где сейчас, насколько мне известно, находится страна Коф.
– Понятно… – протянул Конан. – Все забываю, что ты у нас ходячая редкость. Песок из трещин еще не высыпается, дедушка?
– По нашим, драконьим, меркам, я вовсе не старый, – возмутился Геллир и выдохнул из ноздрей два пушистых облачка светло-голубоватого дыма.
– Когда мне кто-нибудь заявляет, что протянул уже полтысячи лет, я считаю его ходячей развалиной, – отрезал корсар. – Тебе как, жить еще не прискучило?
Дракон в ответ на этот выпад гордо промолчал, досадливо махнув длиннющим хвостом во всю ширину улицы. Зазвенели выбитые стекла, раскатисто грохнула сорвавшаяся жестяная вывеска. Конан про себя рассмеялся – обидчивая ящерица попалась! Слова ей поперек не скажи. Еще убьет ненароком…
– А Маэль? – Геллир решил не обращать внимания на человеческие колкости и вернуться к прерванному разговору о ценах на отдельно взятого дракона. – Сколько просил он?
– Нисколько, – презрительно фыркнул корсар. – Парень по молодости слегка чокнутый. Ввязался в эту безумную карусель из-за традиций предков и прекрасных глазок нашей общей знакомой по имени Агнесса, – желание заставить надменную пятисотлетнюю ящерицу слегка подергаться опять взяло верх, и Конан не удержался, чтобы не съязвить: – Одного не понимаю, она-то в тебе что нашла? Не позволяет и чешуйке с твоего хвоста упасть.
– Агнесса очень милая девушка… – на морде ящера появилось мечтательно-рассеянное выражение, в точности как у Монброна и Ди Блайи в те мгновения, когда эта парочка молодых идиотов была уверена, что донна Вальехо не смотрит в их сторону.
– Кто бы спорил, – согласился киммериец.
– …И она умеет видеть не только глазами, – завершил свою мысль Геллир и вздохнул.
– Не морочь мне голову, – раздраженно прервал лирические излияния компаньона Конан. – Дракон, он и есть дракон, с какой стороны не посмотри. Большая огнедышащая ящерица с крыльями и не в меру длинным языком. Кстати, насчет огня. Дыхни-ка во-он туда, только осторожно, крышу не подпали. И без того полгорода теперь смахивает на копченые развалины. Отлично! Смотри, как посыпались! Тебе никогда не доводилось разрушать крепости? Монброн что-то плел…
– Это было давно. Я почти ничего не помню, – неохотно процедил ящер и выпустил еще один язык пламени – бледно-красный, почти неразличимый в солнечном свете. – Я тогда здорово разозлился.
– Да уж наверно, – понимающе кивнул капитан «Вестрела» и деловито поинтересовался: – Что вы там не поделили? Какую-нибудь магическую безделушку?
– Нет… – дракон отрицательно помотал головой. Голос его стал тише (насколько это было возможно для зверя, объясняющегося на пределе выносливости человеческих ушей). – Все обстояло намного проще. Мы делили власть. Знаешь, как это случается – отцы и дети, учителя и ученики… Слово за слово, заклинание в ответ на заклинание… Слегка перестарались.
– Ничего себе слегка, – со смесью восхищения и презрения проговорил Конан. – Монброну и его родне ваша ссора посейчас икается. Они ж, как я понял, тех пор положили себе закон – убивать всех встреченных драконов. Упорные ребята, ничего не скажешь… Слушай, что за человека ты так настырно ищешь в этом многострадальном городишке? Тут людей – раз-два, и обчелся. Спросил бы у Агнессы, раз вы такие друзья. Она точно знакома если не со всеми жителями, то с большей частью.
– Агнесса ничего не знает и не может знать, – неожиданно резко сказал ящер и сердито запыхтел. – Это дело касается только нас троих, и более никого. Не нужно вмешивать посторонних.
– Хочешь сказать, что у милой девочки Агнессы слишком любопытный нос? – прищурился Конан.
– Хочу сказать, что ценю ее жизнь и не хочу рисковать ей без необходимости, – отчеканил Геллир.
– Вот как? – насторожился киммериец, и в его голосе зазвучало плохо скрываемое подозрение. – Значит, твой потерявшийся приятель – опасный тип?
– Возможно, – неопределенно ответил дракон. – А может, я ошибаюсь. Лучше сразу рассчитывать на худший исход, чем потом клясть себя за недостаточную осторожность. Тебе так не кажется? Кстати, мы догнали наших беглецов, а справа за углом засада.
– Знаю, не глухой и не слепой, – огрызнулся Конан. – Шевели лапами. Не давай им снова юркнуть в улицы, гони к морю. Кто бы знал, как мне надоела эта беготня…
Геллир запрокинул голову и выплеснул в вечереющее небо столб ревущего дымного пламени. Особой пользы огненный фонтан не принес – ящер ничего не поджег и никого не убил. Зато поджидавший за углом шемский отряд, не слишком готовый к такой встрече, слегка запаниковал и раньше времени выскочил из укрытия. Выскочил, чтобы оказаться нос к носу с разъяренным драконом, собиравшимся повторить свой трюк, только теперь огненной струе предстояло выжечь до основания всю ближайшую улицу.
– Даже скучно, – высказал свое мнение Конан, глядя вслед стремительно удаляющимся воякам. За ними летел подарок от дракона – небольшой косматый сгусток огня, плюющийся синими и белыми искрами. – Честное слово, порой становится жаль, что почти все ваше племя повыбили. Представляешь, как бы выглядела война с участием драконов?
– Никак, – Геллир выдохнул остатки пламени и раскатисто кашлянул. – Мы не воюем. И вам бы, людям, не позволили. Догоним этих или поищем, не прячется ли еще кто поблизости?
– Поищем, – решил корсар и свернул в первый уводящий к Холму переулок. Ящер, гулко фыркнув и осторожно развернувшись на маленькой площади, загроможденной брошенными лавками, последовал за ним. Старые плиты мостовой жалобно кряхтели под его лапами. Иногда раздавался короткий сухой треск – очередная плита не выдерживала, раскалываясь на части.
«Потом чинить придется, – со смешком подумал Конан. – Ярмарку сорвали, город пожгли, мостовые исковеркали. Веселенькое лето, нечего сказать. Зато горожанам надолго хватит поводов для сплетен».
Искать пришлось недолго. На следующем же перекрестке человек, сопровождаемый драконом (а может, дракон, сопровождаемый человеком – как кому больше нравится) столкнулись с довольно большим – около двух десятков – отрядом шемитов, отступавших к гавани. Двое против двадцати, правда, один из этих двоих имел добрых десять локтей высоты и плевался огнем.
Однако вид готового к схватке ящера почему-то не оказал обычного воздействия. То ли шемитская братия успела обчистить запасы винного погреба, то ли решила, что коричнево-золотистый ящер им мерещится. Кто-то выстрелил из столь ненавидимого Геллиром арбалета, и завертелась обычная в таких случаях взбалмошная круговерть из кричащих людей, мгновенных взблесков оружия и единственно верных решений, которые, как кажется потом, принимаются сами по себе.
Конан, по молчаливому уговору державшийся справа от ящера, со стороны поврежденного крыла,
